и лейтенант потом подельнику побег устраивает.
«Запросто может что-нибудь такое наплести, сволочь. Ему же гадости делать, как воздухом дышать. Жизненно необходимо. Короче, незачем менять планы на ходу. Идём к выходу из «петли», а там будет видно».
По расчётам Сухова, если идти в темпе и строго на юг, не закладывая виражи, выйти к воронке ходокам светило через полчаса, не больше. Оставалось только не нарваться на биомехов или местную братву. Впрочем, если верить Апостолу, в северных и центральных кварталах второй вариант ходокам не грозил, значит, опасаться следовало лишь встречи с чугунками.
— На тропе к воронке много железок обычно пасётся? — на всякий случай уточнил Сухов.
— Обычно мало, — Апостол пожал плечами. — Но сегодня обычные правила вряд ли действуют. Я так думаю.
— А ты не думай, — вновь посоветовал Сухов, теперь без былой уверенности. — Смотри по сторонам, это и в твоих интересах тоже.
— Мой интерес в том, чтобы я ошибся насчёт кристалла, — Апостол усмехнулся. — Или чтобы нас обоих грохнули. Тоже вариант. Тогда завтра…
— Тогда завтра вообще все правила нарушу! — пообещал Сухов. — Прямо у воронки тебя завалю. И плакал твой день «Д».
— Так себе перспектива, — Апостол кивнул. — Хотя вряд ли что-то изменится. Послезавтра назначу новый день «Д».
— Снова завалю! А потом снова и снова. И так пока тебе не надоест подыхать!
Апостол почему-то воздержался от новых комментариев, о чём-то задумался. Сухов тоже умолк. Он вдруг окончательно понял, что угрозы, препирательства и разборки, как минимум, бессмысленны. Застрявшим в «петле» людям следовало выработать другие правила игры.
«Когда-нибудь выработаем. Но не сейчас. Не время».
На всём пути к воронке ходокам встретился только один местный — завидев людей в униформе чистильщиков, он проворно юркнул в ближайший подвал и словно растворился в темноте, а ещё — несколько мелких биомехов. «Петля» будто бы взяла передышку.
И непосредственно на краю воронки Сухов ничего не услышал. Вообще. Павлу показалось, что даже дождь приутих, накрапывал лениво и почти бесшумно.
Сухов не отказал себе в удовольствии придать Апостолу ускорение, дав лидеру «СД» коленом под зад. Апостол опасно подался вперёд, но сумел сгруппироваться и по склону воронки съехал не на животе, головой вниз, а на пятой точке. Сухов не стал мудрить и спустился тем же способом, разве что без дополнительного импульса. Притормаживать ни Сухов, ни Апостол не пытались, поэтому съехали прямиком в лужу.
Когда спуск закончился, Сухов встал и, ухватив за шиворот, рывком поставил на ноги и Апостола.
— И что дальше? — враг усмехнулся. — Может, надо какое-нибудь заклинание сказать? Избушка, избушка, встань к лесу задом… Или — сим-сим, откройся.
— Твоя идея, — ответил Сухов. — Что сказочники в барах говорили?
— Таких подробностей никто не озвучивал, — Апостол вдруг сделал шаг вперёд. — А что, если надо в центр встать?
— Стой! — Сухов дёрнул его за ворот. — Вместе пойдём.
Они в ногу, несмотря на то, что проделать это в густой грязи непросто, шагнули к центру лужи, затем сделали ещё один шаг, ещё…
Как всё произошло, Сухов не понял. Он не увидел никаких спецэффектов и не почувствовал лёгкости полёта. Тем более не испытал Павел и неприятных ощущений, которые испытывают все, кто переходит из локации в локацию через тамбуры. Просто ходоки сделали пятый или шестой шаг и обнаружили, что стоят не в луже на дне воронки, а на более-менее сухой и ровной поверхности. А вокруг высятся не склоны воронки, а отвалы щебня и руины хорошо знакомого обоим здания: саркофага над печально известным энергоблоком ЧАЭС. Каким-то невероятным образом ходоки перенеслись на полтора десятка километров к северу. «Прилетел и медленно спланировал, — припомнилось Сухову его первое пробуждение в Чернобыле. — Теперь та же фигня, только в обратном направлении».
— Ай, как удачно мы зашли! — Апостол рассмеялся. — Только не стреляй! Ещё неизвестно, выбрались мы из ловушки или нет.
— Выбрались, наверное, — сказал Сухов, озираясь. — Или нет? Если да, то почему попали сюда? Если нет, то… тоже, почему мы очутились здесь? Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Ничего я не знаю, лейтенант, — Апостол вдруг сел на землю. — Могу только догадываться.
— И о чём ты догадался?
— Не скажу, — спокойно ответил враг. — Сам соображай.
Сухов оглянулся. Вихрь тамбура медленно вращался метрах в двухстах к северу. На юге темнели развалины одноэтажных строений. Ходоки стояли почти в центре бывшей смотровой площадки, неподалёку от ворот станции. Всё выглядело вроде бы нормально, как обычно.
— Идём, — Сухов попытался снова поставить Апостола на ноги.
— Куда? Мне и здесь хорошо, — Апостол пригнулся. — Отцепись!
— Боишься, что брюхо вскрою и в тамбур тебя отправлю? — Сухов дернул посильнее. — Вставай, гад!
— Гады не стоят, только ползают, — парировал враг. — Не пойду никуда!
— Тогда ползи! — Сухов отпустил воротник противника и толкнул Апостола ногой в спину.
Враг растянулся на земле в полный рост.
— Ты псих! — сплёвывая грязь, прошипел Апостол. — Куда ползти?! Отвяжись от меня!
— Обратно пойдём, в Чернобыль!
— Зачем?! Ты же хотел вырваться из ловушки! Получи, что хотел, и распишись!
— Вырвались раз, вырвемся и второй, но только втроём! Встал и пошёл!
— Завтра весь спектакль с самого начала придётся играть, ты уверен, что снова победишь?
— Уверен. Встанешь, или пристрелить тебя? Здесь тебе воскрешение не светит.
— Я в курсе, — Апостол неуклюже заворочался, поднимаясь. — Только не врублюсь, зачем ты себе жизнь усложняешь? Нет, я понимаю, что ты желаешь своим дружкам не только фугас вернуть, но ещё и меня тёпленьким доставить. Ну, так связал бы меня и спрятал где-нибудь неподалёку. А утром забрал бы свою байкершу и прямиком сюда. А если вдвоём вернёмся, утром снова воевать придётся. Зачем тебе лишние проблемы?
— За ночь ты руку себе отгрызёшь, но выкрутишься, — ответил Сухов. — Я тебя уже изучил. Так что иди молча. Больше твои советы мне не нужны.
— Неужели? — Апостол хмыкнул. — Ладно. Посмотрим.
Они пересекли площадку и углубились в заросли жестянки. Сухов настроился на тяжелую работу — продираться сквозь жестяные кусты это всегда непросто, — но заросли вдруг расступились и…
Павел на секунду замер, потом резко развернулся кругом и двинулся обратно. Апостол постоял немного на месте, усмехнулся и пошел за лейтенантом. Вернувшись на исходную позицию, к тому месту, где ходоки вошли в заросли, Сухов снова остановился и зло сплюнул.
Его раздражение объяснялось просто. Когда Сухов вышел из жестянки на её южной стороне, оказалось, что он стоит лицом всё к той же станции. Шёл вроде бы на юг, а вышел на север. Развернувшись в обратном направлении, Сухов снова вышел к северной опушке зарослей. На этот раз хотя бы так и полагалось.
Сухов обернулся и хмуро взглянул на Апостола.
— Ещё сбегаем? — Апостол кивком указал за плечо.
— А смысл? Ты сразу догадался, что мы так и не вышли из «петли»?
— Конечно, — Апостол указал взглядом вперёд. — Я ведь не такой тормоз, как ты. Взгляни туда, на развалины саркофага. Неужели не замечаешь?
Сухов окинул взглядом руины Объекта Укрытие, возведённого над четвёртым энергоблоком ЧАЭС после аварии 1986 года. Сталкеры для простоты называли его саркофагом. То, чего он не заметил сразу, теперь бросалось в глаза, как жирный восклицательный знак. Над объектом возвышалась полосатая вытяжная труба. Торчала как ни в чём не бывало. Будто бы и не падала во время Катастрофы 2051 года под сокрушительным ударом аномальной стихии.
— Вот я пень, — негромко проронил Сухов.
— Возражений нет, — прокомментировал Апостол. — Но ты не расстраивайся, лейтенант. Можем попробовать войти в здешний тамбур. А вдруг выход из ловушки там?
— Издеваешься, да? Хочешь, чтобы я сделал то, что ты планировал? Отправил фугас в тамбур?
— Он же не настоящий, твои слова? Смелее, лейтенант! Рискни! Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! А вдруг это настоящий выход? Нет, если не хочешь рисковать по полной программе, оставь фугас здесь, я посторожу!
Апостол не просто издевался, он, скотина, глумился!
— Пошёл ты! — Сухов едва сдержался, чтобы не прикончить врага на месте.
— Я? — Апостол рассмеялся. — Я пошёл бы, но куда? Как нам с тобой выйти из этого закоулка ловушки? Как вернуться хотя бы в фальшивый Чернобыль? Хочешь знать точный ответ? Никак! Во всяком случае, до завтра. Так что, лейтенант, лучше всего нам найти укромное местечко, развести костерок, сесть, пригреться, расслабиться и не спеша травить сталкерские байки. Ты знаешь сталкерские байки?
— Я по барам не хожу.
— А-а, ты у нас правильный, да? То-то, думаю, даже не материшься. Культурный. Образец офицера новой волны. Ну, ну. А я могу много баек рассказать. Толку от них, как выясняется, ноль, но хотя бы не скучно.
— Замолкни! — Сухов вдруг встревожился. — Слышишь? Изделия!
— Где? — Апостол повертел головой.
— С юга идут, — Сухов понизил голос. — Отходим к саркофагу.
— Развяжи! — потребовал Апостол. Сухов не шелохнулся. — Ну, будь человеком! Клянусь, до завтра никаких подлянок!
— Что мне твои клятвы, гнида? — Сухов бросил ящик на землю, выдернул из рукава нож и полоснул по вязкам. — Подойдёшь к фугасу ближе чем на три метра, я тебе вот эту финку в глаз воткну, понял? Вне зависимости от оперативной обстановки. Даже под шквальным огнём, изловчусь и воткну.
— Всё, всё, не возбуждайся, — Апостол поднял руки. — Лучше подумай, где нам спрятаться?
Сухов не ответил. А что ответишь, когда ответить нечего, да и некогда? Вой моторов, лязг гусениц и топот тяжёлых конечностей ботов ходоки слышали уже вполне отчётливо. Павел подхватил ящик и махнул рукой в сторону саркофага. Других вариантов просто не осталось.
Добежать до радиоактивных развалин ходокам не удалось. Когда они оказались на полпути к условной позиции, биомехи закатали в грунт почти всю жестяную растительность поблизости и выехали на прямую наводку. Выехали и сразу же открыли огонь.