– Возможно, мы не на той стороне, – сказал Сказочный Рыцарь. – Может быть, мы слишком малы, чтобы хотя бы разглядеть стороны.
Габриэль возразил:
– Я способен определить хорошее войско, единожды проехав по его лагерю. Увидев одну шлюху и одного слугу, я буду знать все об их капитане. Я не стану вести теологических дебатов, милорды. Но я знаю Эша по его делам. Я знаю двоих из этих созданий. Что бы они ни задумали… – Он пожал плечами.
– У них лучшие войска? – предположил Сказочный Рыцарь.
– Вроде того, – согласился Красный Рыцарь и коротко улыбнулся. – Вот я о чем, Гармодий. Ты хочешь уничтожить расу богов и освободить нас. Как по мне – да и хрен бы с ними. Я служу королеве и императору, а еще своим собственным интересам. Каждый человек кому-то служит. Пусть наши владыки будут справедливыми и щедрыми, и мы все будем процветать.
– Это слова аристократа, никогда не пробовавшего плети! – возмутился Гармодий.
– Ты лжешь, – выплюнул Габриэль.
– Ты – ты хочешь сказать, что готов отказаться от свободы? По-моему, лжешь ты.
– Я хочу сказать, что нужно выигрывать битвы по очереди и не отказываться ни от какой помощи. – Габриэль прижал руку ко лбу. Вернулась знакомая головная боль.
– А я говорю, что те, кто предлагает эту помощь, хотят поработить нас навеки и победа в этой битве – твой вклад в будущее. – Гармодий был непреклонен. – Они все враги нам в равной степени.
Дезидерата погрузилась в размышления. Габриэль догадывался, что ее задело. Остальные тоже о чем-то думали, каждый о своем.
Габриэль вдохнул эфира. Бессмысленная имитация дыхания. Привычка при разговоре.
– Должны быть и другие силы, – сказал он.
– Некромант, например, – предложил Гармодий. – Создание, которое Рашиди называет Ротом. Я подозреваю, что он привел армию в Галле. Или стоит за ней.
– Драконы? – спросил Кревак.
– Не все силы – драконы, – возразил Экреч.
– Шип хочет войти в их число. – Габриэль приподнял бровь.
– И сестра Амиция стоит на этой грани, – отозвался Гармодий.
– Она станет драконом? – удивился Габриэль.
– Не знаю, – признался Гармодий. – Аль-Рашиди это тоже неведомо. Дезидерата подняла голову.
– Для меня это все слишком туманно, – сказала она и посмотрела на епископа Альбинкирка.
Тот улыбнулся и заговорил:
– Меня не удивляет, что Господня воля и Господня любовь существуют во всех уголках космоса. Но кроме этого мне сказать нечего. Разве что… лишить жизни существо, сколь угодно могущественное, но не причинившее вам вреда, – это все равно убийство, хотя вы можете видеть в том выгоду для будущих поколений. Но я священник, и я боюсь, что насилие даже с целью защиты слабых – все равно грех. Убийство.
Сказочный Рыцарь удивленно посмотрел на него:
– А среди детей рода человеческого есть другие, которые думали бы как ты?
– Нас немного. Мы зовемся христианами.
Сказочный Рыцарь расхохотался. Габриэль тоже.
Гармодий дернул головой, как будто проснулся.
– Ваша милость, я понимаю, что это будет болезненно. Но судя по тому, что я слышал, и по вашему облику здесь… я полагаю, что вы уже сталкивались с нашим врагом напрямую. В эфире.
Дезидерата выглядела так же, как всегда в эфире, – красивая молодая женщина в золотом платье, босая, с венком из маргариток в волосах и такой же гирляндой на талии. В эфире она казалась одновременно чувственной и по- матерински степенной. Воплощение женской силы.
Но теперь Габриэль, который лечил ее и знал ее и в эфире, и в реальности, посмотрел и увидел, как повлияли на нее харндонские испытания. В эфире ее тело оставалось таким, каким было год назад в реальности, но после родов и пыток в уголках глаз появились морщинки, цвет лица изменился. Она стала серьезнее и основательнее, чем год назад. Но он бы не заметил разницы, если бы не увидел золотую деву в эфире.
Она не улыбнулась. Но и не дрогнула и не замялась.
– Я встречалась с Эшем, – тихо сказала она.
Эфир замер.
– Это не было обычным состязанием в силе, его я бы проиграла немедленно. Мне кажется… если я могу упредить магистра Гармодия… что он живет в эфире и наша реальность тяжела для него. Ради битвы воли… воли, использующей силу как оружие, если говорить в ваших терминах… я создала это.
Вспоминать что-либо в эфире непросто. Дворец воспоминаний живет только в разуме своего хозяина, и слабость, свойственная памяти, может привести к любым изменениям. Живые воспоминания – воспоминания о событиях – бесконечно искажаются и истлевают, как известно каждому герметисту. Победы и поражения лгут, воля отказывает, изображения тускнеют.
Но для большинства заклинателей воспоминания о манипуляциях герметической силой предстают зримыми и прочными. И память королевы о нападении Эша была живой, сложной и настолько напоенной эмоциями, что Моган заревела, а Габриэль вдруг заплакал.
Когда она отозвала воспоминание, каждый из них создал под ее руководством по золотому кирпичу. Кирпич Моган был великолепного болотно-зеленого цвета.
– Я не пыталась задеть его. Я только хотела защитить своего нерожденного ребенка. – Она улыбнулась. – Теперь мне интересно, чем был Эш и чем была Гауз.
Гармодий увидел в ее воспоминании еще одну тень.
– И чем была Тара.
– Дева защитила меня, – быстро сказала королева.
Гармодий нахмурился.
– Для них мы солдаты и рабы. – Он пристально взглянул на Габриэля.
Тот покачал головой:
– Гармодий, я тебе не враг. Но мне нужен союзник, чтобы выиграть в этой битве. Особенно если воплотится твой темный дракон. Я не представляю, каково сражаться с драконом. Я не уверен, что это в принципе возможно с точки зрения искусства войны. Основываясь на двух случаях наблюдения за моим союзником в драконьем обличье… – Он помолчал. – Я не уверен, что могу разработать план на подобный случай.
Гармодий набрал воздуха, как будто готовясь к страстному монологу, но промолчал. Потом сказал только:
– Мы должны победить.
– Мы знаем, – согласилась Дезидерата.
– Прекрасно, – сказал Гармодий. – Я сосредоточусь на Эше.
Габриэль спросил у Сказочного Рыцаря:
– Ты согласен, что командовать буду я?
– Нет. Я согласен, что мы можем помочь друг другу. Командовать – слишком надменное слово. Будем друзьями, а остальное приложится.
– А я‑то думал, как сказал бы мой лучник. – Габриэль протянул руку. – Я собираюсь сражаться в лесу, у Гилсоновой дыры.
– В лесу? – Дезидерата удивилась так, что эфир слегка замутился.
– Армия выступит сегодня и пойдет под покровом ночи. Большая ее часть. Не рыцари. Мы собрали множество фермеров и крестьян, которые будут рыть окопы и валить лес. У нас есть то, чего нет у врага, – организация. Я попытаюсь выиграть с ее помощью.
Сказочный Рыцарь прижал руку ко лбу – был ли это шутливый или искренний жест, никто не понял.
– Я потрясен. Возможно, он будет удивлен.
– Посмотрим, – сказал капитан.
Один за другим они покидали Дворец старика.
Габриэль решил быть дурным гостем и задержаться. Оставшись наедине с Гармодием, он сказал:
– Правда, странно, что я в твоей голове, а не ты в моей?
– Мы не договорились? – поинтересовался Гармодий с улыбкой.
– Пожалуйста, не выступай против мастера Смита.
– Ты имеешь в виду Лота? Даю тебе слово. Пока что.
Гармодий посмотрел на что-то, чего Габриэль не видел. Но он бывал в комнатах старика в своей собственной голове и знал, что это зеркало.
– Я лишился защиты.
– Да? – спросил Гармодий. – Гм…
– Как воплотится Эш? И как ты ударишь?
– Я полагаю, нужна смерть. Любая смерть – потрясение в эфире, – начал старый магистр.
– Я не знал, – заметил Габриэль.
– Не слышу сарказма в твоем тоне.
– А я в твоем.
Они переглянулись и засмеялись.
– Я думаю, что он питает свою сущность смертью. Но я ничего не знаю точно. Это все догадки. Я не стану говорить, что я сделаю.
– А как же Амиция? Лиссен Карак? – Пульс Габриэля участился даже в эфире.
– Они под защитой. Амиция хочет пойти с армией. Я думаю, что лучше этого не делать… но нам нужны все, способные к магии.
Гармодий сжал зубы.
Габриэль сказал:
– Я капитан, а ты магистр. Я верю, что могу разбить живую армию Шипа. Пожалуй, я даже могу победить ее с минимальными потерями.
– А ты научился смирению, – сухо заметил Гармодий. – Но вот что я скажу. Если ты умрешь, я умру, Эш воплотится, Шип восторжествует, но Лиссен Карак не падет – даже тогда наша война не будет проиграна.
– Я лишился Тикондаги и своих людей из-за гордыни. Но за несколько лет на войне я выучил, что цепляться за ошибки – значит делать новые. Я боюсь настолько непредсказуемой битвы. Но я сделаю все, что смогу.
– Скажу только, что тебе не стоит винить себя, – проговорил Гармодий.
– Что случится, если мы победим в бою, но проиграем здесь? – спросил Габриэль.
– Мы все умрем, – ответил Гармодий.
– И обратное тоже верно. Ты позволил бы мне умереть, чтобы несметные полчища тварей, которых я раньше никогда не видел, остались бы за вратами и не попались бы Эшу. Я не настолько благороден. Давай просто убьем его, – он выдавил улыбку, – и выживем, чтобы рассказать об этом.
– Наши потери будут огромны в любом случае, – печально произнес Гармодий.
– Попробую обойтись без этого, – вздохнул Габриэль, но уверенности в его голосе не было.