– Все честно! – воскликнула она в ответ на сердитый и удивленный взгляд мужа. – Если не хватает смелости его ударить, извинись или позволь себя поколотить. Это избавит тебя от необходимости изображать мужество, которого нет. Не вздумай отнимать ключ – я его проглочу! Вот что я получаю в награду за доброту к обоим! После поблажек слабой натуре одного и дурной натуре другого я получаю двойную порцию черной неблагодарности – глупо до абсурда! Эдгар, я защищала тебя и твои интересы. Теперь желаю, чтобы Хитклиф отлупил тебя до потери сознания за то, что ты посмел подумать обо мне дурно!
Для достижения подобного эффекта хозяина и лупить не понадобилось. Он попытался вырвать у Кэтрин ключ, и она на всякий случай забросила его в самые угли, после чего мистера Эдгара охватила нервная дрожь и смертельная бледность. Он не смог бы справиться с избытком чувств даже ради спасения своей жизни: им полностью овладели мучительная тоска и унижение. Он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками.
– О господи! В старые времена ты получил бы за это рыцарство! – вскричала миссис Линтон. Мы повержены! Мы повержены! Хитклиф не тронул бы тебя и пальцем – скорее король двинет свою армию на стаю мышей. Выше голову! Вреда тебе не причинят. Нет, ты не агнец, а зайчонок-сосунок.
– Так будь же счастлива с трусом, у которого в жилах молоко вместо крови! – бросил Хитклиф. – Поздравляю, Кэйти, у тебя хороший вкус. И это слюнявое, дрожащее ничтожество ты предпочла мне! Я не стал бы бить его кулаком – скорее отвесил бы пинка, к своему вящему удовольствию. Он плачет или вот-вот лишится чувств от страха?
Хитклиф подошел ближе и толкнул стул, на котором сидел Линтон. Лучше бы он не совался: мой хозяин вскочил и ударил его в горло с такой силой, что менее крепкого противника свалил бы с ног. У негодяя перехватило дыхание, и пока он кашлял, мистер Линтон удалился через заднюю дверь во двор, а оттуда – к парадному входу.
– Ну вот, больше тебя здесь не примут! – вскричала Кэтрин. – Убирайся сейчас же – он вернется с парой пистолетов и полудюжиной слуг. Если он нас подслушивал, то никогда тебя не простит. Удружил ты мне, Хитклиф! Ладно, иди поскорее! Лучше увидеть Эдгара припертым к стенке, чем тебя.
– Неужели думаешь, что я уйду, пока у меня глотка горит от его удара? – пророкотал Хитклиф. – Черта с два! Я раздавлю ему грудную клетку, как гнилой орех! Не поквитаюсь с ним немедленно – так потом убью! Если тебе его жизнь дорога, пусть получит сейчас!
– Не придет он, – вмешалась я, придумывая на ходу. – Там кучер с двумя садовниками, вы вряд ли хотите, чтобы они вышвырнули вас вон. У каждого дубинка, и хозяин наверняка будет смотреть из окон гостиной, как исполняют его приказы.
Садовники с кучером и правду там были, но с ними и Линтон. Они уже входили во двор. Хитклиф, по зрелом размышлении, решил уклониться от драки с тремя прислужниками: он схватил кочергу, сшиб замок с внутренней двери и скрылся в доме, когда они ворвались в кухню с черного входа.
Миссис Линтон, которая сильно разнервничалась, упросила меня проводить ее наверх. Она не знала о том, что я приложила руку к происшествию, и я постаралась и дальше держать ее в неведении.
– Нелли, я в смятении! – воскликнула она, бросаясь на кушетку. – В голове словно тысяча кузнечных молотов стучит! Вели Изабелле держаться от меня подальше – все из-за нее! Если ей или кому другому вздумается меня разозлить, я впаду в ярость. И еще, Нелли, передай Эдгару, что я рискую серьезно заболеть. Вот бы и впрямь заболеть! Он поразил и обидел меня до глубины души! Я хочу его напугать. Кроме того, он может прийти и начать ругаться или жаловаться; конечно, придется ответить ему взаимностью, и бог знает, чем все закончится! Сделаешь, как я прошу, моя добрая Нелли? Ты ведь знаешь, я совсем не виновата. И с чего он вздумал подслушивать? Когда ты ушла, Хитклиф вел себя возмутительно, хотя вскоре мне удалось бы отвлечь его от Изабеллы. Теперь же все пошло прахом из-за непреодолимой тяги моего мужа слушать о себе гадости, которая одолевает иных глупцов! Если бы Эдгар не узнал о нашем разговоре, ничего бы не потерял. Правда, когда он накинулся на меня в несуразном гневе после того, как я до хрипоты отчитывала Хитклифа ради него же, мне стало безразлично, что они друг с другом сделают, тем более я чувствовала: чем бы ни кончилась эта сцена, мы разлучимся бог знает на сколько! Если я не смогу сохранить Хитклифа в качестве друга – если Эдгар будет кукситься и ревновать, я разобью им сердца, разбив свое. Если меня доведут до крайности, это самый быстрый способ покончить со всем сразу! Его я оставлю на крайний случай: Линтона этим не особо удивишь. До сих пор он держался деликатно, боясь меня спровоцировать; ты должна ему показать, как опасно отступать от такого порядка вещей, и напомнить о моем вспыльчивом характере, ведь я могу впасть в безумие, если меня довести… Эллен, на твоем лице написана такая апатия, словно тебе нет до меня ни малейшего дела!
Спокойствие, с которым я выслушивала приказания, неимоверно раздражало хозяйку: говорила-то она совершенно искренне, но я полагала, что человек, способный планировать, в какое русло направить свои вспышки гнева, может напрячь волю и овладеть собой хоть как-нибудь, даже находясь под их влиянием; и мне не хотелось «пугать» хозяина и умножать его неприятности в угоду ее эгоизму. Поэтому я ничего ему не сказала, встретив на пути к гостиной, и вернулась к дверям, чтобы узнать, продолжат ли они ссориться. Он заговорил первым.
– Не уходи, Кэтрин, я ненадолго, – сказал он без тени гнева в голосе, скорее удрученно. – Я пришел не мириться и не ссориться, просто хочу узнать: намерена ли ты после событий этого вечера продолжать свою тесную дружбу с…
– О, бога ради! – перебила хозяйка, топнув ногой. – Бога ради, хватит уже об этом! Твою холодную кровь не разгонишь ничем – у тебя в жилах ледяная вода, а моя кровь кипит! При виде твоей холодности меня просто трясет!
– Тебе придется ответить на вопрос, если хочешь, чтобы я ушел, – настаивал мистер Линтон. – Ты должна ответить, и твое буйство меня ничуть не тревожит. Я обнаружил, что ты способна проявлять терпение не хуже остальных, когда захочешь. Готова ли ты отказаться от Хитклифа или бросишь меня? Невозможно быть другом и ему, и мне, и я непременно желаю знать, кого ты выберешь.
– Я требую, чтобы меня оставили в покое! – яростно воскликнула Кэтрин. – Я требую! Неужели не видишь, что я едва на ногах стою? Эдгар, ты – ты должен уйти!
Она принялась дергать колокольчик, пока не оторвала шнурок; я неторопливо вошла. Столь бессмысленные, злобные вспышки гнева и святого выведут из себя! Лежа на кушетке, она билась головой о спинку и скрежетала зубами так, что того и гляди раскрошит. Мистер Линтон стоял, глядя на нее с внезапным раскаянием и страхом. Он велел мне принести воды. Она задыхалась, не в силах говорить. Я принесла полный стакан и, поскольку пить она не стала, побрызгала ей в лицо. Через пару секунд она вытянулась и закатила глаза, щеки ее побледнели, потом сделались синюшного цвета, словно у трупа. Линтон застыл в ужасе.
– Ничего страшного с ней не будет, – прошептала я, не желая, чтобы он уступил, хотя в глубине души и сама струхнула.
– У нее кровь на губах! – содрогнулся хозяин.
– Не обращайте внимания! – сурово ответила я и рассказала ему, как перед его приходом она решила изобразить припадок безумия. По неосторожности говорила я слишком громко, и она услыхала – тут же вскочила, волосы растрепаны по плечам, глаза сверкают, мышцы шеи и рук неестественно напряжены. Я испугалась, что она накинется и переломает мне кости, но Кэтрин лишь мельком огляделась по сторонам и бросилась вон. Хозяин велел бежать следом, так я и сделала, только она заперла дверь спальни прямо у меня перед носом.
На следующее утро спуститься к завтраку она не соизволила, поэтому я пошла спросить, не принести ли ей что-нибудь наверх. «Нет!» – непреклонно ответила она. Тот же вопрос я повторила в обед, в полдник, затем на следующее утро и получила тот же ответ. Мистер Линтон, в свою очередь, отсиживался в библиотеке и не интересовался, чем занимается жена. Изабелла и он проговорили целый час, в течение которого брат пытался вызвать у нее чувство подобающего ужаса перед заигрываниями Хитклифа. Он не смог добиться ничего, кроме уклончивых ответов, и был вынужден завершить допрос. Впрочем, закончил он торжественным обещанием порвать с ней всякие отношения, если она не образумится и вздумает и далее поощрять столь никчемного поклонника.
Глава XII
Мисс Линтон бродила по парку и саду, неизменно молчаливая и почти всегда в слезах; брат ее затворился среди книг, которые даже не открывал (изнывая, судя по всему, от смутного ожидания, что супруга раскается в своем поведении и придет извиняться, ища примирения), Кэтрин же упорно постилась, вероятно, воображая, что за каждой трапезой Эдгар готов удавиться из-за ее отсутствия, и лишь гордость мешает ему броситься к ее ногам; я тем временем занималась своими домашними обязанностями, убежденная, что в стенах усадьбы обитает лишь одна разумная душа, да и та – в моем теле. Я не расточала ни соболезнований юной мисс, ни упреков моей госпоже, не обращала внимания на вздохи хозяина, жаждавшего услышать хотя бы имя той, чей голос он услышать не мог. Я решила, что они вольны выпутываться, как им самим заблагорассудится, и, хотя процесс протекал утомительно и медленно, в конце концов вроде бы забрезжила робкая надежда на успех.
На третий день, допив воду в кувшине и графине, миссис Линтон отперла дверь и попросила еще воды и миску каши, поскольку вообразила, что вот-вот умрет. Как я поняла, ее тирада предназначалась для ушей Эдгара – лично я ничуть ей не поверила, поэтому ничего передавать хозяину не стала и принесла немного чаю с поджаренным тостом. Ела и пила она с аппетитом, потом вновь откинулась на подушку, сжимая руки и стеная.
– О, я умру! – воскликнула она. – Раз уж никому до меня дела нет! Напрасно я поела…