«Специальное поручение? — Сафуан теперь не верил никому. — Не велел ли тебе Валидов вывезти все золото, спрятанное где-то в тайнике?..»
Конечно, Сафуан все еще желал возникновения мощного башкирского государства, сулящего ему и богатство, и высокое государственное положение, но в то же время день ото дня все яснее видел, что дела идут под откос, что народ в Валидове разочаровался. «Крестьяне получили землю, — значит, они хотят пахать, убирать урожай, разводить скот, торговать… Да на шайтана им эта партия коммунистов Востока!..» — убеждал сам себя окончательно запутавшийся Сафуан.
И он был прав — башкирскому народу Валидов и его приспешники смертельно надоели.
19
Трофимову заведующий орготделом Музафаров сообщил, что второй день пустуют кабинеты Башревкома и наркоматов, государственные деятели на работу не выходят, но и больными не числятся.
— А где Имаков?
— Неизвестно.
— Где Аухади Ишмурзин?
— Неизвестно.
— Что ж, наступило безвластие?
— Так получается, Николай Константинович. — Музафаров развел руками.
— Найдите мне товарища Кинябая, он коммунист честный, наблюдательный.
— Да я его уже искал, но и Кинябая нет ни в ревкоме, ни дома.
Днем Трофимову непрерывно докладывали, что из воинских подразделений уходят красноармейцы с винтовками и никто не пытается их остановить и разоружить. Замечено было, что и милиционеры верхом, с оружием уезжают из города в аулы.
Положение немного разъяснилось, когда в обком к исходу дня пришел член Башревкома Ягафаров, беспартийный. Позднее, через несколько дней, Трофимов доискался до причины этого визита: Ягафаров хотел и с валидовцами не ссориться, и в целях предосторожности заранее оправдаться перед Николаем Константиновичем.
В кабинете Трофимова он сопел, мямлил, проводил рукою перед своим носом неопределенные линии, словно разгонял табачный дым, но все же Трофимов разобрал из его слов, что ревкомовцы удалились отмечать с мусульманами аулов трехдневный праздник ураза байрам.
— Почему же нам не сообщили об этом?
— Имаков обещал с вами поговорить, но, значит, обманул…
— Пожалуй, надул, — согласился Трофимов.
— Ходили слухи, что вы запретили выборы делегатов на съезд в Баку.[59]
— Слухи они и есть слухи!..
— А Заки Валидов будет присутствовать на съезде в Баку?
«Не разведчиком ли тебя сюда заслали?»
— Откуда мне знать! Я к бакинскому съезду не имею касательства, мне надо здесь работать каждодневно. Скажите, товарищ Ягафаров, где отряд, охранявший Башревком?
— Переведен в село Темясово, а кто распорядился перевести его туда, не ведаю!
Трофимов с усталым видом опустил голову. Нет, необходимо скорее созывать Всебашкирский съезд Советов, действовать по декрету Ленина и Калинина, создавать конституционное правительство.
— Спасибо, товарищ Ягафаров. Надеюсь, что вы-то не исчезнете и будете работать с нами. — Трофимов встал и протянул через стол руку этому то ли вражескому лазутчику, то ли подлому трусу, то ли благоразумному обывателю. Во всех случаях уважать Ягафарова он не мог.
«Кого же избрать председателем БашЦИКа? Хисматуллу? Отличный работник, умен, пользуется авторитетом в аулах, но, на беду, опять открылась старая рана… Комиссар Башкирского полка Загит Хакимов далеко, на польском фронте, и до тех пор, пока не кончится война, его не демобилизуют. А если предложить председателем Гали Шамигулова? Парень талантливый, однако в кантонах его не любят — помнят, что он поддерживал Бухарина, выступая против Башкирской автономии…»
В кабинет быстро вбежал задыхающийся Музафаров.
— Получены вести от беглецов?
— Нет, Николай Константинович, новость другая, более мрачная… В реке Ашкадар только что найден труп Кинябая!
Трофимов положил руку на сердце и опустился в кресло.
20
Первый Всебашкирский съезд Советов открылся в Стерлитамаке 25 июля 1920 года. Обстановка в республике еще сильнее обострилась. В Зауралье бесчинствовали банды Хажиахмета и Нигматуллы и отряд Мурзабулатова. В кантонах шайки валидовцев, а то и разбойников убивали коммунистов, грабили склады продовольствия, магазины. Бывшие башревкомовцы провели в селе Ново-Усманово совещание, на котором еще раз проинструктировали сподвижников, как создавать контрреволюционное подполье, и с двенадцатью миллионами казенных денег скрылись в киргизских степях.
«За кем же пойдет съезд? Победит ли ленинская национальная политика или делегатов собьют с толку валидовцы, кое-где сумевшие в кантонах и обманом, и нажимом вырвать себе делегатские мандаты?..»
Трофимов выжидательно смотрел со сцены в переполненный, слитно гудевший зал. Все места уже были заняты, опоздавшие сидели на подоконниках и на полу. Трофимов видел красноармейцев и демобилизованных фронтовиков, часто с костылями, и бедняков в заплатанных бешметах и лаптях, и работников кантревкомов, тоже в военных шинелях и шлемах с алыми звездами… Почти всех ушедших красноармейцев и милиционеров удалось вернуть без принуждения, без стрельбы, — закоренелые валидовцы убежали в банды. На съезд пришел вездесущий Ягафаров и с обычным самоуверенным видом беседовал с делегатами. В последнюю минуту откуда-то вынырнул мулла в белой чалме, щедро раздавал благословения, но правоверные от него шарахались, как от зачумленного, и служитель аллаха торопливо удалился, мелко семеня ногами в белых шерстяных чулках и галошах.
Трофимов во вступительном слове избегал отвлеченных политических выражений, а рассказывал сжато, но выразительно о житейских нуждах башкирской деревни, которую националисты какой уж год потчуют обещаниями «золотого века», а русские рабочие хоть и скромно, но все же весомо поддержали хлебом в голодную зиму. Огромное впечатление на делегатов произвели зачитанные Трофимовым резолюции башкирских полков с польского фронта, из-под Питера, с Северного Кавказа, — джигиты клялись в верности Советам, ленинской дружбе народов и гневно клеймили валидовцев, несущих башкирскому народу нищету, разорение, новые жертвы от пуль и клинков бандитов.
Делегаты единодушно одобряли декрет Ленина и Калинина о Башкирской автономии. Выскочил на трибуну Ягафаров и пролепетал, что нельзя так строго судить членов Башревкома, у них есть заслуги, и немалые, перед народом, и они бы сделали за эти годы неизмеримо больше, но им мешали.
— Сами знаете, кто им мешал! — ехидно закончил Ягафаров.
Проводили его с трибуны делегаты свистом, негодующими криками и топотом.
«Надо было крепче мешать, — думал Трофимов. — Зря дипломатничали, занимались уговорами там, где надо было командовать! Почему так беззастенчиво выступает Ягафаров? Да потому, что среди валидовцев он занимал второстепенное место и теперь не боится ответственности…»
А к трибуне уже подходил Хисматулла, зажимая рукою, согревая ноющую рану на груди. Он улыбнулся делегатам дружелюбно и заговорил задушевно, будто сидел дома, на нарах, за скатертью с угощением, в кругу родных и друзей.
— Зря хлопочешь, Аухади-агай Ягафаров! Никого не прельстят твои песенки! Слишком долго страдал башкирский народ, чтоб теперь отказаться от свободы, от земли, от охраны труда на приисках и заводах, от школы. И за валидовско-ямагуловскими националистами идут только баи, купцы, муллы, а беднота, рабочие идут за великим Лениным!
По залу пронеслись дружные рукоплескания; все встали, раздались радостные возгласы: «Слава товарищу Ленину!.. Долой валидовцев!»
— Башкиры знают, что от русского красноармейца, русского рабочего они обиды никогда не терпели, а от собственных, единокровных баев настрадались досыта! — продолжал с напором Хисматулла. — И в кабалу к валидовско-ямагуловским проходимцам не пойдем!
Трофимов приободрился: «Наша берет!..» И действительно, декрет Ленина и Калинина о башкирской автономии был одобрен делегатами единогласно.
Съезд обратился с просьбой к правительству Российской Федерации считать, что город Стерлитамак находится в пределах Башкирии, а не Уфимской губернии: по соглашению 20 марта 1919 года столицей республики было село Темясово, но валидовцы не пожелали прозябать в деревенском захолустье и самовольно перебрались в Стерле.
Избранный председателем БашЦИКа Гали Шамигулов, похудевший после продолжительной болезни, — френч так и болтался на его костлявых плечах, — с желто-темным лицом, широким прямым носом, взволнованно поблагодарил делегатов за доверие, обещал трудиться, не щадя сил, на благо башкирского народа.
«Быль молодцу не в укор! — думал Трофимов. — Да, были серьезные ошибки, но ведь Гали их признал… Неоднократные беседы с Лениным его многому научили. Приятно, что Гали ведет себя скромно. Обком с ним сработается, я уверен…»
Съезд закончился пением «Интернационала».
21
Проводив Хисматуллу в Стерле, на Первый Всебашкирский съезд Гульямал потеряла покой. Еда — не еда сон — не сон, все валилось из рук, и ночью, и днем мерещились всевозможные напасти. До боли в глазах она смотрела на дорогу, и иногда ей чудилось, что гора Кэзюм тронулась с места, поплыла ей навстречу, а Хисматуллы все не было… Не приключилось ли беды в пути? Конечно, у Хисматуллы друзей много, но и врагов порядочно! Гульямал утешала себя, что делегаты едут сообща, целым обозом, с вооруженной стражей, а через минуту она вспоминала, что окрестные леса так и кишат беглыми солдатами, конокрадами, разбойниками. За околицу аула и высунуться боязно!.. Обозы с зерном «Башпомощи» не раз грабили дочиста, а возчиков убивали. Говорят в народе, что в Бурзян-Тангаурском кантоне житья не стало от бандитов, связанных, кстати, с валидовцами. А южнее зверствует отряд конокрада Хажиахмета Унасова и Нигматуллы, превратившегося из высокопоставленного деятеля Башревкома в захудалого вора. Такие поймают Хисматуллу — не пощадят…
От окончательно расхворавшейся Сайдеямал она свои опасения и слезы скрывала, но старуху было невозможно обмануть.