а. А теперь подумайте, как бы вы отнеслись к своему беспечному другу, если бы он не сделал ни шагу, чтобы вас утешить, несмотря на уговоры вашего батюшки. Не впадайте по недомыслию в ту же ошибку! Клянусь своим спасением, Линтон стоит на пороге могилы, и только вы можете вернуть его к жизни!
Замок поддался, и я выскочила на дорогу.
– Я клянусь, что Линтон умирает, – повторил Хитклиф, вперив в меня тяжелый взгляд. – Печаль и разочарование торопят его конец. Нелли, если ты ее к нам не отпустишь, приходи сама. Меня не будет ровно неделю, и я полагаю, твой хозяин едва ли воспротивится, вырази мисс Кэти желание навестить двоюродного братца.
– Пойдемте, – сказала я, взяв Кэти за руку и почти силком втащив ее за калитку, ибо она медлила, беспокойно вглядываясь в лицо говорившего, слишком суровое, чтобы выдать обман.
Хитклиф подъехал ближе и, наклонившись к ней, произнес:
– Мисс Кэтрин, признаюсь, я не очень терпелив с Линтоном, а Гэртон и Джозеф – и того меньше. Да, он живет среди черствых людей. Ему так хочется нежности и любви, и сказанное вами доброе слово станет для него лучшим лекарством. Не слушайте жестоких предостережений миссис Дин, будьте добрее и придумайте, как его навестить. Он думает о вас день и ночь, вбил себе в голову, что вы его ненавидите, и нам никак его не разубедить, ведь вы же у нас не бываете и ему не пишете.
Я закрыла калитку и подперла ее камнем в помощь разбитому замку. Потом, раскрыв зонтик, спрятала под ним свою подопечную, так как дождь уже капал сквозь шумящие на ветру ветви деревьев, давая понять, что медлить не стоит. Спеша в сторону дома, мы не могли обсудить нашу встречу с Хитклифом, но я и без слов понимала, что сердце Кэтрин теперь окутано двойной печалью. Ее черты выражали такую грусть, что, казалось, принадлежали кому-то другому. Без сомнения, она считала все услышанное правдой от первого до последнего слова.
Хозяин удалился к себе отдыхать еще до нашего прихода. Кэти осторожно прокралась к нему в комнату справиться о здоровье, но он уже спал. Вернувшись, она попросила меня посидеть с нею в библиотеке. Мы вместе попили чаю, а после она прилегла на ковер и сказала, что не желает разговаривать, потому что устала. Я взяла книгу и сделала вид, что читаю. Как только мисс Кэти решила, что я увлеклась книгой, она вновь принялась тихонько всхлипывать – в последнее время это стало ее любимым занятием. Я дала ей возможность немного поплакать, а потом попробовала увещевать, с презрением и издевкой высмеивая уверения мистера Хитклифа касательно его сына, словно не сомневалась, что Кэти непременно со мною согласится. Увы! Мне не удалось повлиять на впечатление, которое произвел на девушку услышанный рассказ. Хитклиф добился своего.
– Возможно, ты и права, Эллен, – ответила Кэти. – Но у меня все время будет камень на сердце, пока я не узнаю наверное. Я должна сказать Линтону, что не пишу ему не по своей воле, и убедить его, что чувства мои неизменны.
Что толку было возмущаться и спорить с ее глупой доверчивостью? В тот вечер мы расстались в ссоре, но наутро я уже шагала по дороге в «Грозовой перевал» рядом с пони моей юной упрямицы. Не было у меня сил видеть ее горе, бледное лицо, печальные глаза и подавленное настроение, и я сдалась в слабой надежде, что при встрече с самим Линтоном его поведение докажет ей, как мало в словах Хитклифа правды.
Глава 23
Дождливая ночь привела за собою туманное утро – на дворе одновременно подмораживало и моросило, и дорогу нашу пересекали ручейки, сбегавшие после ненастья с холмов. Я сильно промочила ноги, а потому расстраивалась и злилась, но именно в таком настроении как раз и совершаются дурные поступки. В фермерский дом мы зашли через кухню, желая удостовериться, что мистер Хитклиф действительно уехал, так как я с сомнением относилась к его заверениям.
У пылавшего очага в одиночестве сидел Джозеф, блаженствуя, словно в райских кущах – на столе перед ним стояла огромная кружка эля с накрошенными в нее большими кусками подрумяненной овсяной лепешки. Изо рта у него торчала черная короткая трубка. Кэтрин подбежала к огню согреться. Я спросила, дома ли хозяин. Мой вопрос так долго оставался без ответа, что мне подумалось, будто старик оглох, и я снова задала свой вопрос, на этот раз громче.
– Не-е-ет! – рявкнул он или, скорее, фыркнул через нос. – Не-е-ет! Шли бы вы, откуда пришли.
– Джозеф! – одновременно с моими словами прозвучал из комнаты недовольный окрик. – Сколько можно тебя звать? Осталось всего несколько красных угольков. Джозеф, немедля иди сюда!
Увлеченное попыхивание трубкой и взгляд, который он решительно уставил в огонь, давали понять, что призыв этот старик пропустил мимо ушей. Ни служанки, ни Гэртона не было видно – женщина, вероятно, ушла по делам, а парень работал. Мы узнали голос Линтона и вошли.
– Чтоб тебе помереть с голоду на чердаке! – воскликнул юноша, приняв наши шаги за поступь нерадивого слуги, но, заметив свою ошибку, осекся.
Кузина бросилась к нему.
– Это вы, мисс Линтон? – проговорил юноша, подняв голову с подлокотника большого кресла, в котором полулежал. – Нет, не целуйте меня, мне от этого делается трудно дышать. Подумать только! Папа говорил, что вы придете, – продолжал он, кое-как придя в себя после объятий; Кэтрин же стояла с весьма удрученным видом. – Сделайте милость, закройте дверь, вы оставили ее открытой. Эти… эти подлые твари не могут подбросить в камин угля. А здесь так холодно!
Я поворошила золу и сама вывернула в огонь ведерко с углем. Больной пожаловался, что его запачкало пеплом. При этом он мучительно закашлялся, и было видно, что его лихорадит, так что я не стала пенять на его капризный характер.
– Ну, Линтон, – тихо сказала Кэтрин, когда нахмуренный лоб кузена разгладился. – Вы рады меня видеть? Могу я что-нибудь для вас сделать?
– Почему вы раньше не приходили? – спросил он. – Лучше бы приходили, а не писали. Я ужасно уставал, когда должен был писать такие длинные письма. Поговорить было бы куда лучше. А сейчас я не в силах даже говорить – ничего не могу. Куда запропастилась Зилла? – И, посмотрев в мою сторону, добавил: – Вы не поищете ее на кухне?
Не получив благодарности за предыдущую услугу и не имея желания бегать с его поручениями туда-сюда, я ответила:
– Там нет никого, кроме Джозефа.
– Я хочу пить! – раздраженно воскликнул Линтон и отвернулся. – С тех пор как папа уехал, Зилла все время таскается в Гиммертон. Это гадко! Мне приходится спускаться вниз: они сговорились делать вид, что не слышат, когда я зову их сверху.
– Ваш отец внимателен к вам, мастер Хитклиф? – спросила я, чувствуя, что дружеские порывы Кэтрин не находят отклика.
– Внимателен? По крайней мере, он их заставляет быть чуть более внимательными. Негодяи! – вскричал он. – Знаете, мисс Линтон, этот грубиян Гэртон надо мной смеется! Ненавижу его! Всех их ненавижу! Гнусные мерзавцы!
Кэти увидела на полке кувшин, налила воды в бокал и принесла ему. Линтон попросил ее добавить ложечку вина из стоявшей на столе бутылки. Немного отпив, он стал как будто спокойнее и сказал, что она очень добра.
– И вы рады меня видеть? – повторила она свой вопрос, с радостью заметив на его лице слабое подобие улыбки.
– Да, рад. А услышать ваш голос – такая приятная неожиданность! Но я ужасно досадовал, что вы не приходите. А папа уверял, что все из-за меня. Называл меня жалким, убогим, никчемным существом, говорил, что вы меня презираете и что если бы он был на моем месте, то сейчас имел бы больше прав на «Дроздов», чем ваш отец. Но вы не презираете меня, мисс…
– Зовите меня Кэтрин или Кэти, – прервала его моя юная леди. – Презираю вас? Нет! После батюшки и Эллен я люблю вас больше всех людей на земле. Но мистера Хитклифа я не люблю и не стану приходить, когда он вернется. Он надолго уехал?
– Не очень. Но с начала охотничьего сезона он часто бродит по вересковым полям, и в его отсутствие вы можете провести со мною часок-другой. Приходите! Думаю, на вас я не буду сердиться. Вы же не дадите мне повода и всегда будете готовы помочь, правда?
– Да, – ответила Кэтрин, гладя его длинные шелковистые волосы. – Если бы батюшка разрешил, я проводила бы с вами половину своего времени. Красавчик Линтон! Вот бы вы были моим братцем!
– И тогда вы относились бы ко мне, как к своему отцу? – заключил Линтон, повеселев. – А папа говорит, что вы полюбили бы меня еще больше – больше всех на свете, если бы были моей женой. И мне тоже этого бы хотелось.
– Нет, я никого не полюблю больше, чем батюшку, – серьезно сказала Кэтрин. – К тому же люди иногда ненавидят своих жен, но только не сестер и не братьев. Будь вы моим братом, вы жили бы с нами, и папочка любил бы вас так же, как он любит меня.
Линтон стал отрицать, что мужья могут ненавидеть своих жен, но Кэти стояла на своем, и ей хватило ума рассказать для примера, какое отвращение испытывал отец Линтона к ее тетушке. Я попыталась остановить эту неосторожную речь, но не успела, и Кэти высказала все, что знала. Молодой Хитклиф с досадой заявил, что сказанное ею – ложь.
– Мне говорил об этом отец, а он никогда не лжет, – уверенно ответила она.
– А мой отец презирает вашего! – закричал Линтон. – Он его называет трусливым дураком!
– Ваш отец – дурной человек, – строго сказала Кэтрин. – А вы негодный мальчишка, раз осмеливаетесь повторять такие слова. Он наверняка злой, иначе тетушка Изабелла не ушла бы от него.
– Она вовсе не ушла от него. И не смейте со мной спорить!
– Нет, ушла! – воскликнула моя юная леди.
– Тогда я вам кое-что скажу, – продолжал Линтон. – Ваша мать не любила вашего отца. Вот так-то!
– О! – воскликнула Кэтрин, придя в такую ярость, что больше ничего не смогла выговорить.
– Она любила моего, – добавил Линтон.
– Ах, ты маленький врун! Теперь я тебя ненавижу! – задыхаясь, крикнула Кэти, раскрасневшись от гнева.
– Любила! Любила! – нараспев повторял Линтон, глубже втиснувшись в кресло и откинув голову, дабы в полной мере насладиться смятением спорщицы, которая стояла позади него.