Толстое зимнее пальто почти не оказало сопротивления кинжалу. Женщина упала, и крик ее оборвался.
— Годдард! — воскликнул один из покидавших конклав серпов — Бор, раздражающе нейтральный, никогда и ни в чем не выбирающий какую-либо сторону. — Ты совсем стыд потерял? Сохраняй лицо!
Годдард со свирепым видом обернулся к нему, и Бор отшатнулся, словно испугавшись, что тот накинется на него.
— Ты что, не слышал? — заорал Годдард. — Я, оказывается, вообще не Годдард! Я только семь процентов от себя самого! — И он выполол еще одного зеваку, сбегавшего вниз по ступеням.
Айн стоило неимоверного труда оттащить его к лимузину и затолкать в салон.
— Отвел душу? — сказала она, когда машина тронулась с места. Рэнд не пыталась скрыть своего раздражения. — А то, может, заскочим в какой-нибудь бар, опрокинем по стаканчику и выполем всех завсегдатаев?
Он наставил на нее палец, как наставлял недавно на Ксенократа. Грозный предупреждающий палец Годдарда. «Палец Тайгера», — подумала Рэнд, но постаралась как можно скорее изгнать эту мысль из головы.
— Ты что себе позволяешь! — прорычал Годдард.
— Да ты жив только благодаря мне! — огрызнулась она. — Не забывай об этом!
Он сделал над собой усилие, чтобы успокоиться.
— Передай в офис, чтобы нашли родственников этих свежевыполотых. Хотят иммунитет — пусть приезжают ко мне. В Фулькрум я больше ни ногой, пока не закончится расследование и я не стану Верховным Клинком.
Наемные охранники Годдарда разбудили Роуэна чуть свет.
— Приготовься к схватке, — сказали они и препроводили юношу на веранду, где его ожидали Рэнд и Годдард. Рэнд была в мантии, а Годдард — босой и с обнаженным торсом, в свободных шортах того же синего цвета, что и его мантия, но, слава богу, без бриллиантов. Роуэн не видел Годдарда с того самого дня, когда тот въехал к нему в инвалидном кресле, едва способный пошевелиться. Прошла всего неделя, а Годдард уже владел телом Тайгера так, будто оно изначально было его собственным. Если бы у Роуэна было в желудке хоть что-то, его бы непременно стошнило, но на этот раз юноша сумел скрыть свои эмоции. Годдард собирается питаться его страданиями? Хорошо, Роуэн будет держать его на голодном пайке.
Он знал, какой сегодня день. Неделю назад снаружи отгремели фейерверки, отмечая наступление Нового года. Сегодня восьмое января. Вчера состоялся конклав. И это значит, что срок его иммунитета истек.
— Уже вернулись с конклава? — поинтересовался он нарочито беспечным тоном. — А я-то думал, вы задержитесь на несколько дней, чтобы разыграть свое дурацкое воскресение из мертвых по полной программе.
Годдард пропустил его колкость мимо ушей.
— Я не мог дождаться спарринга с тобой, — сказал он, и соперники начали традиционное медленное кружение.
— Еще бы, — ответил Роуэн. — Совсем как тогда, в особняке. Я скучаю по старым добрым временам. А ты?
Губы Годдарда слегка искривились, но он тут же улыбнулся.
— Ну и как все прошло? — продолжал дразнить Роуэн. — Коллеги встретили вас с распростертыми объятиями?
— Заткнись! — рявкнула Рэнд. — Ты здесь чтобы драться, а не болтать!
— Ой-ой-ой, — посетовал Роуэн. — Кажется, дела пошли не так, как задумывалось! А что случилось-то? Ксенократ вышиб тебя с конклава? Они не приняли тебя обратно?
— Наоборот, — возразил Годдард, — нам оказали самый теплый прием. Особенно когда я рассказал, как мой убогий подмастерье предал нас и попытался убить. Как бедняги Хомски и Вольта пали первыми жертвами так называемого серпа Люцифера. Я пообещал выдать тебя прямо в их злобные ручонки. Но не раньше, чем закончу свои дела с тобой.
Роуэн понял — это не вся история. Он знал, когда Тайгер врет, — слышал по голосу. Эта особенность сохранилась, хоть слова теперь произносил Годдард. Но что в действительности произошло на конклаве — этого он от них не добьется.
— Айн будет судить, — сказал Годдард. — А ты не жди от меня пощады!
Он кинулся вперед. Роуэн и пальцем не шевельнул, чтобы защититься. Не попытался даже уклониться от атаки. Годдард сбил его с ног, пригвоздил к ковру, и Рэнд присудила ему победу. Что-то уж больно легко все прошло, и Годдард это прекрасно понял.
— Ах вот оно что! Не желаешь драться и думаешь, что тем и отделаешься?
— Если я желаю проиграть в бокаторе, это мое право, — сказал Роуэн.
Годдард ощерился:
— Нет у тебя здесь никаких прав!
Он напал снова. И опять Роуэн переборол инстинкт самосохранения и заставил свое тело расслабиться. Годдард бросил его на татами, словно тряпичную куклу.
— Дерись, черт бы тебя побрал! — в бешенстве заорал он.
— Нет, — спокойно ответил Роуэн. Он бросил взгляд на Рэнд и заметил на ее лице тонкую усмешку, прежде чем та успела стереть ее.
— Если ты не начнешь драться как следует, я выполю всех твоих близких! — пригрозил Годдард.
Роуэн пожал плечами.
— Не получится. Серп Брамс уже выполол моего отца, так что у остальных иммунитет на одиннадцать месяцев. А Цитру ты убить не сможешь — она для этого слишком умна.
Годдард опять бросился на него. На этот раз Роуэн просто сел на ковер в позу лотоса.
Годдард, сойдя с татами, в ярости всадил кулак в стену. В стене осталась вмятина.
— Я знаю, как заставить его драться, — сказала Рэнд и, выйдя вперед, обратилась к Роуэну: — Борись как следует, и тогда мы расскажем тебе, что произошло на конклаве.
— Черта с два! — завопил Годдард.
— Ты хочешь настоящего спарринга или нет?
Годдард поколебался, затем махнул рукой.
— Ладно.
Роуэн поднялся на ноги. У него не было причин верить, что они сдержат слово, но как бы ни хотел он отказать Годдарду в равноправной борьбе, еще больше ему хотелось положить того на лопатки. Выказать ему не больше милосердия, чем Годдард собирался выказать Роуэну.
Рэнд дала старт новому поединку. Соперники закружили по ковру. И снова первым атаковал Годдард, но на этот раз Роуэн ответил ему обманным движением и точно подставленным локтем. Годдард заулыбался: наконец-то настоящий бой!
Они дрались безжалостно. Роуэн понял: да, его соперник прав. Это сочетание — мышцы Тайгера и ум Годдарда — будет нелегко одолеть. Но Роуэн не позволит своему бывшему наставнику одержать верх. Не сегодня. Вообще никогда. Лучше всего Роуэн дрался в ситуациях, когда оказывался под сильным давлением, и сегодня была как раз такая ситуация. Юноша провел серию приемов, ошеломивших соперника, а потом бросил его на пол и пригвоздил к ковру.
— Сдавайся! — потребовал Роуэн.
— Нет!
— Сдавайся!
Но Годдард не уступал, и Рэнд пришлось вмешаться и объявить схватку оконченной.
Как только Роуэн отпустил соперника, тот вскочил, кинулся к комоду, вытащил из ящика пистолет и ткнул дуло Роуэну в ребра.
— Новые правила, — сказал Годдард и нажал на спуск. Пуля пронзила сердце Роуэна и разбила вазу у дальней стены.
Тьма начала сгущаться вокруг юноши, но прежде чем она накрыла его окончательно, он успел издать один короткий смешок.
— Жулик! — сказал Роуэн и умер.
— Фу… — поморщилась Рэнд. — Грязная игра.
Годдард сунул пистолет ей в руку.
— Не смей объявлять бой оконченным, пока я не скажу!
— И что, это всё? — спросила она. — Ты выполол его?
— Очумела? Выполоть и потерять возможность бросить его к стопам Великих Истребителей во время расследования? Отправь его в какой-нибудь левый центр оживления. Пусть они там управятся побыстрее, чтобы я смог убить его снова!
С этими словами Годдард удалился решительной походкой.
Рэнд посмотрела на Роуэна. Тот лежал квазимертвый — квазимертвее не бывает. Глаза юноши были открыты, на губах все та же дерзкая ухмылка. Когда-то она восхищалась им, даже ревновала Годдарда за то внимание, которое он оказывал своему подмастерью. Рэнд понимала: он сделан не из того же теста, что она или Годдард. Подозревала, что он может выломиться из их компании, не ожидала только, что он сделает это с таким громом и треском. Годдарду некого было винить, кроме самого себя. Зачем он возлагал столько надежд на парня, которого серп Фарадей выбрал в ученики за способность к состраданию?
Среди недостатков Айн сострадание не значилось. Она не понимала этого чувства и презирала всех, кто его испытывает. И сейчас Роуэн Дамиш понесет заслуженное наказание за верность ложным идеалам.
Она повернулась к охранникам — те топтались в сторонке, не зная, что делать.
— Что мнетесь, болваны? Не слышали, что сказал серп Годдард? Подберите тело и отправьте на оживление.
Как только Роуэна унесли и невозмутимый домашний робот отмыл ковер от крови, Айн уселась в кресло полюбоваться великолепным видом. Хотя похвалы от Годдарда она так и не дождалась, Рэнд сознавала, что выбрала для его возвращения самое подходящее место. Поскольку они не занимались здесь прополками, у техасских серпов не было к ним претензий, а камеры Грозового Облака стояли только в общественных местах, что позволяло сохранять тайну. Кроме того, здесь было легче найти всякие не совсем легальные вещи, типа того медцентра, куда сейчас везли Роуэна. Там не задавали вопросов, пока им платили; и хотя серпы в этом мире не платят никогда и ни за что, «левое» — оно везде «левое». Поэтому Рэнд сняла с подола своей мантии один из изумрудов и вручила охраннику, чтобы тот передал его в качестве оплаты за оживление Роуэна. Одного камня хватило с лихвой на покрытие всех расходов.
Айн никогда не была расчетливой интриганкой. Она не строила далеко идущих планов, предпочитая жить одним днем и подчиняться велениям собственной прихоти. В детстве родители звали ее за капризный и непредсказуемый характер «блуждающим огоньком», и теперь ей нравилось это прозвище, потому что болотные огоньки губят людей. Однако в настоящий момент она вкусила нового удовольствия, — удовольствия быть архитектором великого плана. Ей казалось, что, будет легко отступить в сторону и снова отдать бразды правления в руки Годдарда, когда тот будет восстановлен, — именно восстановлен, ибо процедура, проделанная над ним, была не просто оживлением, а чем-то гораздо более фундаментальным