Максим все равно так кричал, страшно, в общем.
Потом комбат к нам попытался добраться, через огород мы с ним немного поговорить успели. Приказал отходить. Снайперы по нему стали долбить. Буквально выщелкали его из-за забора, еле успел ноги унести. Разделились на две группы и стали отходить. Дмитрий Распопов тяжелый был, килограммов девяносто, всемером его на двери выносили. На 49-м подъехал майор Суховей, он начмедом нашего батальона был. Погрузили раненых и “двухсотых”. Потом отошли на улицу 9-я линия. Там такая пересеченная местность была, холмики. Рассадил я своих, выставил снайперов, дождались вечера. Ночью переместились в дома перед многоэтажками, оборудовали позиции, закрепились. Рота уступом стояла, потому что с левого фланга у нас никого не было”.
Самая тяжелая ситуация складывалась в полосе наступления 3-го батальона. Перед ним до улицы Пугачева раскинулась парковая зона, за ней располагались трех- и двухэтажные кирпичные дома. С началом атаки сразу была подбита БМП-1. В результате подрыва снарядов экипаж сгорел в бронемашине. Пытаясь вытащить людей из пылающей брони, погибли фельдшер батальона прапорщик Александр Филиппов и санинструктор Сергей Эзенкин.
В непривычной для себя ситуации, когда страх и паника могли возобладать, софринцы не бросились в разные стороны и не бежали, забыв обо всем и спасаясь от смерти, а объединились в группы, организовывали круговую оборону, прикрывали друг друга и выходили из-под огня.
В воздухе грохотала канонада. Командиры батальонов и рот на самые напряженные участки подтягивали БМП и БТРы, огнем из-за домов давили огневые точки боевиков в пятиэтажках, обеспечивая выход личного состава рот первого эшелона из-под интенсивного огня бандгрупп. Эфир был переполнен криками, просьбами о помощи, командами, со всех сторон слышалась стрельба, гремели взрывы гранат.
На прямую наводку, несмотря на опасность их поражения, были выведены танки Т-62 двух взводов 93-го механизированного полка внутренних войск, которые должны были подавить огневые очки бандитов в домах, согнать боевиков с этажей в подвалы.
С самого начала боя активно работала радиосеть боевиков, и переводчик периодически докладывал очень важную информацию, которую ему удалось перехватывать в эфире. Из нее можно было сделать вывод, что выход бригады по всему фронту на 9-ю линию был для боевиков очевиден и они усилили это направление дополнительными силами. Кроме этого главари бандитов ожидали активных действий и на других направлениях всей грозненской спецоперации: северном, восточном и юго-западном, но поскольку к 13.00 активно действовала только западная группировка, руководство бандформирований решило перебросить сюда дополнительные силы. Надо отдать должное переводчику: внимательно слушая переговоры боевиков, ему удалось определить примерное время и направление их выдвижения.
Это дало возможность начальнику артиллерии бригады майору Виктору Савину перенацелить огонь шести 120-мм минометов бригады для отсечения резервов боевиков с других направлений к 9-й линии и захвату военнослужащих, попавших в окружение. Судя по той ярости, с которой боевики пытались прорываться к блокированным подразделениям, они явно рассчитывали использовать захваченных в плен солдат в своих пропагандистских целях, как это неоднократно практиковалось ими в первую чеченскую кампанию. Артиллеристы бригады благодаря своему мастерству смогли создать такие рубежи прикрытия, что им удалось не подпустить дополнительные силы бандитов в район боя, а часть из движущихся отрядов и групп боевиков попала под плотный минометный огонь.
Прибывшие в 1-й батальон танки было решено использовать вместе с другими огневыми средствами подразделений, чтобы под прикрытием всей огневой мощи попытаться продвинуться вперед в направлении пятиэтажек и провести эвакуацию раненых и погибших софринцев, вытащить заблокированных солдат. Конечно, это было очень рискованно: ведь танки, даже несмотря на то, что каждый из их прикрывало отделение солдат, выходили на открытое пространство перед домами и становились удобной мишенью для боевиков. Но другого выхода в той ситуации не было. Управлять боем на этом направлении отправился заместитель командира софринской бригады полковник Анатолий Епифанов. Он лично привел танковую колонну из района сосредоточения в боевые порядки 1-го батальона.
Когда первый танк пошел вперед, следом за ним двинулась пехота, ведя огонь на ходу, танкисты маневрировали. В это же мгновение боевики резко активизировали свои действия. С нескольких направлений по Т-62 ударили гранатометы. Назначенная для эвакуации БМП под прикрытием огня, который вели военнослужащие батальона и танки, сумела пробиться к раненым. Нескольких человек удалось подобрать и загрузить в десантный отсек, после чего боевая машина пехоты рванула назад.
Большинство выпущенных по танку гранат прошли мимо него, но 2 или 3 попали в броню — Т-62 загорелся и встал. Командир танковой роты тут же бросил на спасение экипажа второй танк, который на большой скорости подошел к подбитой машине и попытался сдвинуть ее с места. Бандиты выпустили по второму танку до десяти гранат. Он запылал и пошел задним ходом, но через сотню метров остановился и заглох» Танкисты вышли на связь и сообщили, что все живы, но среди них есть раненые. Командир танковой роты рванул вперед в попытке вытащить из-под огня своих боевых товарищей. Но на подходе ко второй машине на командирском танке запылали топливные баки. Оставляя за собой черный шлейф, машина задним ходом вынуждена была выйти с линии огня, баки сбросили и затушили.
Это был драматический момент и без того тяжелого кровопролитного боя. Но мужественный порыв танкистов, бросившихся на спасение товарищей, был не напрасен. Своими решительными действиями они на некоторое время внесли замешательство в ряды боевиков. Этим сумели воспользоваться блокированные в глубине квартала группы, которым удалось выйти к основным силам бригады.
Однако около 20 человек на полпути к спасению были прижаты к земле шквальным огнем бандитов и сгуппировались возле подбитых танков, где под прикрытием брони продолжали вести бой. Половина из них были ранены и остро нуждались в медицинской помощи.
Начальник штаба бригады подполковник Сергей Беляев, руководивший действиями по выводу подразделений из-под огня боевиков в полосе наступления 2-го и 3-го батальонов, доложил, что, используя огонь танков, удалось нанести поражение группировке бандитов. Вышли почти все подразделения за исключением взвода лейтенанта Сергея Грабова. Связи с ним не было, затем стало известно, что взвод окружен между трехэтажками.
Произошло это так. С началом движения бригады вперед не встретившая сопротивления 9-я мотострелковая рота 3-го батальона оторвалась от главных сил, попала в огневую засаду и была окружена на перекрестке улиц Резная и Кольцова. В первые минуты боя погибли командир роты старший лейтенант Владислав Романов и шестеро его подчиненных, подразделение потеряло управление — связи со взводами не было. Командир взвода лейтенант Сергей Грабов сумел занять круговую оборону, захватив два дома. Командиру другого взвода старшему лейтенанту Ткаченко тоже удалось быстро сориентироваться и занять оборону. Оба взвода смогли весь световой день отражать атаки боевиков. Но взвод лейтенанта Грабова попал в плотное огневое кольцо, командира и еще нескольких человек ранило. Понимая, что всем не выйти из этой ловушки, он с несколькими солдатами с наступлением темноты, отвлекая огнем боевиков, обеспечил остальным выход из кольца. Старшему лейтенанту Ткаченко тоже удалось вывести из квартала большую часть личного состава. Тяжело раненный лейтенант Грабов и несколько раненых военнослужащих без боеприпасов были захвачены боевиками. Офицера пытали, но ничего не добившись от него, застрелили. Через две недели тело лейтенанта Сергея Грабова обменяли на трупы боевиков.
Командир бригады Генннадий Фоменко с болью вспоминает:
“К 12 часам дня становилось понятно, что ситуация складывается драматическим образом. Я не знаю, что докладывал генерал Малофеев, но когда Булгаков связался со мной, чтобы получить информацию, то говорил сдержанно. Во время доклада я обратил внимание на то, что отсутствие достаточного количества снарядов для танков и артиллерии, проведение огневых налетов артиллерии и авиации не по конкретным целям и объектам, а по площадям не позволит нам дальше продвигаться без потерь.
Идущий уже не первый час бой ярко показывал: данные о том, что боевики бегут из города, неверны. Боевики закрепились на заранее подготовленных позициях в районах обороны с продуманной системой огня, инженерных заграждений, у них организована смена обороняющихся. Применяемая тактика проведения спецоперации малоэффективна. Для дальнейших действий необходимо создавать штурмовые отряды.
На вопрос Булгакова о предполагаемых потерях я, исходя из складывающейся обстановки, назвал примерные цифры — не менее 100 погибших и до 200 человек раненых. И прогноз этот исходил не от меня, а от командиров подразделений, которые докладывали мне о развитии событий. Прямо скажу, у офицеров КП западной группировки, наблюдавших за событиями воочию, другого мнения тоже не было. На командующего это произвело впечатление, больше меня никто не дергал вопросами. Я со штабом сосредоточился на разруливании сложившейся ситуации”,
В 1-м и 2-м батальонах продолжали бороться за жизнь танкистов и тех, кто собрался вокруг танков.
Полковник Епифанов руководил действиями по спасению блокированных перед пятиэтажками военнослужащих. Для их эвакуации были подобраны два экипажа БМП, в каждом из которых находились санинструктор и солдат, призванный помогать затаскивать раненых в десантное отделение. Командира машины и наводчика-оператора орудия убрали, чтобы уменьшить возможные потери при поражении машины.
По установленному сигналу батальоны, артиллерия и танки резервного танкового взвода, выведенные на стрельбу прямой наводкой и максимально укрытые за частными домами, открыли шквальный огонь. Под прикрытием дымов БМП на большой скорости выдвинулась к месту нахождения раненых. Санинструктор и солдат-помощник выбросили вокруг машины ручные дымовые гранаты и через открытые задние борта затащили раненых в десантное отделение БМП, после чего она на высокой скорости стала уходить обратно. Первой ходкой вытащили 7 тяжелораненых. Боевики не ожидали такой дерзости. Механик-водитель попросил разрешить ему сделать еще один заезд. Он уже знал местность и видел в яме группу раненых. Конечно, это был смертельный риск.