Несмотря на усталость, Нита Кван совсем не чувствовал соблазна лечь снова. Как только снаружи забрезжил свет, он уложил поклажу на сани.
Потом он разбудил своих друзей. Гас-а-хо удивил его, встав на ноги. Та-се-хо застонал.
– Завтра будет хуже, – пробурчал он. – Хорошо быть молодым.
Первые лучи рыжего солнца осветили землю, а путники уже двигались прочь от берега по густому ольшанику. За час они прошли милю. Скала высилась у них за спиной.
– Когда Народ уничтожил одайн? – спросил Нита Кван, когда они вылезли из ольшаника в чистый лес с березами и елями.
– Десять тысяч зим назад, – ответил Гас-а-хо. Слова его эхом отдались между деревьев.
Нита Кван чуть не споткнулся:
– Это очень давно.
– Это знают все шаманы, – сказал Гас-а-хо. – Мы победили одайн во имя госпожи Тары. И теперь удерживаем их под камнями.
– Тебе снились плохие сны? – спросил Нита Кван.
Курносый юнец ехидно улыбнулся:
– Нет. Для того, кто родился шаманом, камни одайн – это места мира и силы. Нас еще детьми приводят к ним.
– Поэтому Народ и убил одайн? – спросил Нита Кван.
Гас-а-хо посмотрел на Та-се-хо.
– Я не знаю. А ты?
Старик нюхал воздух, как шакал.
– Почему Дикие убивают других? Самки, еда, территория, – он пожал плечами, – так устроен мир. По крайней мере, этот.
Нита Кван рассмеялся:
– Ты сводишь великие мифы всех народов в мире к обычной жадности. Как будто они звери.
– Спроси, когда у меня не будут болеть суставы, – поморщился Та-се- хо, – я расскажу тебе историю получше. А теперь пошли.
Сорок часов спустя они добрели до родной деревни. Ее теперь окружал высокий частокол – длинные колья вбили глубоко в землю и переплели ветвями вереска и малины. Такой забор защищал от людей и большинства зверей. Он был даже выше сугробов.
Нита Кван боялся, что деревня окажется пустой. Что все погибли, что в снегу лежат мертвые тела и кровь вокруг них все еще кажется алой от холода. Ему это снилось с тех пор, как он ушел от башни одайн. Но путников встретили живые мужчины и женщины.
Жена обняла Нита Квана. Живот у нее был такой большой, что муж с трудом дотянулся, чтобы поцеловать ее. Народ редко целовался прилюдно, и она – чистейшая из женщин – возмутилась.
Но в первую очередь он оставался послом. Он отпустил ее и отправился к верховной матроне Синий Нож и ее кругу. Все вместе они вошли в длинный дом, где пахло можжевельником и березой. И пятью десятками людей, которые редко мылись. Приятный зимний запах, по меркам сэссагов.
– Говори, – велела Синий Нож сразу.
– Мы заключили союз с Моган, – сказал Нита Кван.
Все шесть женщин заулыбались.
Нита Кван поднял руку, призывая к молчанию. Та-се-хо вошел в длинный дом вместе с Гас-а-хо.
– Мы не ходили в пещеры Моган. Мы были в Н’Гаре. – Он старался говорить спокойно.
– Объясни, – осторожно попросила Синий Нож.
– Та-се-хо обнаружил, что Моган опередила нас, что сама великая герцогиня направлялась в Н’Гару. Мы последовали за ней.
Синий Нож обменялась взглядами с Амийхой, Маленькими Ручками и остальными.
– Тапио Халтия – древний враг сэссагов, – сказала она.
– Однако ты включила его в список союзников, отправляя нас.
– Мы, – уступила Синий Нож.
– Мы зимовали в его доме. Там мы нашли исцеление и союзников. – Нита Кван потянулся к стеганой сумке, сделанной из цельной шкуры барсука. Он месяцами носил ее на теле. Из сумки он извлек трубку, которую должен был отдать Моган, герцогине западных болот. – Я отдал трубку Моган, и она приняла ее. Я отдал ее Тапио, нашему врагу, и он тоже принял ее. – Он снова опустил руку в барсучью сумку и достал пояс шириной с голову мужчины и длиной с раскинутые мужские руки. Он состоял из тридцати трех рядов раковин вампум, и каждая была размером с горошину. Пояс сиял, как чистый жемчуг.
Матроны хором вздохнули.
– Тапио, и Моган, и предводитель повстанцев, и боглинская ведьма с запада сделали для нас этот пояс. И народ медведей из восточных Эднакрэгов к ним присоединился.
Каждый из тех, кого он называл, вплел в пояс бриллиант, который сверкал среди пурпурных раковин, в темноте казавшихся черными.
– Если вы примете этот пояс, шесть свободных народов объединятся против Шипа, – сказал он. – Тапио велел мне произнести это имя.
– Ты не произносил его до того? – спросила Синий Нож.
Он покачал головой.
– Теперь Тапио знает, что пояс у нас. И, разумеется, его имя мы тоже произнесли трижды. – Она смотрела на Нита Квана. – Сын мой, ты все сделал правильно. Что бы ни случилось дальше, ты исполнил возложенный на тебя долг. Я забираю у тебя трубку. – Она протянула руку.
Он поклонился.
– Та-се-хо, что думаешь ты? – спросила Синий Нож.
Старый охотник фыркнул и сел, скрестив ноги.
– Я думаю, что там холодно и сыро, а я слишком стар. И еще я думаю, что он все сделал правильно. Мы все трое выжили. Я видел в снегу знак рхука.
– Кранноги уже выступили против нас, – призналась Синий Нож, – но воины Рогатого и Черной Цапли убили двоих и оставили лежать в снегу всего четыре ночи назад.
– Моган позвала нас к себе, – сказал Та-се-хо. – У нее больше полей и деревьев, чем нужно ее воинам, и они далеко от волшебника.
– Тапио сказал, что мы должны выходить сейчас, – добавил Нита Кван, – потому что чудовища волшебника не любят ранней весны.
Синий Нож побледнела:
– Сэссаги тоже не любят ранней весны. Я учу своих детей оставаться в доме и ожидать солнца и сухой земли.
– Это мудро, – заметил Та-се-хо, – но если мы уйдем сегодня…
Женщины разом подняли головы.
– Самое малое два дня мы пройдем по льду. А когда лед вскроется… Великаны никогда нас не найдут и уж точно не поймают. Пусть волшебник гонится за нами, если хочет. Если он так сильно ненавидит сэссагов. – Он взмахнул рукой, как будто говоря, что они все обречены, если это правда.
– Сегодня? – спросила Синий Нож.
Та-се-хо говорил уверенно:
– Сегодня или никогда. Левое колено подсказывает мне, что нас ждут три холодные ночи. А потом будет оттепель. Кто-то не согласен?
Синий Нож покачала головой. Переговорила с другими матронами.
– Идем. Берем только то, что можно унести. Старики и дети умрут, – сказала она охотнику.
– Я знаю, – кивнул Та-се-хо, – но иначе умрет весь Народ.
Когда остальные матроны ушли, Синий Нож наклонилась к Нита Квану:
– Ты что-то утаил.
Нита Кван кивнул и посмотрел наверх, выглядывая насекомых. Синий Нож поняла. Она отправила девочку с ярко-рыжими волосами – новую пленницу или сбежавшую рабыню – за Рогатым. Он пришел.
– Нужно уходить сегодня? – спросил он. – По льду?
Ты это предвидел, – заметила Синий Нож.
– И все равно мне это не нравится, – ответил шаман. Он скалился, как маска. – Моя жена говорит, что ты все сделал хорошо, – заявил он Нита Квану, – мой ученик стал сильнее, чем я был когда-либо. Может, мне стоит провести лето в Н’Гаре, покрикивая на тамошних девиц.
Синий Нож улыбнулась:
– Уверена, твоя жена тебя отпустит. Нита Кван не может мне рассказать чего-то. Он смотрит на насекомых.
Шаман кивнул. Вынул маленький барабанчик и ритмично заколотил по нему. Запел что-то.
Только тогда Нита Кван склонился к уху Синего Ножа и зашептал что-то, как любовник. Он шептал трижды. Каждый раз она задавала ему по вопросу. Наконец она села.
– Он много просит. Он древнейший враг нашего народа. – Она смотрела в очаг.
– Но он во многом прав, – возразил Нита Кван. – Скажи мне, что с моим братом? С Ота Кваном?
– Он умер. – Она посмотрела ему прямо в глаза.
Нита Кван моргнул:
– Его убил волшебник?
Матрона покачала головой:
– Теперь он называет себя Кевином Орли. Он взял множество городов на юге и востоке. Он прислал нам приказ, требуя отправить ему людей и еду.
Нита Кван вздохнул. Он жалел Ота Квана, стольких людей в одной шкуре. Имя Кевин Орли ничего ему не говорило, но ему казалось, что он понимает. Ота Кван проиграл волшебнику, как и хотели матроны.
– Значит, мы должны дать ему людей. Сколько воинов он хочет?
– Кевин Орли потребовал сто человек из восьми городов Народа. Ему нужен ты.
Нита Кван поморщился:
– Так говорит и Тапио, – признался он.
– Значит, мы отправим наших лучших мужчин к волшебнику, – предположила Синий Нож, – а сами побежим на запад почти голые. Тапио может отомстить нам таким образом.
Нита Кван пожал плечами:
– Я говорю осторожно, поскольку я молод и мало времени провел среди сэссагов. Но Тапио нет нужды мстить, поскольку он победил нас и изгнал из наших домов. С тех пор прошло много времени. Леди Моган обещала нам защиту.
– Да, – сказала Синий Нож, – это все похоже на правду. И все же, младший брат, чего бы я только не отдала, чтобы не приходилось принимать решений сложнее, чем выбор семян для посева. – Она вздохнула. – Иди, собирай вещи. Будь осторожен. Твоя жена родит в снегу, если ей не повезет.
– Боюсь, я истратил слишком много удачи за последнюю неделю, – ответил Нита Кван. – Ты отправишь меня к волшебнику вместе с воинами?
– Когда мы дойдем до волока, где Великая река вливается во Внутреннее море, я отошлю тебя. Ты поведешь воинов. Ты расскажешь Кевину Орли о нашей ужасной зиме и о том, что целые деревни пали жертвой великанов. – Она угрюмо улыбнулась. – Прости, Нита Кван. Мы очень постараемся спасти твоего сына.
Сына. Матроны считали, что у него родится сын. И они сберегут ему жизнь… Потому что его отец погибнет.
Он встал:
– Я понимаю.
– Прости. Я должна сохранить Народ.
Семь часов спустя, когда солнце село, окруженное красным огнем, весь народ сэссагов, все шесть выживших деревень, почти две тысячи мужчин, женщин и детей выступили на запад, к заходящему солнцу. У них были сани, салазки и несколько больших волокуш, и двигались они в видимом беспорядке, который на самом деле скрывал строжайшие правила: каждая семья уходила через несколько минут после предыдущей и следовала своим путем. Кто-то весь день шел по земле, а кто-то сразу свернул на лед.