БМП рванула в сторону пятиэтажек. Ветер относил дымовую завесу, и машина шла под градом пуль. Тем не менее, уже не разворачиваясь, механик-водитель держал машину лобовой броней к стреляющим, тем самым прикрывая броней погрузку раненых. На этот раз удалось затащить 6 человек. Возможности развернуться не было, тогда механик погнал машину задним ходом. По БМП выстрелили из гранатомета, машина загорелась, но продолжала двигаться. Все, кто наблюдал за происходящим, в душе просили об одном: дотяните, ребята. И они дотянули! Выйдя задним ходом к крайнему дому, машина заглохла. Но все были спасены.
Командиры воинских частей Министерства обороны западного направления в этот день делали всё, чтобы оказать огневую поддержку бригаде. Отказа не было ни в чем. Когда потребовались к середине дня новые осколочные боеприпасы к РПГ-7В для стрельбы по окнам, а во внутренних войсках их никогда не было, они в течение часа были собраны в мотострелковых полках и доставлены софринцам. Особенно благодарны были командиры подразделений 21-й бригады за своевременное оказание медицинской помощи раненым в развернутых неподалеку от Старопромысловского района полевых госпиталях Минобороны.
Самоотверженно вели себя санинструкторы — обычные солдаты-срочники. Не думая о себе, они бросались в самое пекло и делали все, чтобы спасти своих товарищей, понимая, что от своевременно оказанной помощи и доставки раненого в полевой госпиталь зависела жизнь сослуживца. Начальник медицинской службы бригады капитан Макаров так поставил работу по сбору и эвакуации раненых, что потери в результате отсутствия необходимой медицинской помощи были сведены практически к нулю.
Геннадий Фоменко рассказывает: “Я с КП спустился в боевые порядки батальонов. Прошел к пункту сбора раненых. Там находились две девчонки — фельдшер и санитарка, они перевязывали ребят, которых только-только вытащили из боя. Готовили их к эвакуации в полевой госпиталь Минобороны. Обратил внимание на лежащего на носилках бойца в обожженном, изорванном, окровавленном камуфляже, подошел ближе. Выглядел он ужасно. Я много повидал и в первую войну, но на этот раз внутренне содрогнулся. На парне не было живого места: вместо лица — кровавая каша, тело тоже все будто иссечено шрапнелью. Спросил, кто это? Мне ответили — прапорщик Максим Бабаян, фельдшер батальона, вытаскивал из взорвавшегося БТРа раненых и сам пострадал от взрыва гранаты. Спросил медиков, почему они не перевязывают раненого. Девчонки, растерянно суетившиеся вокруг, отчаянно всплеснули руками: “Даже не знаем, как его перевязать, настолько тяжелые множественные ранения". Я взорвался: что вы копаетесь? Он же умрет, если еще тут без помощи несколько минут пролежит. Бросайте все, на БМП — и в полевой госпиталь Минобороны. Там разберутся. Максима погрузили в броню и рванули к армейским медикам. Уже потом я узнал, что те его спасли. Он перенес несколько сложнейших операций, но выжил…”
И здесь стоит сделать небольшое, но необходимое отступление. На долю военных медиков в эти первые и самые сложные дни действительно выпало много работы. Большое количество раненых, поступавших с передовой, требовало неотложных мер по их спасению. И такие меры предпринимались в полном объеме, благодаря четкой организации экстренной медицинской помощи, нормальному оснащению и опыту, которого у военных врачей было достаточно. За их плечами уже были и первая чеченская кампания, и события в Дагестане летом-осенью 1999 года, и “поход” по равнинной Чечне. Военные врачи своим профессионализмом и самоотверженной работой и во время проведения спецоперации в Грозном в декабре 1999 — феврале 2000 года спасли не одну сотню солдат и офицеров.
Немало сил для четкой и эффективной работы войсковых медслужб, медицинского отряда специального назначения, военных госпиталей приложил начальник военно-медицинского управления Главкомата внутренних войск генерал-майор медицинской службы Юрий Сабанин. Большую роль в спасении жизней многих военнослужащих сыграл начальник медицинской службы группировки внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона полковник Игорь Волошко, наладив нормальную работу военных медиков в зоне проведения спецоперации.
В одном из докладов, подготовленных группой врачей Главного военного клинического госпиталя внутренних войск, имеющих большой опыт лечения раненых военнослужащих, в том числе и в период активной фазы контртеррористической операции, отмечалось, что в условиях боевых действий, при массовом поступлении раненых на передовые этапы эвакуации всегда имеется дефицит времени, квалифицированных, или так называемых “узких”, специалистов, оборудования и медикаментов. При этом, по мнению ряда ведущих специалистов военно-полевой хирургии, в современном вооруженном конфликте в 70–80 процентах случаев ранения носят сочетанный характер, при этом 70–90 процентов являются проникающими и в основном сопровождаются шоком[26].
Генерал-майор медицинской службы Юрий Сабанин, начальник военно-медицинского управления Главного командования внутренних войск МВД России:
“Во многом решить задачу лечения раненых на передовых этапах эвакуации, вдали от центров высокотехнологичной медицинской помощи способен медицинский отряд специального назначения внутренних войск — МОСН.
Еще в августе 1995 года в Главном военном клиническом госпитале внутренних войск был сформирован медицинский отряд специального назначения (МОСН). Основным предназначением отряда является оказание квалифицированной, с элементами специализированной, медицинской помощи непосредственно в местах боевого применения войск. Отряд может применяться как в полном составе, так и в виде групп специализированной помощи, усиливающих уже имеющиеся лечебные учреждения. С 1996 года МОСН базировался на территории военного аэродрома г. Моздок в стационарном здании и выполнял функции эвакогоспиталя. Раненые и больные поступали со всей территории Северо-Кавказского региона и после оказания им необходимой медицинской помощи либо возвращались в части, либо эвакуировались в госпитали центра.
Так как МОСН находился в непосредственной близости от зоны ведения боевых действий — сначала в Моздоке, а затем на окраине Грозного, то это существенно уменьшало время эвакуации раненых. Благодаря вертолетной эвакуации до 50 процентов раненых поступали в МОСН в течение первого часа и до 80 процентов — в течение первых 3 часов после ранения.
Во второй чеченской кампании он работал с максимальной интенсивностью, в наших лечебных учреждениях всех раненых мы вылечили, поставили на ноги. Врачи у нас замечательные, да и медперсонал квалифицированный”.
Уточняя рассказ генерала Сабанина, отметим, что МОСН был развернут в Моздоке 24 октября 1999 года. Он был передислоцирован туда авиацией внутренних войск, в его составе находилось 24 человека с медицинской аппаратурой, необходимым имуществом и медикаментами. В Моздоке медицинский отряд специального назначения находился до августа 2000 года. Затем он был передислоцирован в аэропорт “Северный”. Во время активных боевых действий в период с января по июль 2000-го в МОСН поступило 6246 человек. Таким образом, в сутки отряд принимал более 20 человек. А в период наиболее интенсивных боевых действий в начале 2000 года это число возрастало до 100–200 раненых. Персонал отряда работал с полной отдачей, своевременно и качественно оказывал помощь раненым военнослужащим, спасая их жизнь и здоровье[27].
В первые месяцы проведения контртеррористической операции раненые, пройдя через полевые госпитали Минобороны, эвакогоспиталь в Ханкале, медицинский отряд специального назначения, далее переправлялись в лечебные учреждения силовых ведомств на Большую землю. Поначалу их прием осуществляли лечебные госпитали Северо-Кавказского региона — в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Новочеркасске, Владикавказе, часть военнослужащих направлялась в Москву и Московскую область в Главный военный клинический госпиталь им. академика Н.Н.Бурденко, в Центральный военный клинический госпиталь им. А.А.Вишневского, в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск, в Центральный госпиталь МВД России. По мере заполнения этих лечебных учреждений и ввиду недостатка мест раненых солдат и офицеров из зоны боевых действий везли в Санкт-Петербург, в Поволжье и на Урал — в Киров и Екатеринбург, другие города России.
Что касается непосредственно специальной операции в Грозном, то первая помощь оказывалась в порядке само- и взаимопомощи нештатными санитарами и санитарными инструкторами рот, доврачебная — фельдшерами батальонов, первая врачебная — в медицинских пунктах воинских частей. Для оказания квалифицированной медицинской помощи раненые и пораженные транспортом воинских частей эвакуировались в 660-й, 66-й и 323-й медицинские отряды специального назначения Минобороны России, дислоцированные на западе, востоке и севере г. Грозного.
После освобождения чеченской столицы от бандгрупп военные медики подсчитали, что за весь период спецоперации помощь была оказана почти 600 раненым и пораженным военнослужащим внутренних войск, свыше 500 из которых были эвакуированы за пределы района боевых действий.
Юрий Кузнецов, в 2000 году начальник медицинского управления МВД России, генерал-майор внутренней службы:
“В период проведения контртеррористической операции боевые санитарные потери по видам поражения распределились следующим образом: пулевые ранения — 28 процентов, осколочные ранения — 25 процентов, минно-взрывная травма — 47 процентов.
В структуре ранений по локализации отмечается высокое число черепномозговых ранений — 24 процента. Таким образом, голова остается наименее защищенной от воздействия поражающих факторов анатомической областью и наиболее сложной с точки зрения эффективности проведения жизнеспасательных и лечебных мероприятий. Значительное преобладание раненных в голову в структуре потерь объясняется в большой степени пренебрежительным отношением к ношению стальных шлемов (использовались косыночные повязки, вязаные спортивные шапочки) и обусловило большое число ранений в голову; на втором этапе проведения контртеррористической операции удалось добиться от сотрудников и военнослужащих использования средств защиты головы.