Здесь же я принял иное решение и, переехав на передовой командный пункт генерала Малофеева, доложил его. Мое предложение сводилось к тому, чтобы рассечь Старопромысловский район силами разведподразделений 21 оброн, разведывательной роты 674 пон, разведвзводом 330 обон, отрядом гантамировского ополчения (до 100 человек) по улице 12-я линия, а захватив коридор, немедленно ввести туда основные силы.
Если эту задачу выполнить не удастся, то на широком фронте от улицы 12-я линия до Газгородка (Соленая Балка, отметка 180,9) включительно, имея в первом эшелоне четыре батальона оперативного назначения (1,2,3 бон 21 оброн, 1 бон 674 пон), провести разведку боем, чтобы выявить опорные пункты противника, его положение, хотя бы частично разведать замысел боевиков по обороне Грозного.
Если наступлению будет сопутствовать успех, на том или другом направлении предусматривался ввод в бой резервов, а в уже занятой полосе — выставление тыловых заградительных рубежей за счет личного состава 330 обон, СОБР и ОМОН, а также чеченского ополчения.
Заслушав мое решение на ввод бригады, которое отличалось от директивного, генерал Малофеев сказал, что его целесообразность необходимо будет доказывать. Хотя сегодня оно наиболее реально отвечает обстановке.
Я видел, что Михаил Юрьевич нервничает. Видимо, чего-то я не знал о том, что служит этому причиной. Побыв некоторое время на его передовом командном пункте, я стал понимать, что срываются сроки завершения блокирования Грозного на западном направлении. 276 мсп несет потери. При мне из района боестолкновения на МТЛБ привезли убитых и раненых. Окровавленный начальник разведки полка, еще под впечатлением боя, рассказывал о хорошо укрепленном узле обороны на Карпинском кургане”.
О корректировке первоначального решения пришлось докладывать в штаб группировки особого района. Несмотря на то, что новый замысел отличался от первоначального решения командующего и не вписывался во временные показатели общего начала специальной операции, Булгаков тем не менее согласился с ним, а после доклада в ОГВ (с) генерал-полковнику Виктору Казанцеву подтвердил, что новый вариант действий в Старопромысловском районе принимается.
25 декабря полковник Фоменко с 9 утра в районе Соленой Балки проводил рекогносцировку с начальником разведки бригады майором Андреем Камышевым, командирами разведподразделений, которым предстояло первыми входить в Грозный. Здесь же находились и командиры батальонов и рот, офицеры штаба западного направления. Они на местности разбирали детали предстоящих действий.
В 11 утра командира 21-й бригады срочно вызвали на передовой командный пункт генерала Малофеева, где тот сообщил, что командующий определил время “Ч” — спецоперацию необходимо было начать завтра, 26 декабря, в 6 часов утра.
Геннадий Фоменко:
“Я опешил. Как завтра? Все силы в базовом районе подАлхан-Юртом. Надо же выйти хотя бы в исходный район. 276 мсп до этого времени еще не выполнил задачу по прикрытию правого фланга. Время сейчас 11.30, все командиры со мной. Полтора часа возвращаться обратно. И вообще, надо же понимать как такую массу людей, материальных средств, техники в одночасье экипировать, погрузить. Только для совершения марша необходимо иметь в данной ситуации не менее трех маршрутов движения. Мост в населенном пункте Алхан-Кала через Сунжу один, пропускная способность в один ряд. Объезд Алахан-Калы через Закан-Юрт займет 4–5 часов. От объема предстоящей работы шла кругом голова.
Командующий западным направлением был не менее меня ошарашен полученным распоряжением. Единственно, что он сказал: “О переносе времени “Ч” не может быть и речи”. Так сказал Булгаков”.
Судя по всему, в принятии решения о начале специальной операции в Грозном Булгаков тоже не был самостоятелен. Как опытнейший военачальник, понимавший, что еще не все сделано для подготовки к предстоящим действиям, он все же был вынужден дать приказ на ввод в Грозный подразделений группировки особого района. Подтверждение такому развитию событий находим в книге Максима Федоренко “Русский гамбит генерала Казанцева”[15]:
“В кабинете командующего Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе в Центре боевого управления 24 декабря 1999 года раздался звонок аппарата ВЧ. Звонил министр обороны Российской Федерации Игорь Сергеев.
“Слушаю, товарищ министр”, взяв трубку, ответил генерал-полковник Виктор Казанцев.
Министр обороны сразу спросил, почему не началась операция по освобождению Грозного.
“Товарищ министр, войска еще не готовы войти в город, — доложил Казанцев. — Еще бы дней десять, чтобы подготовить штурмовые отряды”.
“Нет больше времени”, — послышалось в ответ”.
Примерно об этом же говорит в своих воспоминаниях генерал Геннадий Трошев, в ту пору командующий группировкой войск “Восточная”[16]:
“Вокруг этой операции было много “военно-политической суеты”. Москве хотелось поскорее услышать доклад о захвате чеченской столицы.
— Нельзя долго держать город в блокаде! — бомбили нас по телефонам. — На вас вся страна смотрит, весь мир… Уже начались политические спекуляции… Не тяните со штурмом!.. Грозный — ключ ко всей чеченской кампании…
В общем, нас толкали в спину. Булгакова, как руководителя операции, просто задергали. Не успев толком перегруппировать силы, он все-таки вынужден был начать штурм”.
Коль скоро время “Ч” было определено неумолимым приказом, командиру 21-й бригады предстояло в немыслимо короткие сроки провести огромный комплекс организационных мероприятий — ведь уже завтра (!), меньше чем через сутки, его подразделения должны приступить к боевым действиям в городских кварталах.
Вернувшись на место рекогносцировки, Фоменко собрал командиров и объявил о решении командующего. Оно взволновало офицеров, но в то же время мобилизовало их на решение срочных задач по подготовке к предстоящим действиям. Комбриг немедленно связался по радио со своим заместителем полковником Анатолием Епифановым, оставшимся в базовом лагере под Алхан-Юртом. Личный состав был поднят по тревоге. Также, по радио, Фоменко определил время выдвижения и маршруты движения колонн всех боевых подразделений бригады и приданных сил. В пункте временной дислокации для его охраны и обороны оставалась только одна рота и заместитель командира бригады по работе с личным составом полковник Владимир Кузнецов.
Уже после отдачи необходимых распоряжений комбриг вместе с начальником разведки бригады продолжили на местности детализировать последовательность выполнения задачи разведподразделениями и возможные варианты развития ситуации. Затем на передовом командном пункте 276 мсп командующий западным направлением генерал Малофеев заслушал решение командира софринской бригады. В это время на КП находились все командиры частей Российской армии, обеспечивающих блокирование Старопромысловского района. Малофеев дал указание к 6.00 26 декабря развернуть его командный пункт на высоте 298,0 (Соленая Балка). Здесь же он рассмотрел основные вопросы организации взаимодействия, определил порядок открытия огня полковой артиллерии и танков.
В условиях жесточайшего цейтнота, на пределе физических сил заместителю командира бригады полковнику Анатолию Епифанову и начальнику штаба подполковнику Андрею Беляеву удалось так организовать выход колонн из базового лагеря под Алхан-Юртом и последующий марш, что все они в кратчайшее время прибыли в исходный район сосредоточения — Соляную Балку. Это стало возможно благодаря исключительной ответственности офицеров и всего личного состава бригады, их способности быстро мобилизоваться для решения боевой задачи.
Первая колонна уже к 16.00 — еще до наступления темноты — достигла конечной точки маршрута. При этом танковая рота 93-го механизированного полка, двигавшаяся по маршруту, который среди других был наиболее приближен к городским окраинам, попала под минометный обстрел. К счастью, на броне не было личного состава. Темп и направление движения танков были оперативно скорректированы, бронемашины удалось вывести из-под огня.
Через час прибыл и 2-й батальон оперативного назначения на бронетранспортерах и стал размещаться на месте уже при свете фар. Остальные батальоны прибывали и стояли в колоннах за хребтом, так как местность не позволяла сразу заходить в район. В то время когда полковник Фоменко проводил вечернее совещание с командирами подразделений, уточняя задачи на завтрашний день, по району сосредоточения первого эшелона бригады был внезапно открыт минометный огонь. Работало 5–6 минометов, при этом стрельба, по-видимому, велась на предельной дальности. Это стало неприятным сюрпризом: получается, боевики внимательно следили за развертыванием подразделений бригады. Увидев движение новых войск, бандформирования успели совершить маневр артиллерией и перенести огонь на прибывшие батальоны.
Чтобы избежать потерь, комбриг принял решение немедленно вывести из района сосредоточения подразделения бригады. Удивительно, но факт: если заходили в район в течение часа, то вылетели из него за 15 минут. При этом в темноте, не включая фары, механики-водители виртуозно выводили машины. Пострадавших в этой суете не было. Новым районом размещения основных сил стала лощина у компрессионной станции в двух километрах от Соляной Балки.
После обстрела наступила тишина, послышались крики раненых, команды. Оказалось, что больше всего досталось 330-му батальону оперативного назначения. Это был тревожный сигнал: операция еще не началась, а группировка уже понесла первые потери. У кировчан несколько солдат получили осколочные ранения.
До глубокой ночи в новом полевом лагере наблюдалось движение: готовилась техника, выдавались боеприпасы и сухой паек, ставились палатки, люди устраивались на короткий — не больше четырех часов — отдых. Начальник медицинской службы капитан Макаров выяснял места развертывания полевых медицинских госпиталей Министерства обороны и кратчайшие пути подвоза к ним раненых. Софринская бригада в своем временно штате хотя и имела небольшую медицинскую роту, но при таком количеств войск вряд ли было возможно оказывать квалифицированную медпомощь случае большого числа раненых. Комбриг нарезал задачи командира подразделений внутренних войск, ОМОН, СОБР, еще раз обозначая свс замысел: сначала разведка боем силами разведподразделений и групп чеченского ополчения. Последующие задачи батальоны должны были получить только после действий разведчиков.