Девушка отругала себя за нерешительность: только что пережила смертельную опасность, а теперь трясется от страха.
Наконец, сделав три шага, отделяющие ее от машины, Вера заглянула в багажник и сквозь проем разбитого окна увидела изодранные выстрелами сумки и торчащее из них тряпье. Протянула руку к замку, но внезапно проснувшаяся память подсказала ей, что всякий раз, когда открывалась дверь, в багажнике зажигался свет. А вдруг это вызовет искру?
– Нет, нельзя, – прошептала она и убрала руку.
Одежда манила к себе, а судороги дрожи становились невыносимыми. Она встала коленом на бампер и попробовала дотянуться до какой-нибудь из сумок, ручки которых торчали выше других, но сразу же отпрянула – снова послышались какие-то щелчки.
Едва всплеск адреналина прошел, Вера поняла, что это скрипел бампер под ее весом.
Вера порыскала взглядом – нет ли какой-нибудь палки, чтобы подцепить сумку, но вокруг была только трава. С досады она ударила ногой по бамперу, выплескивая злость. Проделать то же самое еще раз не дал Грозный. Он вдруг возник перед ней как вездесущая тень.
– Видит око, да зуб неймет, – сказала она.
Пес задвигал ушами, наклонил голову, давая понять, что не понимает, чего она хочет.
– Там одежда, – показала Вера. – А я залезть боюсь.
Грозный вскочил на бампер, передними лапами оперся на проем багажника и потянулся вверх, но тут же отпрянул от ударившей в ноздри волны горючего запаха. В ту же секунду он слетел с машины на землю, зафыркал, зачихал.
– Ты-то зачем полез? – не зло проворчала Вера. – Ладно уж, попробую еще раз.
Поставив ногу на бампер, она поднялась, прислушиваясь, не защелкает ли снова что-нибудь, но вроде все было спокойно – и нырнула в салон. Пока хватало воздуха, выбрасывала наружу сумки, какие попадались под руку. Весь пол багажника был залит бензином, им пропитался ворс обивки и выпавшие из сумок тряпки, от запаха ело глаза. Не теряя драгоценных секунд, девушка полезла обратно, ничего не соображая, хватаясь руками за все подряд.
Для Грозного все это представление оставалось непонятным и тревожным, и он очень рад был ее скорому возвращению. Впрочем, от Веры несло так, что он боялся подходить близко. И оттого возмущенно лаял.
– Ничего, повоняет и пройдет! – заверила она.
Расположившись по ветру, Грозный наблюдал за тем, как Вера опустошает сумки, высыпая их содержимое прямо на дорогу. Как тщательно все разглядывает, то прижимая тряпки к себе, то отбрасывая их в сторону, и плачет, прерывая слезы ворчанием. Его очень заинтересовали выпавшие из какой-то сумки четыре консервных банки. Но Вера покуда не собиралась подкрепляться, занятая, очевидно, более важным делом, и Грозный, облизнувшись, терпеливо ждал. Он с интересом смотрел, как она сбросила с себя кроссовки, грязные джинсы, оставшись в одних трусиках, и напяливает новые вещи. Несмотря на исходящее от Веры раздражение, та суета, с какой девушка перебирала и примеряла вещи, нравилась Грозному. Раньше он очень любил наблюдать за Андреем, это было весьма увлекательное занятие, много интереснее, чем выслеживать сурков. Люди, как он заметил, делают множество странных поступков и, кроме того, умеют управляться с предметами, сами создавать их или разрушать, если захотят. В этом заключалась их всесильность. А Грозный, в меру своих возможностей, готов был что-то давать и от себя.
Но, как он теперь уяснил, люди вовсе не одинаковы, и не все заслуживают его участия. Уникальный дар пробудил в нем особое внутреннее чутье, благодаря которому Грозный, сам того не подозревая, видел сочетание неких энергий, находящихся в избытке у того или иного человека: сплетенные воедино следы желаний, мыслей, чувств и настроений, наиболее сильных в настоящий момент. Однако эта способность, в некоторой мере присущая всем животным, и даже отдельным людям, сумевшим распознать ее в себе, пробудилась в Грозном, чтобы тысячекратно превзойти возможности любого иного существа. Фактически он учился «читать» людей, и даже только начав пользоваться этой возможностью, подмечал малейшие изменения в их состоянии. Например, он заметил, что Вера сильно огорчена исчезновением тела Ника, что она напугана, раздражена, и вообще, совершенно не похожа на саму себя. Грозному очень хотелось это изменить, и он смог бы это сделать, но требовался близкий контакт. А подойти к ней, с готовностью потратить свой дар на то, чтобы успокоить Веру, заодно подставить голову и спину под такие приятные ласкающие почесывания, он не мог – мешал запах бензина, обжигающий чувствительные луковицы его обоняния.
Все, что ему оставалось – наблюдать за девушкой на расстоянии.
– Ну, как?
Он уставился на Веру во все глаза.
– Прикид, конечно, клоунский, фасон и цвет никуда не годятся, но не в моем положении привередничать! Как ты считаешь, похожа я на человека? (Грозный гавкнул.) Вот и я так думаю.
Вера вдруг уселась на тряпки и снова заплакала. Плечи ее затряслись. Грозный ощутил исходящий от девушки поток неприятно чувствительных импульсов.
– Господи, ну какое же это все имеет значение, если его уже нет!..
Она вытерла слезы и побросала выбранную одежду в одну сумку. Наконец, проявила интерес к консервам. У Грозного потекли слюни, когда банка щелкнула, и убийственно вкусный запах полился наружу. Он встал и выжидающе смотрел на Веру, подмечая все еще некоторое напряжение в чувствах девушки.
– Ник говорил, чтобы я всегда ела первой! – Голос ее слегка дрожал. – Надеюсь, ты не будешь возражать?
Он облизнулся, но подойти не смел. Прислушиваясь к урчанию в животе, Грозный вспомнил человека и собак, первых повстречавшихся ему на пути. Пусть не думает – он не собирается отнимать еду, как те два пса. Он снова уселся, и даже отвернулся, сделал вид, что еда пахнет не так уж заманчиво.
– Ты все понимаешь, – с грустью улыбнулась Вера.
Посматривая на Грозного, она доела и открыла банку для него.
– Ты молодец. – Придвинув еду, она осмелилась его осторожно погладить, как будто ожидала, что он требовательно залает, не желая мириться со своей ролью. – Ты, конечно, рычал на меня, когда я хотела выстрелить. Но теперь понимаю, ты был прав.
Проглатывая содержимое банки, вылизывая ее стенки, докуда дотягивался язык, Грозный двигал ушами, внимая голосу девушки.
Когда с трапезой было покончено, Вера перекинула сумку с одеждой через плечо и легонько хлопнула ладонью по бедру.
– Ну, что, пойдем искать удачу?
Нотки решительности понравились Грозному. Он воспринял ее вопрос как приказ и, немного обогнав, засеменил впереди, направляясь к грузовику. Дойдя до машины, остановился. Вера прошла мимо, и тогда он залаял.
Девушка обернулась.
– Что?
Желая объяснить ей, чего он хочет, Грозный приблизился к двери водителя и водрузил передние лапы на подножку. Загавкал, смотря на стекло.
– Хочешь, чтобы я села за руль? – Вера покрутила руками, изображая, что держит баранку. – Ага, и не думай! Я легковую-то машину едва умею водить, а уж такую громадину…
Грозный заскулил и заскребся в дверь.
– Нет, ты с ума сошел. Я же тебе говорю…
Он подскочил к Вере, заставил отпрянуть. Уселся напротив девушки, метя пыль хвостом. Снова подскочил к грузовику и загавкал, заканючил на разные голоса, рассчитывая, видимо, что только так сумеет заставить ее поверить в то, что его просьба – не просьба даже, а настоятельное обращение.
Отыскав следы Андрея, Грозный убедился, что Человек был здесь и уехал снова. Его запах уходил по дороге вниз и исчезал возле змеевидных отпечатков, оставленных другой машиной. Точно так же исчезали запахи той собаки, с которой у Грозного случился небольшой конфликт.
След автомобиля уходил за реку. Так что Грозный знал, куда нужно ехать. А теперь втолковывал Вере, на чем.
– Ну ладно, попробую!
Дверь поддалась девушке с натугой.
– Если с такой силой надо дверь открывать, как мы поедем вообще? – проворчала она.
Грозный запрыгнул в кабину и с готовностью проскочил на пассажирское место. Вера поцокала языком.
– Вот возьму и запру тебя здесь! Будешь знать!
Она схватилась за поручень и влезла на сиденье.
Осмотрела панель приборов, увидела торчащий в замке ключ зажигания, опустила взгляд и с ужасом обнаружила три педали, подергала рычаг коробки, ход которого напугал ее своей величиной.
– Это же «механика»!
Подбадривая ее, Грозный притиснулся, зализал шею, ухо. От Веры уже не так несло бензином, как раньше.
– Уйди! – отклонилась она. – Не мешай.
Она попробовала выжать упруго сопротивляющуюся педаль сцепления, подвигала рычагом. Передачи вроде бы включались.
Одновременно с этим что-то вторглось в ее сознание. Какие-то пульсирующие толчки. Ей показалось, что это Грозный вновь посылает ей свои мысленные сигналы. Она уже давно поняла, что перед ней необыкновенный пес. И то, как он расправился с кучей солдат – тому подтверждение. Сейчас же он словно пытался настроить ее на боевой лад, заставить вспомнить то, что хранилось в ее собственной памяти.
В памяти всплыли, казалось, навсегда позабытые уроки в автошколе. Ей не повезло тогда, как Вера считала, – учиться вождению пришлось на «механике», где очередь на практические занятия была меньше. Кто бы знал, что когда-нибудь пригодится. Вот только с того дня, как сдала экзамен, за руль автомобиля с механической трансмиссией она ни разу не садилась.
– Ладно, рискнем. Нам бы только до нормальной машины добраться.
Девушка повернула ключ. Мотор запустился сразу, зарокотал вполне дружелюбно. Она мысленно прокрутила в голове нужные манипуляции и приступила к их исполнению. Однако тронуться удалось только с десятой попытки, каждый раз грузовик либо глох, либо лихорадочно дергался, но все равно глох, а перед тем скрежетал шестернями и пугал завыванием двигателя в ответ на подачу газа. Наконец поехал. Вера включила следующую передачу, снова услышала порцию гневного хруста, но вроде получилось, и даже прибавила скорость! Вот только, когда она захотела осадить этот неожиданный порыв и нажала на тормоз, машину бросило к обочине. Девушка с криком схватилась за руль и едва ли не всем весом надавила на педаль. Грузовик встал как вкопанный у самого края дороги. Естественно, опять заглох.