Главная виверна была стара, хитроумна и хорошо знала людей. Она вела стаю невероятно точно. Они заложили круг на востоке – все виверны повторяли действия вожака – достаточно близко, но так, чтобы их не обнаружили, обогнули последний холм и понеслись над долиной Вьюна. Морган видел, как лучники натянули тетиву – кто-то выстрелил слишком рано, но большинство, набравшиеся опыта на войне с такими тварями, не стреляли.
Из обоза засвистели арбалетные болты.
Огромные крылатые твари приближались, двигаясь вдоль строя и маневрируя, чтобы в них было сложнее попасть.
Отряд повернулся вправо, вскинул луки почти одновременно – Смок выкрикивал команды – и выстрелил.
Храбрая, но неопытная молодая виверна получила четыре десятка стрел и рухнула на землю, подпрыгнула разок, пропахала в песке траншею и остановилась, ударившись о телегу, из которой так и не выпрягли быков. Быки выпучили глаза и ломанулись вперед, промчались через строй лучников и встали у левого края дороги.
Еще пара виверн пала жертвой собственной ненависти и голода. Они не подчинились вожаку и атаковали рассыпавшихся лучников. Через несколько мгновений Джек Кейвс был мертв и его напарник Сачок тоже, а еще десяток лучников валялись на земле раненые.
Сэр Джордж Брювс зарычал и метнул длинное копье. Сэр Джованни Джентиле прикрывал его. Одна из виверн помоложе поспешно взмыла в воздух, получив глубокую рану в шею, а вот другая осталась. Ее били со всех сторон, пока она не рухнула. Типпит и Криворукий истыкали стрелами третью тварь, и тогда выжившие отступили.
Раненая виверна с трудом набирала высоту, и вардариоты убили ее, проехав на головокружительной скорости прямо под ней и выпустив стрелы вертикально вверх, в брюхо.
Люди вытащили мертвых тварей из-под телег и заметили, что их когти обмазаны липкой черной жижей. Немедленно позвали мастера Мортирмира, и тот взял образцы. Это очевидно было волшебное вещество, но Морган не понимал, зачем оно нужно – ядом оно не оказалось.
Морган подумал, что это замечательная демонстрация глупого тщеславия врага. Если рассудить разумно, четыре виверны – это слишком дорогая плата за две телеги и шестерых мертвых лучников.
Но судить разумно было непросто. Они похоронили солдат и двух женщин, которые погибли в обозе с арбалетами в руках, и поехали дальше.
Продвигались до полудня. А потом лошади начали умирать.
Ничто не предвещало. В отряде первыми пали обозные лошади. Дюжина за минуту. Из ноздрей у них пошла черная пена.
Когда лошади умирали, люди падали.
Смерти эти были ужасны. У любимых животных подкашивались ноги, шкура сморщивалась, они ложились на землю, чтобы больше никогда не встать, тела раздувались с ужасающей скоростью и воняли.
Морган был не единственным магистром в отряде, но он оказался ближе всех к первым жертвам. Ему хватило присутствия духа, чтобы отогнать прочь собственного стройного жеребца по имени Аверроэс – строго говоря, он просто как следует треснул его ножнами. После этого он побежал к ближайшему гниющему трупу…
…входя в свой Дворец воспоминаний, выстроенный Гармодием.
Пол в шахматную клетку остался таким же, многое другое тоже, а вот шахматные фигуры он заменил статуями – тридцатью двумя статуями своих любимых исторических персонажей и современников, философов, правителей, мистиков и даже музыкантов.
Он посмотрел на черную пасту, которая покрывала когти виверн. В эфире она была не черная, а багряная, переливающаяся, как слизь. Она пульсировала жизнью и герметической энергией.
Он заметил это еще при первом взгляде, но тогда слизь не казалась опасной. Морган решил рассмотреть ее поближе. Он многому выучился в университете – в том числе делать линзу из воздуха. Морган сотворил ее и тут же сделался жертвой собственного заклинания – симулякр липкой жижи оказался слишком грубой копией, и изучить ее в эфире было невозможно.
В реальности он резко остановился, чтобы не вляпаться в черную массу, которая еще недавно была заводной лошадью Хетти. Он подвесил слизь в воздухе, сотворил линзу, передвинул ее.
Черно-багряная слизь была живой.
В пятидесяти ярдах от него сэр Милус отделял умирающих лошадей от остальной армии. Он не представлял, что убивало животных, но видел достаточно войн, чтобы бояться заразы и быстрого распространения жуткой конской чумы. Или проклятия, или заклинания.
Лошади в арьергарде отряда умирали, и он своими глазами видел, что в авангарде все живы. Но люди оборачивались и подъезжали посмотреть.
Он приказал пешим бежать вперед и гнать остальных прочь, а потом вспомнил о коробочке Моргана. Но стало слишком поздно: его чудесная восточная верховая лошадь подавилась черной желчью и рухнула, и Милус оказался на земле.
Первая туша взорвалась. Воздух заполнили мелкие черные споры.
Моргана споры не особенно впечатлили. Он знал, как с ними обращаться. Он собрался с силами и сотворил заклинание, почти не соприкасаясь с эфиром во Дворце. Он мог создать огонь без доступа к запасу энергии.
Облако спор загорелось и исчезло. Взорвалась еще одна мертвая лошадь, третья. Мортирмир творил огонь раз за разом.
Где-то между шестой и девятой лошадью он нашел более элегантное решение. Ковырнул кончиком кинжала липкую черную массу, использовал простенькое заклинание подобия и заменил слизь огнем.
Он не до конца продумал все тонкости заклинания и в ужасе увидел, что несколько лошадей загорелось – они дико завизжали. Кто-то взорвался, хотя никаких внешних признаков мора не было. Зато у него хватило ума защитить массу, снятую с когтей виверны. Остальное все сгорело.
Через час сэр Милус оглядывал свой арьергард. Конным остался примерно один человек из десяти. Они потеряли лошадей, а вот быков мор не затронул. Погибли почти все заводные лошади и больше половины боевых коней.
Люди зашагали по каменистым полям у подножия Зеленых холмов. Милус сделал все возможное, велев погрузить оружие и доспехи в обоз, чтобы отряд шел быстрее. Император ускакал далеко вперед. Милус почти что приказал ему это сделать. В конце концов, у них был приказ капитана.
Императорский посланник и возможность отправить весточку остальным отрядам появились только перед рассветом. Но было уже слишком поздно.
К северу от Альбинкирка на закованных в железо людей сэра Джона Крейфорда напал отряд баргастов. Люди как раз разбивали лагерь. Птицеобразные рептилии бросились на них с древних деревьев… и нарвались на поток стрел со стальными наконечниками. Трое умерли на месте, еще шестеро были опасно ранены, а вожак убежал, вопя от гнева. Люди хорошо подготовились, а демоны – нет.
По несчастливой случайности труп самого юного баргаста рухнул рядом с лошадьми.
Мэг действовала решительно, но она появилась слишком поздно – в темноте не сразу разобрались, и Мэг позвали только тогда, когда лошади уже заразились и в воздухе летали споры. Она тоже расправилась с ними заклинанием подобия. Целителем она была куда лучшим, чем Морган, и сумела спасти нескольких уже зараженных лошадей. Но лечить их она могла только по очереди, а умирали они слишком быстро, чтобы от этого лечения был толк.
Она сберегла почти семь с половиной десятков боевых коней. Потери составили тысячу животных. Когда наступил следующий день, сэр Джон все еще стоял в сорока милях к югу от Дормлинга и все его войско осталось пешим.
– Почему бы просто не наслать мор на людей? – спросил Шип, уже зная ответ.
– Люди куда устойчивее к магии, чем животные, – отозвался Эш, – а я хочу уничтожить людей разом. Их время еще придет, они еще узнают мою силу. Но я не буду ставить капкан слишком рано.
«Он хочет большой битвы на своих условиях. Битвы, в которой погибнут многие. Каждая смерть даст силу ему и его адским яйцам, и они в конце концов вылупятся. Даже то, что лежит в моей голове».
Шип некоторое время раздумывал над этим.
«А потом он явит себя. Дело в крови? В душах, улетающих в эфир? В чем источник его силы? Почему он не видит Черное Солнце? Если бы я был к Черному Солнцу поближе…»
Пока армия шла из земель Диких, по заросшим густым лесом холмам и болотам западных Эднакрэгов, Шип коротал время, перемещая тварей и предметы на так называемый Змеев путь. В четвертый раз он сжал в руке черепашье яйцо – и без него прибыл на место. Желтая лужица разбитого яйца осталась там, где он прежде стоял. Он сумел оставить ее за собой.
На яйцо немедленно нацелился ворон. С неба спикировала хищная птица, схватила ворона и сожрала его. Баргаст бесшумно упал на краснохвостого сарыча, разорвал его на куски и подъел яйцо на десерт.
Шип кивнул.
Риск был огромен – с одной стороны. С другой – ничего особенного. Эш определенно планировал его гибель. Шип подозревал, что он сам – всего лишь съедобная оболочка яйца.
К западу от Шипа темнобородый магистр подъехал к вратам Лиссен Карак и тихо стукнул в них жезлом. У него за спиной простиралась равнина, дотла выжженная прошлогодними битвами, а теперь поросшая малиной и молодыми ольховыми деревцами. Ее топтали войска Сказочного Рыцаря, четыре сотни иркских солдат в великолепных доспехах из бронзы и золота. Кто-то восседал на оленях, кто-то на конях. За ними шел Билл Редмид, три сотни повстанцев и толпа боглинов. Еще дальше сияли боевой раскраской пришедшие из-за Стены и виднелись другие ирки, высокие и стройные, как ясеневые стволики. На облитых бронзой плечах они несли тяжелые топоры.
Сестра Мирам, узнав о пришельцах от привратника и сержантов, лично отправилась к воротам. Под прикрытием арбалетчиков на башнях она поднялась на стену.
Она не узнала человека, стоявшего внизу у решетки. Черные с проседью волосы, тяжелое лицо, длинный орлиный нос. Тощая лошадь.
– Я магистр Гармодий, – крикнул человек на тощей лошади.
– Тогда ты сильно изменился, – заметила она.
– Да, – нетерпеливо ответил Гармодий, – я меняю тела.
– И стороны в войне, судя по всему.
Гармодий покачал головой: