Его решением в распоряжение группировки “Север” было дополнительно выделено две установки ТОС “Буратино”. Эти уникальные огневые средства тактического радиуса действия и были относительно новым видом оружия, поэтому требовалась их надежная охрана. Эта задача была поставлена 17-му отряду специального назначения. Особую ценность представляли боеприпасы, в них был большой дефицит. В каждой установке имелось по 24 ракеты (12 пусков), поэтому корректировку пусков каждой установки с крыши кирпичного завода проводил сам командующий северной группировкой полковник Груднов.
Операция по захвату консервного и молочного заводов была спланирована на два часа дня 12 января.
Получив боевую задачу, исполнявший обязанности командира 22-й бригады оперативного назначения полковник Валерий Липинский приказал командирам батальонов подобрать личный состав для решающего броска на указанный рубеж.
Солдаты, большинство из которых к этому времени уже выслужили положенный срок и должны были быть уволены в запас, известие о предстоящем броске на консервный завод встретили, мягко говоря, без энтузиазма — глухим угрюмым молчанием. Кто-то из бойцов спросил, когда же их уволят. Мол, вот, солдатская почта принесла сведения, что в пункте постоянной дислокации солдаты из 4-го батальона, которые штурмовали Чабанмахи, уже все уволились, а мы здесь все воюем и воюем. (Солдатская почта только не донесла важную деталь: все уволенные из 4-го батальона получили в Дагестане ранения различной степени тяжести.) Это новое настроение, завладевшее сердцами бойцов, которые до этого честно и безропотно тянули свою солдатскую лямку, сражались с бандитами и к которым вряд ли можно предъявить какие-либо претензии, сразу остро почувствовали офицеры батальонов и рот. Ведь они прошли вместе с этими пацанами к тому времени уже немало военных дорог, немало испытали на этом трудном боевом пути. Офицерам стало понятно, что с таким психологическим настроем никакие серьезные боевые действия успеха иметь не будут.
Но сорвать поставленную командующим задачу было нельзя.
Вспоминает Игорь Грудное, в 1999–2000 гг. командующий северной группировкой особого района г. Грозный:
“В 11.00 часов, построив личный состав 2-го батальона 22-й бригады, я уточнил задачу по овладению консервным заводом. Штурм должен был начаться после тридцатиминутной огневой подготовки. Особое внимание я обратил на соблюдение мер безопасности, оказание взаимной помощи, тактику действий. Хотелось как можно детальней довести до каждого солдата серьезность и важность полученной задачи, способы ее выполнения. На меня смотрели сотни уставших офицерских и солдатских глаз, и я понимал, что без жертв не обойтись. Очень трудно, сознавая это, посылать людей в бой, но я все же стремился достучаться до сердца каждого солдата, найти тот ключик, который поможет ему преодолеть безразличие, сбросить с себя апатию и успешно справиться с поставленной задачей.
Около 12.00 часов, проводя инструктаж, я заметил присутствие в расположении бригады заместителя командующего группировкой внутренних войск по работе с личным составом полковника Валерия Журавеля с офицерами. Завершив инструктаж, я уточнил цель их прибытия. Выяснилось, что группа прибыла для оказания помощи и поощрения отличившихся военнослужащих. Мною было принято решение о переносе операции на 13 января. Об этом я доложил генерал-лейтенанту В. Булгакову, он отнесся с пониманием и не возражал против корректировки сроков штурма заводов. В течение двух часов шло награждение солдат и офицеров 2-го батальона ценными подарками и нагрудными знаками “За службу на Кавказе”, никто не остался без внимания. Затем группа офицеров отправилась в 1 — й батальон, который занимал рубеж прямо перед заводами, там велась активная перестрелка с противником. Несмотря на это весь личный состав батальона был также награжден. Это позволило поднять дух бойцов, солдаты почувствовали внимание и заботу”.
13 января в 13 часов 30 минут началась огневая подготовка по территории консервного и молочного заводов, которая завершилась в 13 часов 58 минут залпами тяжелых огнеметных систем “Буратино”.
В бой пошел 21 человек: 7 офицеров, в том числе командир второго батальона, его заместители и командиры рот, два прапорщика, контрактник и 11 бойцов-срочников, в основном сержантов, наиболее крепких в моральном отношении. Замысел действий был таким. Группа во главе с комбатом-2 капитаном Андреем Шлыковым должна была закрепиться в крайних постройках, расположенных на территории консервного завода, развивая при благоприятном стечении обстоятельств успех на флангах. Далее, опираясь на этот рубеж, второй группе во главе с комбатом-1 майором Олегом Паниным предстояло выйти во фланг обороны боевиков и ворваться на молочный завод, овладев крайними зданиями, после чего к обеим закрепившимся группам при поддержке артиллерии и танков 255-го мотострелкового полка должны были подойти основные силы бригады.
Бой оказался скоротечным и не принес ожидаемого результата.
Об этом эпизоде вспоминает один из офицеров 2-го батальона 22-й бригады оперативного назначения: “Мы вышли и тихо прошли метров 100–150, пересекли дорогу, которая тянулась перед комплексом консервного завода. Разделились на две группы и без шума заняли первые кирпичные здания — бараки на территории завода. Закрепились. Через некоторое время нас должны были поддержать и 255-й полк, и другие подразделения бригады, подтянувшись на наши позиции. Но вскоре нас обнаружили боевики — они располагались буквально в десятке метров перед нами в соседних строениях. И тут же открыли шквальный огонь. Завязался бой. Стреляли мы друг в друга почти в упор. Но боевики укрывались за стенами завода, и достать их можно было только из подствольников. Я приказал своим бить гэпэшками (выстрелами из подствольного гранатомета ГП-25. — Авт.) по навесной траектории, бить в стены, чтобы осколками можно было поразить бандитов. Они тоже стали закидывать нас гранатами, обстреляли из минометов. Некоторые гранаты и мины взрывались прямо над нами, на крыше, и сверху на нас летели и осколки, и обломки конструкций. Справа я тоже слышал стрельбу в соседнем бараке — там была группа во главе с комбатом капитаном Шлыковым.
Стало ясно, что еще какое-то время — и боевики нас дожмут окончательно. Они уже стали обходить с флангов, беря нас в клещи. Мы попытались связаться с бригадой — безуспешно. Связи не было. Каким-то чудом вышли на наших минометчиков. Объяснили, где мы находимся, и запросили огонь. Те дали залп. Это было в общем-то опасно, так как боевики находились совсем рядом, но мины легли удачно и отсекли бандитов. Нам удалось выйти из барака и отойти к своим под прикрытием минометного огня. Кроме того, я бросил дымовые шашки, это тоже помогло.
В какой-то момент замешкался пулеметчик, я его просто столкнул в окоп и прикрыл какими-то мешками, чтобы осколки не посекли. При отходе не вышел из боя мой боец — младший сержант Джангр Онаев. Я вроде бы видел, как его задело то ли пулей, то ли осколком. Он остался в корпусе, вытащить я его не смог. Даже когда через неделю мы все-таки взяли консервный завод, я Онаева не нашел. Жив или мертв он — я тоже не знал. Думал, боевики забрали его с собой. Они часто так делали, чтобы потом обменять на своих. Он долго числился без вести пропавшим. Обнаружил его только 18 февраля, когда Грозный был уже освобожден. Онаев, оказывается, все время пролежал в здании, просто его завалило конструкциями. Парень был из Калмыкии”.
Таким образом, несмотря на первоначальный успех, развить его не удалось: комплекс консервного и молочного заводов по-прежнему оставался в руках боевиков. На совещании в Ханкале в штабе группировки особого района г. Грозный, конечно, факт неудачного штурма заводов послужил поводом для серьезного разбора ситуации: все искали причины, не позволяющие преодолеть этот злополучный рубеж. Естественно, кроме всего прочего вышли и на морально-психологический настрой личного состава. Не оставили без внимания вопрос увольнения отслуживших свое солдат и сержантов, что, кстати, было общей проблемой для многих воинских частей внутренних войск и Министерства обороны, задействованных в специальной операции в Грозном. Ситуация с каждым днем становилась все острее, противостояние достигло высокого накала, а в целом ряде воинских частей несколько сотен солдат, накопивших боевой опыт, хорошо знающих свою технику и оружие, нужно было уволить в запас. На их место должны была прийти смена из необстрелянных, не имеющих боевого опыта бойцов. Как это может отразиться на выполнении задач? Не приведет ли к неоправданным потерям? Однако закон есть закон. И хотя боевые действия и назывались контртеррористической операцией, но это все же не война до победного конца, и воюющим войскам приходилось соблюдать законы мирного времени, которые распространялись на всех служивых. Все понимали сложность ситуации. И готового решения ни у кого не было. Рассчитывать приходилось только на совесть и порядочность тех парней, что воевали в Грозном. Где-то нужна была и твердость приказа, чтобы отряхнуть солдатские души от налипших подстрекательских советов особо рьяных — хотя таких были единицы — “пацифистов”. Но в основном нужны были верные, убеждающие слова, которые бы проникли в сердце, в душу этих ребят. Они, оглохшие от ежедневных взрывов, автоматных и пулеметных очередей, способны были услышать эти слова…
Чтобы досконально разобраться в ситуации, командующий группировкой внутренних войск генерал-лейтенант Михаил Паньков направил в 22-ю бригаду комплексную группу, состоящую из опытных офицеров. Тем более что не все было ясно из первоначальной информации — ведь калачевцы были известны тем, что всегда, в любых обстоятельствах честно и самоотверженно выполняли все поставленные задачи. Бригада — одна из самых боевых и заслуженных в войсках. В штабе группировки, кроме того, четко осознавали: все эти слухи, которые в считанные дни уже докатились и до столицы, могут лишь еще более негативно сказаться на общем морально-психологическом настрое военнослужащих, а кроме того, сыграть на руку и боевикам, которые не преминут воспользоваться ими в своих пропагандистских целях. Объявились и охотники спекулировать на этой теме. В этих условиях важным было объективно и по возможности быстро выяснить, в чем причина снижения боевого настроя некоторых военнослужащих бригады. И главное — не дать усомниться в том, что внутренние войска реально способны выполнять поставленные задачи. Калачевцам требовалась помощь, в военнослужащих необходимо было вдохнуть веру в то, что они сильнее бандитов, что с противником можно совладать.