Ателий, послушный хозяину, завершил поворот.
Зеленый Рыцарь остановил Ателия. В двадцати футах от него де Рохан стащил с головы турнирный шлем и вынул меч из ножен. Левая рука у него была ранена, из латной перчатки текла кровь.
Де Рохан поднял меч и сплюнул.
– Ну и хрен с ним, – сказал он.
Том Лаклан, сэр Майкл и еще десять рыцарей поехали вдоль северного края поля. Никто на них не смотрел. Только сэр Гэвин остался рядом с братом. Он наблюдал за Зеленым Рыцарем, как кошка за мышью.
– Давай, – шептал он.
Король в своей ложе поднялся на ноги. Разогнал придворных, оперся о перила и наклонился, как будто готовясь прыгнуть.
Габриэль увидел, что его рыцари движутся к королеве, и принял решение. Ателий отступил на дюжину шагов.
– Габриэль, нет! – сказал Гэвин в пятидесяти шагах от него.
Зеленый Рыцарь расстегнул пряжку грандхельма, потянул ремень и скинул шлем в песок. Спешился.
– Просто прикончи его! – завопил Гэвин.
Зеленый Рыцарь – теперь на нем остались только бармица и стальной колпак – пошел по песку к своему противнику, который держал меч над головой.
В ста шагах от короля Нэт Тайлер натянул тетиву тисового лука до самого уха. Направил стрелу на четыре пальца выше головы своей цели. Его видела дюжина людей.
Никто не остановил его.
Он выстрелил.
Зеленый Рыцарь шел по песку, переставляя ноги, как танцор, и развернув плечи.
Он сразу бросился вперед, не став кружить около противника.
И снова, кинувшись на де Рохана, он ощутил что-то неправильное.
Он почти вздрогнул – и на долю мгновения опоздал блокировать удар де Рохана. Удар мог бы безвредно соскользнуть по его клинку, как дождь стекает по крыше амбара, но вместо этого два клинка столкнулись – Зеленый Рыцарь был слабее.
Де Рохан надавил.
Зеленый Рыцарь ударил его рукоятью клинка по открывшейся шее, защищенной только кольчугой. Галлейский рыцарь успел нанести режущий удар по корпусу, уничтожив чудесное шелковое сюрко и оставив синяк.
Де Рохан отшатнулся.
Том Лаклан держался на корпус впереди. Лошадь слушалась его идеально, и к тому же он, в отличие от Гэвина, доверял своему капитану и верил, что тот убьет галлейца. А значит, нужно было действовать по плану.
Плохиш Том не собирался ждать, пока галлейцы и их крысы придут в чувство. И его совершенно не смущала необходимость убивать альбанцев. Горцы убивали альбанцев уже пятьдесят поколений.
Оказавшись на расстоянии длины копья от первого епископского стражника, он пришпорил лошадь. Огромный черный зверь скорее прыгнул, чем поднялся в галоп, и Том копьем смел одного стражника, проломив его нагрудник, и разворотил бедро второму еще до того, как лошадь, оказавшись среди людей, замолотила всеми четырьмя копытами.
Если бы за Томом Лакланом, орущим: «Лакланы за Э!» – не шло еще девять рыцарей, двадцать стражников могли бы собраться и дать отпор. Или нет.
Пятеро из них погибли еще до того, как Майкл сокрушил первый шлем.
Он направил коня на барьер, окружавший королеву, и конь взял этот барьер, несмотря на закованного в броню всадника. Опустившись на землю, он тут же выбросил вперед руку с молотом и убил сержанта, который – никто не ожидал от него такой верности приказу – попытался ткнуть королеву копьем. Бланш схватилась за другой конец копья. Ее забрызгало кровью.
Лошадь Криса Фольяка тоже прыгнула, и изящный рыцарь протянул руку к королеве.
– Спасение прибыло, ваша милость. – Не дожидаясь ответа, он перебросил королеву через седло.
Сэр Алкей, человек куда более прозаичный, мечом открыл ворота в барьере.
– Заберите Бланш! – закричала королева, но рыцари уже разворачивали коней, а Бланш успела проскользнуть под барьером – она прекрасно умела спасаться сама. Хотя дюжина мертвых стражников потом являлась к ней в кошмарах, прямо сейчас она была на свободе и могла убежать. Она понеслась к краю поля. На поле что-то происходило – когда пришло спасение, она перестала следить за битвой.
Шип находился в глухом лесу, на расстоянии броска требушета от стен Тикондаги, и следил за замком и событиями в нем посредством линзы, состоявшей из пятидесяти насекомых, которых он подчинил своей воле.
Мотыльки остались в прошлом. Гауз была слишком занята попытками уничтожить его, чтобы замечать такие простые вторжения.
Хотя она укрепила герметическую защиту своего замка и отразила его заклинания, внимание ее было приковано к чему-то другому, и Шип следовал за ней, как мотыльки следуют за свечой, ожидая, что она сплетет какое-то грандиозное заклинание. Он уже давно ждал этого. Сэр Хартмут и Орли каждый день надоедали ему, напоминая, что он обещал снять защиту с замка. По тайным проходам из замка отправлялись гонцы.
Шипу было плевать на любые подкрепления. Гауз, его цель, сосредоточилась на королеве, на далеком Харндоне. Он хотел бы знать, в чем дело, – это помогло бы предвидеть ее действия. Она шесть месяцев потратила на заклинание такой мощи и сложности, что Шип вынужден был признать, что недооценивал ее.
Она была очень могущественна. Но она совершила ошибку. И усугубила эту ошибку. И теперь, когда она наблюдала за спасением королевы в своем кристалле, Шип следил за ней.
Сэр Хартмут и Кевин Орли штурмовали гору Надежды к югу от замка – они утверждали, что им нужна точка выше замковых стен.
Шип заранее почувствовал приближение Эша.
Он появился в виде двух людей, двух шутов, одетых в выцветшие рваные наряды. Шуты жонглировали стрелами.
И смеялись – жутким, презрительным смехом, каким хулиганы смеются над своими жертвами в темных углах всего мира.
Стрела Тайлера попала в короля.
Король упал.
Эш – оба шута – заскакали:
– Бей, давай! Думаешь, шелковый пояс на платье Альбы разорван?
Два тела засмеялись, смех звучал одновременно согласно и не в лад.
– Она решила, что дело в женщине! – в восторге завопил Эш, шлепая себя по бедрам. – Я ей солгал, а она поверила!
Шип вздрогнул от отвращения, не понимая, с чем связался.
– Тайлер – мое творение, а не твое.
Обе головы повернулись к нему.
– Какое там творение. Чудо в том, что они все это делают сами. – Снова послышался мерзкий визгливый смех. – Ух, славно мы повеселимся. Смотри- ка, Шип. Мы только что взяли и уничтожили Альбу одной стрелой, как будто никогда и не бывало королевства!
Один шут кувыркнулся, а второй начал жонглировать мечами.
– Но королева… – пробормотал Шип и тут увидел.
– Королеве осталось жить всего пару часов, – хором сказал Эш, – она убьет себя сама!
Де Вральи не мог вынести унижения и не хотел видеть людей. Он прошел мимо королевской ложи, мимо лошадей, в свой чудесный белый шатер.
Там не оказалось никого, кто помог бы снять доспех. Не было ни вина, ни воды.
Он рухнул на скамеечку для коленопреклонения, воздел руки и закричал, почти невольно:
– Почему?!
Увидев, что де Рохан упал с лошади, Амиция встала. Никто не обращал на нее внимания и не обратил бы, даже если бы ее не защищало заклинание. Она пошла вдоль скамьи – когда она загораживала обзор, люди громко ругались.
Ей оставалось пройти мимо десяти человек, когда стрела попала в короля. Амиция немедленно потянулась…
…в эфире.
Она уже лечила его и сегодня выводила снадобья из его тела, так что она скользнула за ним в гаснущую темноту его внутреннего святилища. У него не было никакого таланта, и святилище не имело формы.
Стрела попала под сердце. Амиция оценила внутренние повреждения и попыталась остановить кровь, вытекающую из сердца, но он уходил.
Амиция знала, что стоит на кону – мир в Альбе и жизни невинных. Она сделала то, чего не стала бы делать в других обстоятельствах, то, чего ее учили никогда не делать.
Она последовала за тенью, покинувшей святилище, она попыталась удержать ее одной эфирной рукой, а второй соединила поврежденные жилы, которые выплескивали кровь в пустоты тела и в легкие.
На одно долгое мгновение все пришло в равновесие. А потом она поняла, что все это равновесие – ложь и что она уходит в темноту вслед за ним.
Она совершила ужасную ошибку.
Рядом с королевой шла настоящая битва, вокруг ложи короля суетились люди – Габриэлю сложно было понять, что происходит в двадцати шагах от него, и при этом не упустить из виду де Рохана.
– Король ранен! – закричал кто-то.
Завопила женщина.
Габриэль почувствовал, что кольцо у него на пальце нагрелось. Куда-то сразу делась немалая часть магической силы.
Амиция.
Де Рохан верно понял, что происходит, и напал, осыпая его градом мощных ударов. Габриэль видел, что все эти удары порождены отчаянием.
Де Рохан рубил сплеча – слева, справа, слева, справа, как юноша, тренирующийся на чучеле. Но он был силен, как почти никто из рыцарей. Его удары нельзя было не заметить, и двигался он так же быстро, как Мэг орудовала иглой.
Габриэль отступил на шаг. Потом еще – от второго удара.
Третий удар был финтом. Он пришелся по шлему, и перед глазами поплыло. Но Габриэля учили сражаться в любом состоянии, и тело сделало все само – левой рукой он перехватил клинок и поднял его, делая все остальные рубящие удары бесполезными и бессмысленными.
Теперь в отчаянии был Габриэль. Он чувствовал, что Амиция куда-то ускользает.
Он бросил меч де Рохана и заколотил своим, попал во что-то и сам тут же получил удар в бок, пониже руки. Потекла кровь, острие меча де Рохана взрезало кольчугу.
С ужасающей ясностью он понял, что происходящее с Амицией – что бы это ни было – усиливает их связь. И делает его неуязвимым.
Де Рохан ударил – от бедра, почти вертикально вверх. Габриэль ответил. Клинки скрестились у оснований, и де Рохан надавил изо всех сил. На мгновение Габриэль перехватил инициативу, ослабив давление. Он сделал шаг вперед и свободной левой рукой ударил де Рохана в лицо.