– Да, да, папа! – ответила Кэтрин. – Мне так хочется его увидеть – он ведь даже не выглянул!
Карета остановилась, спящий проснулся, и дядя спустил его на землю.
– Линтон, познакомься, это твоя кузина Кэйти, – сказал он, соединяя детские ручки. – Она уже успела тебя полюбить, так что не расстраивай ее сегодня слезами. Бодрись, милый, путешествие подошло к концу, можешь отдыхать и заниматься, чем хочешь.
– Пожалуй, я лягу спать, – ответил мальчик, отстраняясь от бурных объятий и поцелуев Кэтрин, и утер набежавшие слезы.
– Ну же, будьте умницей, – прошептала я, уводя его в дом. – Не то и Кэтрин заплачет – смотрите, как вас жалеет.
Не знаю, жалость то была или нет, однако его кузина заметно погрустнела и вернулась к отцу. Все трое отправились в библиотеку, где уже накрыли к чаю. Я сняла с Линтона шапочку и плащ, усадила его к столу, и он вновь заплакал. Хозяин спросил, в чем дело.
– Не могу я сидеть на стуле, – всхлипнул мальчик.
– Тогда ступай на диван, и Эллен принесет тебе чаю туда, – терпеливо ответил его дядя.
Наверняка он всю поездку переживал из-за своего капризного подопечного. Линтон медленно побрел к дивану и лег. Кэйти взяла свою чашку и уселась возле него на скамеечку для ног. Сначала она сидела молча, но надолго ее не хватило: она давно решила сделать своего младшего кузена баловнем и принялась гладить его по голове, целовать в щечку и подавать чай в блюдечке, как маленькому. Такое обращение ему понравилось, видно, привык дома: Линтон вытер глаза и просиял робкой улыбкой.
– Окрепнет он быстро, – поделился со мной хозяин, понаблюдав за детьми. – Очень быстро, если сможем оставить его у себя, Эллен. В компании ровесницы он оживет, а там и силы появятся.
«Если бы» – вздохнула я про себя, и меня охватило тягостное предчувствие, что надежды слишком мало. Как же такой хлюпик выживет на «Грозовом перевале»? Да еще с отцом и Гэртоном – разве они годятся на роль учителя и товарища по играм? Вскоре наши сомнения разрешились – даже быстрее, чем я ожидала. После чая я едва успела отвести детей наверх и убедиться, что Линтон заснул (он долго отказывался меня отпускать), потом спустилась и стояла возле столика в передней, зажигая свечу для спальни мистера Эдгара, как из кухни выскочила горничная и объявила, что у дверей ждет слуга мистера Хитклифа, Джозеф, и желает поговорить с хозяином.
– Сперва спрошу, что ему надо, – решила я, разволновавшись. – Неподходящее время, чтобы тревожить людей после дальней дороги! Вряд ли хозяин захочет его видеть.
При этих словах Джозеф прошел через кухню и возник в передней: в воскресном платье, с кислой ханжеской миной на лице, в одной руке шляпа, в другой – палка. Он тут же принялся вытирать подошвы о коврик.
– Вечер добрый, Джозеф, – холодно сказала я. – Чем обязаны?
– Говорить буду только с мистером Линтоном, – небрежно отмахнулся он.
– Мистер Линтон ложится, если у тебя ничего важного, то придется подождать до завтра, – продолжила я. – Можешь присесть и доверить свое послание мне.
– Где тут его комната? – не унимался слуга, оглядывая ряд закрытых дверей.
Я поняла, что мое посредничество его не устроит, неохотно сходила в библиотеку и объявила о неурочном посетителе, посоветовав отложить визит на завтра. Ответить мистер Линтон не успел, поскольку мчавшийся за мной по пятам Джозеф ворвался в комнату, уселся у дальнего конца стола, стиснув набалдашник, и начал сразу на повышенных тонах, словно предвидя возражения:
– Хитклиф послал меня за своим парнем, и я без него не уйду!
Эдгар Линтон помолчал. Лицо его омрачилось глубокой грустью: ему и самому было жаль ребенка, но, помня про надежды и опасения Изабеллы, про намерение поручить сына его хлопотам, он горько сожалел о необходимости с ним расстаться и размышлял, как бы этого избежать. Ничего подходящего в голову ему не пришло: если бы он принялся настаивать, притязания второй стороны сделались бы гораздо настойчивее, оставалось лишь подчиниться. Однако хозяин не позволил будить ребенка посреди ночи.
– Передай мистеру Хитклифу, – спокойно проговорил он, – что сын его прибудет на «Грозовой перевал» завтра. Он уже лег и слишком устал, чтобы ехать в такую даль. Еще можешь передать, что мать Линтона пожелала оставить ребенка под моей опекой, и в данный момент его здоровье очень слабое.
– Нет уж! – воскликнул Джозеф, стукая палкой по полу и напуская на себя важный вид. – Что за ерунда! Хитклифу нет дела ни до матери, ни до вас. Ему нужен сын, и я должен его забрать – так-то!
– Не сегодня, – решительно ответил Линтон. – Ступай и передай своему хозяину, что я сказал. Эллен, проводи. Ступай!..
Подхватив возмущенного старика под руку, он вывел его из комнаты и закрыл дверь.
– Та-а-ак, значит?! – крикнул Джозеф, медленно пятясь. – Завтра он явится лично, и попробуйте-ка вышвырнуть вон его!
Глава XX
– Поскольку мы больше не в силах влиять на судьбу Линтона, ты не должна рассказывать моей дочери, где он находится: отныне они не смогут видеться, поэтому лучше ей не знать, что он живет поблизости, иначе будет рваться на «Грозовой перевал». Скажи просто, что за ним послал отец и ему пришлось уехать.
Линтон очень не хотел вставать с постели в пять утра и весьма удивился, когда узнал, что ему снова надо куда-то ехать, но я смягчила пилюлю, объяснив, что он немного погостит у своего отца, мистера Хитклифа, который так жаждет его повидать, что решил не дожидаться, пока тот оправится от дальнего путешествия.
– Вот это да! – вскричал мальчик в полном недоумении. – Мама никогда не говорила, что у меня есть отец! Где он живет? Я бы лучше остался у дяди.
– Он живет совсем недалеко от усадьбы, – ответила я, – вон за теми горками: здесь близко, и вы сможете прогуляться к нам в гости, когда окрепнете. Вы должны радоваться, что возвращаетесь домой и увидитесь с ним. Вам нужно попытаться его полюбить, как свою мать, и тогда он полюбит вас.
– Отчего я не слышал о нем раньше? – спросил Линтон. – Почему они с мамой не жили вместе, как другие люди?
– Дела держали его на севере, – сочиняла я, – а здоровье вашей матери требовало, чтобы она жила на юге.
– Почему мама о нем не рассказывала? – продолжал недоумевать ребенок. – Она часто говорила про дядю, и я давно его полюбил. Как же мне любить папу? Я ведь его совсем не знаю.
– Все дети любят своих родителей! – заверила я. – Может, ваша мать думала, что вы будете сильно скучать, если говорить о нем часто. Давайте поспешим! Ранняя поездка в прекрасное утро стоит лишнего часа сна!
– Та девочка, что я видел вчера, с нами поедет? – спросил Линтон.
– Не сейчас.
– А дядя?
– Нет. Сопровождать вас буду я.
Линтон откинулся на подушку и погрузился в мрачное раздумье.
– Без дяди не поеду! – наконец вскричал он. – Поди разберись, куда ты меня везешь!
Я попыталась его убедить, что проявлять нежелание встречаться с отцом нехорошо, и все же он наотрез отказывался одеваться, пришлось позвать на помощь хозяина, чтобы выманить его из постели. В конце концов беднягу удалось спровадить, наобещав ему с три короба лживых посулов: это все ненадолго, мистер Эдгар с Кэйти его непременно навестят, и прочие, не менее беспочвенные заверения, которых я напридумывала целую кучу и повторяла всю дорогу. Вскоре свежий воздух, аромат цветущего вереска, яркое солнышко и мягкая поступь Минни развеяли его тревогу. Мальчик начал живо интересоваться своим новым домом и его обитателями.
– «Грозовой перевал» – такое же приятное место, как «Долина дроздов»? – спросил он, бросив последний взгляд в долину, где поднимался легкий туман, сгущаясь в пушистое облачко на краю небосклона.
– Дом не особо утопает в деревьях, – ответила я, – и не такой большой, зато оттуда открывается прекрасный вид на окрестности, и воздух там для вас полезнее – более сухой и свежий. На первый взгляд здание кажется старым и темным, но это вполне приличный дом – лучше него только наша усадьба. И вам будет так славно гулять по пустошам! Гэртон Эрншо – другой кузен мисс Кэйти, да и ваш в некотором роде – покажет вам самые приятные местечки, в хорошую погоду вы сможете брать с собой книгу и учиться в зеленой лощине как в классе, и еще дядя время от времени будет присоединяться к вам на прогулках – он часто бродит по холмам.
– А как выглядит мой отец? – спросил мальчик. – Такой же молодой и красивый, как дядя?
– Молодой, – кивнула я, – только волосы и глаза у него черные, на вид он чуть суровее, повыше и пошире в плечах. Вероятно, поначалу вам может показаться, что мистер Хитклиф не столь мягок и добр, и все же держитесь с ним откровенно и доброжелательно, и тогда он полюбит вас больше всякого дяди, ведь вы ему родной сын!
– Черные волосы и глаза! – удивился Линтон. – Даже представить себе не могу. Получается, я на него совсем не похож?
– Не очень, – ответила я, а про себя подумала: «Ни капли!», с сожалением разглядывая бледное лицо и щуплую фигурку моего спутника, большие глаза с поволокой – глаза матери, которым так не хватало ее искрометного задора – в них иногда вспыхивала искорка болезненной раздражительности, не более того.
– Как странно, что он никогда нас с мамой не навещал! – пробормотал Линтон. – Он вообще меня видел? Если только в моем глубоком детстве… Совсем его не помню!
– Знаете, мистер Линтон, три сотни миль – порядочное расстояние, и для взрослого человека десять лет могут пролететь очень быстро, в отличие от вас. Вероятно, мистер Хитклиф собирался к вам съездить, да все откладывал – удачной возможности не подворачивалось, а теперь уже слишком поздно. Не донимайте его такими вопросами – только расстроите. Оно вам надо?
Остаток пути, до самых ворот фермы, мальчик был полностью занят своими размышлениями. Я наблюдала за его лицом, чтобы уловить первое впечатление. Он мрачно изучил резьбу на фасаде и узкие решетчатые окна, разросшиеся кусты крыжовника и скрюченные ели, неодобрительно покачал головой: снаружи новое жилище ему совсем не приглянулось. Линтону хватило ума повременить с жалобами: внутри его упования могли и оправдаться. Не дожидаясь, пока он спешится, я прошла вперед и открыла дверь. Пробило половину седьмого, домашние только закончили завтракать: служанка убирала грязную посуду и стирала со стола. Джозеф стоял возле стула хозяина, рассказывая про охромевшую лошадь, Гэртон готовился к покосу.