Вспоминает Михаил Паньков:
“На западном направлении боевиками была очень хорошо организована оборона. Западное направление — это огромный промышленный район — Заводской. Там солидные коммуникации, там каждый дом — опорный пункт. И каждое здание приходилось брать с боем. А бандиты воевали грамотно — одна группа отвоевала, приходит вторая, идет замена.
Особенностью действий в Грозном во второй кампании, конечно, можно было назвать то, что к участию в этой операции были привлечены местные жители из числа оппозиции бандитам. Хотя они не на всех направлениях действовали удачно, какие-то результаты это, конечно, дало. Эти люди тоже несли потери. Порыв у них первоначальный был очень большой, а потом получилось так, что пришлось некоторых и искать. И когда говорят, что главная заслуга во взятии Грозного — за чеченским ополчением, я могу однозначно сказать, нет. Да, оно помогало. Но основная тяжесть легла на плечи федеральных войск”.
“Поставили точку”
Последний враг. Последний меткий выстрел.
И первый проблеск утра, как стекло.
Мой милый друг, а все-таки как быстро,
Как быстро наше время протекло.
На севере основной задачей действовавшей в кварталах Ленинского района группировки войск после переправы на правый берег Сунжи и разгрома в районе русской и мусульманской школ крупного отряда боевиков стало расширение прибрежного плацдарма и продвижение в направлении 1-го микрорайона Грозного и вдоль русла Сунжи к автомобильному мосту через нее.
Подразделения 22-й бригады внутренних войск надежно удерживали стратегически важный узел в районе молочного и консервного заводов, а штурмовые группы 255-го полка Минобороны вместе с подразделениями 8-й бригады внутренних войск продолжали развивать успех на правом берегу р. Сунжа, ведя тяжелые бои в районе улицы Мичурина. В одном из подвалов военнослужащие 8-й бригады захватили обширный архив, принадлежавший министерству шариатской безопасности Ичкерии. Огромное количество документов, многие из которых несли на себе гриф “секретно”, прямо свидетельствовало о том беспределе, который творился в республике в короткий период “независимости” с 1997 по 1999 год. Весь архив был передан в руки офицеров ФСБ д ля изучения и дальнейшего использования в оперативной работе.
После 1 февраля, когда основные силы незаконных вооруженных формирований бежали из Грозного и понесли тяжелые потери на выходе из города, сопротивление в городе значительно ослабло. Хотя сказать, что с уходом большей части боевиков город опустел и федеральные войска шли по пустым кварталам, конечно, нельзя. Оставшиеся мелкие группы прикрытия старались сражаться на отдельных участках города, но их сопротивление стало носить ярко выраженный локальный характер и уверенно подавлялось федеральными войсками, быстро продвигающимися на своих направлениях.
Михаил Паньков:
“Я хорошо помню тот момент, когда мне стало ясно, что мы Грозный возьмем. Конечно, чувствовалось. По дате я не скажу, а вот по обстановке — вспомню. Это было, когда я вечером прилетел в 21-ю бригаду. Комбриг мне докладывает: вышли на дорогу. И потом со всех сторон движение началось. Все. Это как нарыв лопнул, очень быстро как-то. Словами это не описать. Это интуитивно чувствуешь. Понимали, что дожимаем уже. Если в первые дни с трудом шло все — пока не развалишь дом, не продвинешься, то потом это страшное напряжение стало резко спадать”.
Обороняющиеся в этот период группы боевиков в основном использовали снайперский огонь. Численность таких подвижных групп, кочующих вдоль позиций федеральных войск, не превышала 4–5 человек. Основные силы бандитов отводились из северо-восточной и восточной частей Грозного, а также от площади Минутка к центру города.
Поскольку наметившийся в эти дни успех приобрел устойчивость, продвижение приняло уверенный характер, командование группировки особого района г. Грозный имело возможность отвести часть подразделений, вымотанных за долгие недели штурма почти непрерывными боями для перегруппировки, пополнения боеприпасов и восстановления боеспособности. Даже такой кратковременный перерыв положительно сказывался на моральном климате в подразделениях, физическом здоровье военнослужащих. Да и общая ситуация в городе внушала оптимизм: люди, которые так долго и так тяжело двигались к победе, наконец-то почувствовали, что она не за горами. До нее оставалось совсем чуть-чуть.
Моральное же состояние боевиков в первые дни февраля имело совершенно обратный характер. Ошеломленные тяжелейшими потерями, которые они понесли во время прорыва, теснимые со всех сторон федеральными войсками, испытывающие огромные трудности из-за недостатка медикаментов, обремененные многочисленными ранеными, боевики все больше теряли единство и сплоченность, в их рядах явственно обозначались растерянность и дезорганизованность.
По многочисленным радиоперехватам и оперативной информации, поступающим в штаб группировки федеральных войск, картина моральной, военной и политической катастрофы, постигшей боевиков в Грозном, становилась совершенно отчетливой. Многие рядовые члены незаконных вооруженных формирований высказывали открытые опасения, что главари боевиков собираются бросить своих подчиненных и скрыться за границей. Большая часть бандитов напрямую обвинили Масхадова, Басаева, Гелаева в том, что они фактически бросили на произвол судьбы оставшиеся в Грозном и в селах, прилегающих к городу, вверенные им подразделения и скрылись в горах. Кроме того, и между наиболее авторитетными чеченскими лидерами незаконных вооруженных формирований стали усиливаться разногласия. Сторонники Аслана Масхадова напрямую объявили главным виновником сдачи чеченской столицы Шамиля Басаева. В частности, в вину ему вменялось невыполнение распоряжения Масхадова о необходимости удержания Грозного до 23 февраля — годовщины депортации чеченского народа. Зная, насколько чеченские лидеры НВФ любят “приурочивать” свои громкие кровавые дела к какой-нибудь знаковой дате, можно с уверенностью сказать, что в этот раз извлечь политические и военные дивиденды из представившегося удобного момента и “отпраздновать” 23 февраля демонстрацией упорного сопротивления российским войскам в Грозном им не удалось. В целом в начале февраля становилось ясно, что до окончательного уничтожения группировки боевиков в городе остались считанные дни.
С 1 февраля на северной окраине города после проведенной перегруппировки сводные роты 22-й бригады, до этого державшие оборону в районе консервного и молочного заводов, также перешли к наступательным действиям по направлению к центру города, освобождая кварталы вдоль улицы Богдана Хмельницкого.
В период с 30 января по 3 февраля штурмовой отряд 255-го полка совместно с ротами 8-й бригады внутренних войск продолжали развивать успех на правом берегу Сунжи, захватывая рубеж за рубежом в кварталах, прилегающих к набережной. Хроника тех дней показывает стремительное движение северян: 31 января вышли на рубеж по улице Мичурина от улицы Тургенева до улицы Баумана и далее до улицы Джамбула. 1 февраля достигли рубежа по улице Жуковского, вплотную подойдя к 1-му и 2-му микрорайонам Грозного. 2 февраля, преодолев несколько кварталов, вышли к реке Сунже в районе автомобильного моста и достигли улицы Старосунженская.
3 февраля этот штурмовой отряд работал уже на левом берегу Сунжи, заняв выгодный рубеж в центральных кварталах города по улице Первомайская от улицы Грибоедова до улицы Чехова.
Здесь, в административном центре Грозного, стремительно прорвавшись по улице Мира, командующий северной группировкой особого района г. Грозный полковник Игорь Груднов наконец исполнил то, о чем мечтал все сорок бессонных суток, что длилась спецоперация. 3 февраля он лично поднял российский государственный флаг над резиденцией Масхадова — четырехэтажным особняком, в который “президент Ичкерии” заселился лишь год назад — в январе 1999 года. Здание предоставила ему единственная более-менее успешная на тот момент в Чечне компания “Грознефть”. Но обжиться в своей резиденции Масхадов не успел. Он бежал из Грозного, сменив президентские апартаменты на сырой подвал-схрон в одном из горных сел и возложив ответственность за оборону города на Басаева и его подельников.
Вспоминает Игорь Груднов, в 1999–2000 гг. командующий группировкой войск особого района г. Грозный на северном направлении:
“Было 3 февраля. Этот день я на всю жизнь запомнил. Мы с 8-й бригадой рывком вышли на улицу Первомайская — до центра города, где комплекс административных зданий, пара кварталов оставалась. И события дальше развивались стремительно.
В это время со мной связался командир 20-й мотострелковой дивизии и попросил поставить его 255-й полк в центр направления штурмовых действий. У всех тогда большое желание было жирную финальную точку поставить после таких тяжелых боев. Уже было ясно, что вот-вот город будет наш окончательно. И я это желание прекрасно понимал. Тем более что 255-й полк на втором этапе спецоперации самую активную роль в разгроме боевиков на нашем направлении играл.
Спустя короткое время на меня вышел и генерал Булгаков, спросил, где я нахожусь. Я доложил. Он мне предлагает подключить к рывку в центр города подразделения 205-й отдельной мотострелковой бригады, которые к тому времени занимали позиции в нескольких кварталах северо-западнее. Я Булгакову отвечаю, что со мной, мол, уже армейский 255-й полк и мы начинаем движение. Он все понял и не настаивал на своей первоначальной просьбе.
Я, конечно, немного поторопил события, тут же связался с командиром 255- го полка и попросил выделить мне батальон мотострелков, тем более что я уже доложил наверх о том» что полк находится со мной.