Я не понимаю, куда он исчез и кричу. Он отзывается откуда-то из-за зуба. Я сползаю назад и слева от скального зуба нахожу новый путь, по которому метров через десять выхожу на вершину, там сидит Буренков. Через некоторое время показывается Искандеров, потом появляются Новичков и Крайникова. Мы друг друга поздравляем, смотрим кругом, а потом полтора часа распиваем чаи. Кружку мы забыли внизу, чай приходится пить из крышки котелка.
За этим занятием мы замечаем, что небо стало затягивать тучами, пора спускаться вниз. Мы надеваем обвязки и связываемся. Навешиваем три верёвки перил. В кулуаре убираем верёвки, перебегаем пятнадцать-двадцать метров по одному, ждём остальных на удобных полочках. Камни почти не летят, филлиты вообще не отличаются высоким полётом, если только не встанут на ребро. Наконец добираемся до двадцатиметровой стенки. Чем она заканчивается, никто не видел, кроме меня. Снизу выдавило туман и видимость сразу сократилась. Я успел разглядеть, что недалеко от подножия стены начинается большой кулуар, который нам нужен. Навешиваем перила вешаем перила и отправляем вниз Буренкова посмотреть, что да как. Он даёт добро, и мы по одному уходим вниз. Перила висят на петле, а петля на зубе блока. Пользуемся спусковыми устройствами, но почти все обтёрлись о мокрую стенку, на которой скользят ноги. Мне удаётся спуститься чисто, вторую стенку, в три-четыре метра я пролезаю свободным лазаньем, потихоньку прохожу мокрый лоток. Мы с Буренковым останавливаемся, чтобы подождать Новичкова с Искандеровым, Лену отправляем вперёд.
Выскакиваем в большой кулуар и мчимся вниз. Метров через двести догоняем Лену, которая нас ждала. Спускаемся к кошарам. Я выпиваю две кружки чая, головная боль утихает.
Мы прикидываем прогноз погоды, наличие оставшихся дней, сил и продуктов и решаем отказаться от восхождения на Шан. Утром четвёртого октября мы отправляемся вниз, ночуем под скальным навесом и спускаемся в долину Салги. Сахара и хлеба у нас уже не осталось, в сельском магазине нам ничего не продали, а есть хочется. Мы надеемся на завтрашний автобус, но он приезжает только к полудню. Мы уже изголодались и рады, что наконец-то возвращаемся домой! Так заканчивается эта эпопея, в итоге которой мы становимся чемпионами ЧИАССР по альпинизму и даже получаем призовые зелёные свитера от своего тренера Вячеслава Андреевича Смирнова.
Комито. Справочные сведения: вершина Комито покорена в 1892 году немцем Готфридом Мерцбахером по южному гребню из Тушетии. Это и по сей день единственный классифицированный маршрут.
В 1960 г. на Комито всходит ещё молодой А.И. Масленников (г. Грозный) с тремя товарищами. В 1971 году попытку восхождения по маршруту 4А предпринимает команда В. Смирнова (г. Грозный). Дело происходит в ноябре, и попытка успеха не имеет. Участники получают обморожения и за двое суток без остановок выходят в Итумкале.
Вершина Комито (чеч. Кхуметта-лам) 4271 метров в Пирикительском хребте
На следующий год та же команда повторяет попытку летом и поднимается на вершину по западному гребню. Восточный гребень горы остаётся непройденным и по сей день. В 1979 году по пути Мерцбахера на вершину выходят грузинские альпинисты, а в 1980 году Радий Детков, Иван Рожин, Александр Курочкин и ещё два человека (г. Грозный). Надо добавить, что Мерцбахер в 1892 году в сопровождении Иоганна Виндиша и Генриха Мозера побывал не только на Комито, но и на вершинах Донос-Мта, Тебулос-Мта и одной из вершин Махис-Магали, всего совершив девять первовосхождений. Район Снегового хребта, в котором находятся первые три вершины, посещается очень редко. То же можно сказать и о районе Махис-Магали.
***
27.04.1991. Двадцать пятого из Салавата прилетели Серёга и Саня, закупаем продукты. Последнюю ночь, почти всей командой, ночуем у Искандера. Спим всего пять часов, да и то на полу. Утром поднимаемся с Серёгой, жарим две сковороды картошки, которую все с удовольствием съедают. Рюкзаки со вчерашнего дня остаются в контрольно-спасательной службе, и мы подходим туда утром налегке.
Автобус приезжает вовремя. Получаем кроки маршрута. В восемь часов покидаем Грозный и катимся по равнине к Чёрным горам. Выглядим мы достаточно живописно. Иногородние ребята привносят свежие краски в общую картину. Теперь же их три человека, и везём мы их не куда-нибудь, где и сами будем гостями, а в свои родные горы, в Чечню, где никто из них никогда не бывал.
Серёга Бирюков и Саня Козлов мои друзья, мною лично приглашённые. С ними я закрывал значок «Альпинист СССР» в альплагере Уллутау, с Серёгой даже в одном отделении. С Вероникой Малишевской из Липецка познакомились в альплагере Цей. Кроме них – Костя Колокольников, закрывший в 1989 году третий разряд у Радия Деткова, а теперь перебравшийся к нам, Славик Кондратьев, увлечённый математикой и наконец решившийся на выход в горы, и Серёга Белый. Ну, и костяк – Сазонов Андрей, он же руководитель экспедиции, отличный мужик, уже семейный к этому времени. Имеет второй разряд по альпинизму и много превосходных качеств. Искандеров Сергей, лучшего напарника в связке не найти, второй разряд. Буренков (второй разряд) – хочет быть во всём первым, но, если он первый, за ним надо внимательно присматривать. Крайникова Елена, так же, как и все, кроме меня, из Грозненского нефтяного института. Ну, и я, Плотников Александр. Вот такая компания едет на автобусе в Итумкале, чтобы отправиться в район Снегового хребта на Восточном Кавказе, примечательного своей редкой посещаемостью альпинистами и четырьмя четырёхтысячниками – Диклос-Мта, Донос-Мта, Комитодатахкорт и Тебулос-Мта.
Автобус проезжает равнину, углубляется в горы и кое-как добирается до Итумкале. Дальше шофёр везти нас отказывается и, получив оговоренные деньги, уезжает домой. Несколько минут мы надеемся поймать попутку, но надежда быстро улетучивается. Мы совещаемся, решаем идти, и караван трогается. Очень скоро вся молодёжь убегает вперёд, сзади плетёмся я и Сазонов, два наших рюкзака перевесили бы, наверное, небольшого бычка, мы тащим их титаническими усилиями.
Мимо проезжает автобус, шофёр даже не подумал останавливаться, хотя Андрей делает попытку его тормознуть. Вскоре вступаем в село (товарищей вроде нас тут не видели лет десять, а то и больше), на нас глазеют, как на инопланетян. Пройдя половину села, мы сворачиваем на верхнюю дорогу и идём по лесу. Здесь нет назойливых взглядов и вопросов, но и сюда к нам приезжают два мужика на мотоцикле, неизвестно по какому поводу, с жаром интересуясь нашей дорогой и пытаясь что-то объяснить. Ещё минут через пятнадцать останавливаемся на ночёвку. Палатки ставим довольно разбросанно, ужинаем и часов в восемь я ложусь спать. Поспать удаётся лишь до десяти. В десять из Видучей приезжает гусеничный трактор с четырьмя местными нашего возраста, следом подтягиваются детки подрастающего контингента из Итумкале. В заглушенном тракторе включают дискотечную музыку. Но детям гор нужны не водка и не общение с мужиками, а девушки, которых они увидели среди нас в селе. Поэтому через некоторое время они начинают ломиться в палатки, вызывать всех на откровенные разговоры и всё в таком духе. Настроение резко падает.
Мне кажется, что кончится это плачевно, но страха нет, я жду худшего, чем просто разговоры и попытки к действию. Дело подходит к двум часам ночи. Тут своё решают взять четверо трактористов, а они постарше итумкалинских ребят. Они спроваживают их домой, разыгрывают перед нами сцену благородных спасителей и принимаются за старое. После ухода первых восьми, я выбираюсь из палатки, одному из оставшихся удаётся отвести меня в сторону, но ненадолго, я забираю Веронику и возвращаюсь в нашу палатку. Ребята настырничают, хотя перевес уже на нашей стороне и нам удаётся уломать их отправляться домой. Долго они не могут завести трактор, но к половине третьего уезжают. Поспать удаётся только три часа. Кое-как собираемся и, с кислыми минами, двигаем дальше. Дорога выходит из леса на гребень водораздельного хребта, дышать становится легче. Часа через полтора слышим звук трактора, но до него далеко, мы идём к перевалу, не заботясь больше о ночных посетителях.
На развилке поворачиваем вправо и поднимаемся по крутому гребешку перпендикулярно тропе на гребне. Выглядывает солнце и с гребешка, через ложный перевал, мы замечаем кусочек снежного хребта. На перевал выходим достаточно быстро. Нас накрывает туман. Лена с Серёгой Бирюковым идут вперёд, а я и Буренков надеваем пуховки, ставим примус и ждём остальных.
Туман остаётся позади, мы выходим в небольшую долину и поворачиваем налево. Тропа сворачивает на склон, на бугре сидят Серёга с Леной. Мы поднимаемся к ним, оказывается, дорога дальше проблематична. Вечереет. Долина сужается, Сазонов проходит по каньону и говорит, что тропа есть, но пора ночевать, поэтому ставим палатки. До намеченного места мы не доходим: после трёх часов сна и десяти часов ходьбы уже никуда идти не хочется. Дальнейший путь откладываем на завтра, а на сегодня оставляем ужин и тепло палаток.
29.04.1991. Утро, какое нас встречает утро! Небо синее и внизу, между чёрными бортами ущелья, белая вершина Донос-Мта, с красиво изогнутым гребнем и привлекательными окрестными вершинами. Сегодня мы намерены наверстать упущенное вчера. Дорогу ищем на левом склоне притока, по которому идём, но вовремя отказываемся от этой затеи. Вскоре мы у начала тропы, уходящей наверх. Поднимаемся на перегиб и видим место слияния Данейламхи и Шаро-Аргуна, так называемое сухое озеро.
Ущелье Данейламхи, увенчанное вершиной Донос-Мта, сравнивают по красоте с Домбаем. Когда-то возникала даже идея построить там альплагерь, но это невозможно, так как Снеговой хребет сложен филлитами и сланцами и маршруты в большинстве объективно опасны для передвижения, и поэтому непригодны для учебно-тренировочных восхождений. Практически негде устроить надёжную страховку и категории маршрутов не поднимаются выше третьей. Но турбаза здесь была бы превосходная.