– За мной, – велел он.
Всего через сотню шагов они поняли, что опоздали. Королева пропала. Ее стражу перерезали. Солдаты дю Корса – этруски, галлейцы, несколько иберийцев – крестились и бормотали что-то.
Л’Айл д’Адам привстал в стременах:
– Откуда стреляли? Кто убил короля?
Дю Корс должен был защитить архиепископа – точнее, канцлера – и поэтому медлил. Он только что понял, что за королевским убийцей никого не отправили.
– Стреляли с севера, – ответил он, – мне так показалось. – Он взял лошадь л’Айла д’Адама под уздцы. – Нет времени. Они схватили королеву.
– Кто схватил королеву?
– Красный Рыцарь, полагаю. – Дю Корс наморщил нос.
Л’Айл д’Адам потянул себя за бороду.
– А где де Вральи?
Дю Корс качнул головой в шлеме.
– Я его не видел с тех пор, как маршал изгнал его с турнира.
Жан де Вральи стоял на коленях у себя в шатре перед триптихом, изображавшим Святую Деву, святого Георгия и святого Евстафия.
– Ты солгал! – кричал он. – Ты вовсе не ангел Господень!
А потом опустил голову и расплакался.
Бланш не растерялась, но обрушение трибун застало ее врасплох. Она стояла так близко, что щепка впилась ей в бедро. Бланш вскрикнула, а потом успокоилась – она вдруг поняла, что все совсем не так плохо, как могло бы быть, и ее просто напугал большой кусок дерева, вонзившийся в ногу. Она осторожно вытащила зловредную щепку. Кровь немедленно пропитала платье.
При виде крови в глазах у Бланш помутилось, к горлу подступила рвота. «Не стану блевать», – подумала она.
Грубые руки схватили ее под мышки.
– Все хорошо, хозяйка, – сказал мужской голос, – все будет хорошо.
Она завопила.
Другой человек схватил ее за ноги.
– Вы успокойтесь. – Это был священник. Вряд ли он мог оказаться насильником.
Бланш дергалась и кричала, но они не обращали внимания и несли ее куда-то. Протащили мимо пожара, мимо восточного края трибун, где дыма почти не было. Там ждала женщина – очень красивая женщина в грязном желтом платье. В волосах у нее виднелись цветы. На земле вокруг нее лежала дюжина людей. Бланш поднесли ближе и аккуратно уложили на утоптанную землю.
Священник поклонился:
– Вот еще для вас работа, госпожа.
Женщина в желтом опустилась на колени рядом с Бланш и произнесла молитву. Задрала юбку и рубашку Бланш до самого пояса, положила руку на кровоточащую рану и свела ее края. Бланш закричала – не от боли, а скорее от ее ожидания. Но больно не было.
Женщина в желтом улыбнулась.
– Вы меня вылечили, – сказала Бланш. Конечно, она слыхала о таких штуках. Это оказалось… красиво, несмотря на крики, на едкий дым, царапавший горло, на беготню вокруг.
– Леди, там двое детей под балкой, – взмолился человек с закопченным лицом.
Леди встала, перекрестилась и смело двинулась прямо в огонь.
Пыль потихоньку рассеивалась, но теперь ее место занял дым. Габриэлю казалось, что ветерок сдувает все прямо на него. Но он бежал, стараясь не замечать дыма и не злиться. У него остались силы, и он тратил их, не жалея, чтобы добраться туда, где, скорее всего, будет лошадь. И, возможно, его брат.
Как ни странно, Гэвин и правда оказался там, и Ателий тоже.
– Ты идиот, – сказал Гэвин и потратил несколько драгоценных мгновений, чтобы обнять его. – Что бы ты сделал, если бы я ускакал? Отрастил бы крылья и улетел?
Габриэлю хотелось плакать. Никогда в жизни он не был так рад Гэвину.
– Том давно ушел. Минут пять как, а то и больше. Нам нужно валить, пока архиепископ не соберется с мыслями и не велит нас хватать. Их комендант собрал двадцать человек, соберет и больше. – Гэвин возился с подпругой.
– Хреновый я план придумал, Гэвин. – Габриэль понял, что тупо уставился на Нелл, которая держала Ателия.
– Поговорим позже. Ради бога, садись уже в седло. – Гэвин немедленно перешел от слов к делу и сел верхом сам. – Я уже говорил, что ты идиот?
Нелл улыбнулась и запрыгнула на свою лошадку. Стенки ложи защищали их от чужих взглядов с трех сторон – по крайней мере, пока.
– Поехали! – крикнул Гэвин.
– Амиция…
Гэвин пришпорил коня и выскочил из ложи, направляясь на восток, в дым.
Габриэль сказал своему пажу:
– Я за сестрой Амицией.
Нелл кивнула и протянула ему меч.
– Да благословит тебя. Господь, – улыбнулся Габриэль.
Об оружии он даже не подумал.
Он повернул на юг, к трибунам, и Нелл последовала за ним. Архиепископ, окруженный группой вооруженных людей, быстро перемещался на север, подальше от дыма. Тысячи мужчин, женщин и детей бежали прочь, но само турнирное поле было почти пустым из-за огораживавших его барьеров. Габриэль поехал вдоль поля, мимо тела поверженного врага, туда, где он чувствовал пульсацию заклинаний Амиции.
У него за спиной закричали. Его заметили вооруженные всадники.
– Черно-желтые! – крикнула Нелл.
Габриэль пожалел, что он в доспехах и сидит на боевом коне. Но Ателий был хорош, лучше любого тяжеловоза, которого он встречал в жизни. Повинуясь хозяину, конь прибавил скорость – очень резко для такого огромного зверя. Габриэль мчался к развалинам трибун. Там стояла плотная толпа, не меньше тысячи человек. На одеялах лежали тела: мужчины, женщины и дети, перевязанные окровавленными тряпками. Кажется, люди стояли в длинной очереди к небольшому просвету.
– Она вошла прямо в огонь, – сказала старуха, – это же святая, ее сам Господь послал.
Сотня людей упала колени.
Кто-то искал раненых и собирал трупы. Среди них были не только жертвы падения с трибун. Виднелся юноша, в которого попала тяжелая боевая стрела, ребенок, затоптанный испуганными людьми. Мать подняла девочку к Габриэлю.
– Я на нее наступила, господи помилуй, наступила на нее, и она умерла, – безутешно и жалко рыдала она.
– Солдаты! – проорал кто-то.
Закричала женщина.
– Держи лошадей, – велел Габриэль и спрыгнул, проклиная глубокий порез на левом боку, боль в руке и в голове.
Он…
…вступил в свой Дворец и понял, что у него еще осталось немного сил и что раны у него ерундовые. И что Амиция где-то прямо в пожаре.
Он встал поудобнее и сотворил ветер.
Воду.
И облако пчел.
Он сплел зелено-золотую сеть и бросил разом все три заклинания.
И пошел в дым вслед за Амицией.
Это оказались те же двое детей, мимо которых Амиция проскользнула, поднимаясь на трибуны, – как будто много дней назад. На них рухнула несущая балка и придавила – и переломала – ноги.
Вокруг бушевало пламя. Как будто ад сошел на землю.
Когда Амиция была девочкой, в ее деревне жгли костры на День всех святых. Она помнила, как их разводили, помнила, как ждала праздника, помнила ужас при виде их немыслимой силы – не в реальности, а в эфире. Пламя. Быстрое, безжалостное, неразумное.
Пламя пожирало королевскую ложу: гербы, написанные маслом, гобелены, деревянные украшения, мебель, балки, сиденья. Магический компонент в нем тоже был. Кто-то… точнее, что-то… разожгло это пламя.
Дети были на волосок от смерти – они могли задохнуться или сгореть. Девочка кричала, не переставая. Ее брат уже потерял сознание.
После исцеления и глупой борьбы со смертью Амиции не хватало сил, чтобы поднять балку и сдержать пламя. Но ее вера в Господа была велика, и она вычерпала все силы, удерживая огонь поодаль, пока четыре человека – отец и трое его слуг – накинулись на балку. Отец, не скрываясь, плакал от бессилия.
– Почему? – кричал он.
Амиция боролась с пламенем. Что-то, противостоящее ей, раздувало огонь и хохотало.
– Поймал, – сказал Габриэль у нее за спиной. Взялся за балку, и та дрогнула.
Внезапный порыв ветра – как будто удар господнего кулака – отбросил пламя от Амиции. Она упала на колени и немедленно промокла до нитки. Огонь зашипел, поднялся обжигающий пар. Амицию спас щит.
Огромный слуга вытащил девочку.
Габриэль крякнул.
Отец, перемазанный копотью, схватил сына за плечи и потянул. Мальчик закричал, очнувшись от милосердного забвения. Сломанные ноги кое-как извлекли из-под бревна.
Отбежав на некоторое расстояние, Амиция упала на колени.
– Давайте… – потребовала она.
Габриэль положил руку ей на плечо:
– У меня кончились все силы. Садитесь на мою лошадь.
– Вы нас спасли, – сказал отец, – я… Господи!
– В седло! Нелл!
Толпа расступилась. В дыму показались солдаты. Нелл ломилась сквозь толпу. У нее не было выбора. Мужчины ругались при виде двух коней, женщины визжали.
– Я могу их спасти, – сказала Амиция.
– Быстро в седло, – велел Габриэль, – не дурите. Сегодня вы уже ни на что не способны. Их кто-нибудь перевяжет, а вот нас сейчас могут схватить. Амиция!
Он запрыгнул на Ателия и протянул ей руку – здоровую правую руку. У него за спиной пчелы напали на солдат и заодно на толпу, без разбора.
– Вы – Зеленый Рыцарь? – спросила красивая светловолосая девушка. Она была так хороша, что, несмотря на опасность и на присутствие Амиции, он все равно на нее засмотрелся.
– Иногда им бываю.
Она осмелела и схватилась за стремя:
– Вы едете к королеве? Я ее служанка. Прачка.
Он не видел в ней никакого зла.
– Нелл! – крикнул он.
Нелл, ни секунды не раздумывая, схватила Амицию за руку и дернула ее, втягивая на лошадь. Габриэль рассмеялся бы, но он слишком устал и был слишком зол. Повернув коня, он наклонился, здоровой рукой подхватил девицу под мышки – куда грубее, чем намеревался, – и вонзил шпоры в бока бедного Ателия, который ничего подобного не заслужил.
Девушка вскрикнула, но Габриэль ее удержал. Она умудрилась перекинуть ногу через седло, хотя Ателий уже мчался вперед.
Пехотинцы и всадники выскакивали из дыма, преследуемые пчелами.
Габриэль обернулся. Они ехали по лагерю, который сэр Джеральд Рэндом выстроил для рыцарей, прибывших на турнир. Половина шатров пустовала, в некоторые кто-то вселился самовольно. Рядами тянулись простые палатки, круглые шатры, шатры с двумя входами – для рыцарей побогаче. Между рядами было довольно места для передвижения свиты. Все это походило на чистый, аккуратный и праздничный военный лагерь длиной в добрую треть мили. От шатров во все стороны разбегались веревки и оттяжки, и ехать по лагерю было страшно – даже без учета двух десятков вооруженных преследователей.