идел, в том числе в альпинистских магазинах в Церматте, под Маттерхорном, а также в Шамони и в многочисленных каталогах. Она до сих пор живая. Железо – кошки, карабины, крючья, зажимы, закладухи27 разные и прочее закупали по всему Союзу у разных умельцев, что-то делали сами. Скажем, Лёнчик Луконенко разработал систему налобного фонарика из обычного «китайского», с квадратной батарейкой, которая пряталась в нагрудный карман пуховки и поэтому не замерзала, и оснастку для его изготовления. Пыльцын Валера изобрёл конструкцию очков для высокогорья из банок из-под сгущенки и технологию их производства и т.д. Всё это, конечно, не от неуёмной тяги к диковинкам, а потому что приобрести нормальное снаряжение возможности в те времена не было.
***
Вспоминается такая любопытная страница грозненского альпинизма начала восьмидесятых годов.
Во время войны в Афгане наши крепко получили по шапке в каком-то эпизоде из-за отсутствия опыта ведения боевых действий в горных условиях, необходимого снаряжения, тактических наработок, подготовленных для боёв в горах бойцов и командиров. Высокие умы в Генштабе обозначили некоторые военные округа (в том числе и Северо-Кавказский) горными и обязали их провести соответствующую работу по альпинистской подготовке военнослужащих. Ко мне, как к председателю президиума федерации альпинизма ЧИАССР, обратился заместитель командира дивизии полковник Петренко.
Грозненская команда перед выходом на Казбек, 1977 г.
Я ему написал обширную записку по горной экипировке и тактике ведения боевых действий в горных условиях. Мы с ним разработали план занятий с командным составом, для начала в объёме первого этапа обучения на значок «Альпинист СССР». В рамках этого плана провели несколько теоретических занятий, скальные тренировки с полевой кухней и большим количеством спирта в Цее, и зачётное восхождение в Кистинском ущелье.
На восхождение вышло двадцать три офицера под руководством Славы Смирнова. На вершину он смог втащить только одного. Позже стало известно, что приказом по части всем этим офицерам было присвоено звание «Альпинист СССР» и некоторые из них отправлены в Афган. Надеюсь, что полученные навыки им там пригодились…
Спасательные работы в Кистинке. Приблизительно в 1980 году наши спортивные группы вышли на восхождения в Кистинке в так называемом Грузинском углу (окруженный вершинами ледовый амфитеатр в верховьях Кистинского ущелья), а мы (я, Василенко, Пыльцын, Тамара Синицина из Москвы) повели остальных, человек тридцать – сорок, на ночёвки на плато Кича. Залезли уже достаточно высоко, когда по связи получили сообщение от Логовского о том, что они находятся на «Хрустальных ночёвках», Слава Смирнов совсем плох, самостоятельно идти не может, похоже на аппендицит, и они начали его транспортировать вниз.
Мы оставили Синицину с женщинами и новичками неспешно спускать их по тропе, а сами посыпались вниз. Там оставили тяжелые вещи, взяли только самое необходимое и пошли вверх по ущелью. Где-то в верхней части ущелья встретили нашу спортивную группу. Они втроём несли Смирнова по морене, это очень тяжело и физически, и технически. Однако они это сделали. Говорю доктору: пойдём разбираться, а он в ответ: знаешь, я вообще-то офтальмолог. Ничего, говорю, с нами Фердинанд Алоизович Кропф. Достал из рюкзака книжку Кропфа «Спасательные работы в горах», открыл нужную страницу. Там написано: при аппендиците при надавливании – боль, при отпускании – резкая боль. Спрашиваю: Славик, где болит? Он в ответ стонет: здесь. Надавливаю: «ой». Отпускаю: «ой-ой-ой». Видишь, говорю, доктор, всё просто. Что тут дальше написано? Обезболить и срочно транспортировать в больницу.
Пыльцын со своими ребятами уже изготовил носилки, Саша Василенко разбил отряд на группы по шесть человек: одна несла носилки, другая уходила вперёд для подмены, третья страховала первую в нужных местах и так далее. Ну и понесли. А это километров десять – пятнадцать по узкой тропе, местами по очень крутым склонам. Славик, терпел, только периодически требовал ещё его обезболить. По рации сообщили начальнику контрольно-спасательного пункта Кирикашвили Зурабу Вахтанговичу в Казбеги, он прибежал к нам, когда начали транспортировку по склонам, а к моменту нашего спуска к дороге пригнал туда машину.
П. Дементьев и Г. Зенков на фоне горы Шан (Кистинское ущелье)
Уже ночью, кажется, привезли Славу в больницу в Казбеги, а там праздник: завтра первое мая. Дежурный врач говорит: ничего, положите вон там, идите отдыхайте, разберёмся. А хирург, говорю, есть? А как же, отвечает, есть! Лучший хирург! Заслуженный врач республики! Но он сегодня уехал на праздники к родственникам, в горы, в Сно, дня через три приедет и зарежет его в лучшем виде! С трудом, но организовали машину за хирургом, он приехал, помыл руки, посмотрел, пощупал, говорит: я сейчас вот здесь, на кушетке, буду спать, через три часа меня разбудите, буду резать. Но это я знаю уже со слов товарищей, я к тому времени уже тоже спал от усталости. Операцию хирург, как и обещал, сделал, аппендикс у него в руке уже лопнул, промыл всё, зашил, Слава остался жив.
Спасательные работы в Дигории. В дальнейшем, помимо Кистинки, мы решили освоить новый для нас район – Дигорию. Для меня-то все районы тогда были новыми, но вот Пыльцын брюзжал, что он всё уже в Грузинском углу облазил и ему там надоело.
В Дигории мы неплохо походили, даже прошли зимний маршрут категории 4Б на Галдор по западному гребню (Василенко, Пыльцын, Синицина и я). На вершине встретились с другой нашей группой (Логовской, Луконенко, Недюжев, Говоров С.) и уже вместе спускались. На спуске на нас спрыгнула лавина – красивое зрелище. В какой-то момент я оказался на небольшом уступчике, а метрах в десяти от нас, слева, была отвесная стена высотой сорок – шестьдесят метров. И вдруг над этой стеной, на фоне голубого неба, появилось что–то вроде белого облака, и я сообразил, что это лавина. Быстро осмотрелся – бежать некуда, остальным ничего не грозит, скомандовал напарнику вбить ледоруб в снег, падать на него и прикрыть голову, и сам сделал то же самое. Но всё-таки смотрел на лавину, сколько можно было. Красиво. Она нарастала, клубясь, заслонила солнце, потемнело, к счастью, основной массой прошла мимо, только слегка припорошив нас. Остальной спуск прошёл спокойно.
На следующий год снова поехали в Дигорию. Первая половина мероприятия прошла по плану, основной наш состав базировался на поляне Нахашбита, а я с новичками провёл занятия на поляне Таймази, сходил с ними на восхождение на пик Уруймаговой. Одновременно с нами сборы проводили ростовчане. Они направились в перевальный поход с отработкой ледовых занятий через перевал Суган, с восхождением по пути на вершину Южный Суган категории 1Б. Вскоре мы узнали, что у ростовчан несчастный случай: одна связка сорвала карниз на перевале Доппах и улетела на другую сторону хребта. Нам сказали, что наша помощь не потребуется, у них там достаточно народу. Мы расслабились и легли спать.
Через полчаса Василенко меня будит – вставай, идем на перевал Доппах, нужно отнести ростовчанам тросовое снаряжение и две акьи (дюралевые лодочки из двух частей для транспортировки пострадавших). Ну, загрузились и пошли. Если бы не Логовской, который поддерживал меня сзади, я бы точно где-нибудь свалился спросонья. К утру подошли к Нахашбите, там дали нам начальника из ростовских инструкторов и он повёл нас дальше. К тому времени совсем рассвело, и я вижу, что ведёт он нас не к перевалу Доппах (между вершинами Доппах и Нахашбита), а на ледник Доппах, в сторону Суганского перевала, откуда мы вчера спустились. А это совсем в другой стороне. Сказали об этом начальнику, он говорит, ребята, всё под контролем. Ну, думаем, может группа вместо Доппаха вылезла на какой-то другой перевал и оттуда свалилась. Ладно, идём дальше. Взгромоздились на ледник, идём-идём, вижу, как-то начальник неуверенно себя чувствует.
Слушай, говорю, вот слева мы прошли Южный Суган, я на нём вчера был, вот справа Суган-баши, впереди Суганский перевал, нам туда надо? Всё, говорит, правильно, впереди перевал Доппах, идём дальше. Рация у Василенко, говорю – Саша, свяжись с КСП, объясни, куда нас ведут и туда ли нам надо. Саша связался, объяснил, ответили: он район знает как свой огород, может ночью с закрытыми глазами, так что не переживайте. Ну идём дальше, подошли под перевал, тут ростовчанин говорит: ребята, что-то мы не туда попали. Из еды на всю группу у него оказался только кусочек сала со спичечный коробок, покормил он нас и отправились мы обратно. Пришли на поляну Нахашбита. Там выяснилось, что тросовое снаряжение уже не нужно, мы его с облегчением сбросили, но акьи нужны, и мы потащились опять на перевал Доппах. На этот раз сами. Сил уже не было никаких, и мы, то и дело останавливаясь, всё-таки под вечер затащили эти акьи на перевал. Там было шесть-семь палаток, одну выделили нам.
Ростовчане попросили одного человека поставить метрах в двадцати ниже перевала для организации переправы через трещину, так как сейчас начнут снизу поднимать пострадавших. Выделили меня, все полезли обживать палатку, а меня новый ростовский начальник повёл осмотреть диспозицию. На той стороне, чуть ниже перевала, были видны две горизонтальные косые трещины, во всю ширину склона, с узким гребешком между ними. Простого пути обхода не было видно. За трещинами крутой снежно-ледовый склон был более пологим, и там темнели несколько палаток: пострадавшие, доктор, спасатели; кто-то мельтешит с фонарями.
Ну что, говорит ростовчанин, скажешь? Я отвечаю: пострадавших поднимать прямо вверх и напрямую через трещины. А люди пусть пройдут справа через нижнюю трещину, потом по гребешку и слева через верхнюю. На этом варианте и остановились.
Справа от перевала выходы скал, там вбит крюк и от него брошена верёвка через трещины. Я посмотрел крюк – весь искорёженный, забит не в трещину, в какую-то морщину. Рядом ничего путёвого для более надёжного крюка не видно. Этот крюк, говорю, нагружать нельзя. А мы и не собираемся, отвечает ростовчанин, народу много, так всех выдернем, руками. Ну ладно. А ты, говорит мне, иди на гребешок: сейчас снизу подойдут люди, направишь их, куда надо. Хорошо. Перепрыгнул я через трещину, прикинул – как будем перетаскивать, расчистил площадку на одной стороне гребешка, на другой, подработал сам гребешок и стал ждать.