– Как поступить, я решу завтра, мисс Кэтрин, – ответила я. – Мне надобно поразмышлять, так что оставляю вас, отдыхайте, я же пойду и обдумаю сей предмет.
Обдумывала я вслух в присутствии своего хозяина – из комнаты Кэтрин я направилась прямиком к нему и пересказала всю историю, за исключением подробностей ее разговоров с кузеном и всяких упоминаний Гэртона. Мистер Линтон был взволнован и расстроен больше, чем хотел показать. Утром Кэтрин узнала, что я предала ее доверие, а также что ее тайные визиты должны прекратиться. Напрасно она плакала и терзалась, умоляя отменить запрет и пожалеть Линтона. Единственное, что согласился сделать ее отец, – это написать племяннику и разрешить ему приходить в «Дрозды», когда тот пожелает, объяснив при этом, что Кэтрин более не появится в «Грозовом перевале». Возможно, знай он о нраве юноши и о его здоровье, он счел бы за благо отказать ему и в этом небольшом утешении.
Глава 25
– Все это случилось прошлою зимой, сэр, – сказала миссис Дин. – Чуть больше года назад. Тою зимой я и подумать не могла, что через двенадцать месяцев буду развлекать незнакомца рассказами об этом семействе. Хотя кто знает, как долго вы останетесь незнакомцем? Вы слишком молоды, чтобы довольствоваться одинокою жизнью, и мне почему-то кажется, что никто не может, увидев Кэтрин Линтон, не влюбиться в нее. Вы улыбаетесь, но только отчего сразу оживляетесь и слушаете с особенным вниманием, стоит мне о ней заговорить? И почему вы попросили меня повесить ее портрет у себя над камином? И почему…
– Довольно, милочка, – прервал я. – Вполне возможно, что я бы влюбился в нее, но полюбит ли она меня? Слишком сильны мои сомнения, чтобы, поддавшись такому искушению, рисковать своим спокойствием. И потом, дом мой не здесь. Я живу в суетном мире и должен вернуться в его лоно. Но что было дальше? Послушалась ли Кэтрин отца?
– Послушалась, – ответила миссис Дин и продолжала: – Любовь к нему все-таки главенствовала в ее сердце. К тому же он говорил с нею без гнева, но с глубокой нежностью человека, который оставляет свое сокровище среди недругов на произвол судьбы, и потому его слова, врезавшись ей в память, будут единственной путеводной нитью, которую он завещает дочери. Несколько дней спустя хозяин сказал мне:
– Хотелось бы, чтобы племянник написал мне, Эллен, или посетил нас. Скажи мне честно, что ты думаешь о нем. Изменился ли он к лучшему и есть ли надежда, что, повзрослев, он исправится?
– Он очень слаб здоровьем, сэр, – ответила я. – Едва ли ему суждено стать взрослым. Но одно могу сказать: он не похож на своего отца. И если мисс Кэтрин, к несчастью, выйдет за него замуж, то она сумеет управляться с ним, только бы она не сделала глупость и не начала ему потакать. Однако, мистер Линтон, у вас еще есть в запасе достаточно времени, чтобы познакомиться с племянником и решить, подходит ли он ей. До совершеннолетия мальчику остается четыре года с лишним.
Вздохнув, Эдгар подошел к окну и поглядел на гиммертонскую церковь. День стоял туманный, но сквозь дымку все же пробивалось февральское солнце, и мы смогли различить две ели на церковном дворе и могильные камни на погосте.
– Я часто молился, – вновь заговорил Эдгар, как будто сам с собою, – и торопил то, что сейчас грядет, но теперь в страхе начинаю гнать от себя эту мысль. Мне тогда думалось, что воспоминание о часе, когда я шел женихом по той долине, будет менее сладостным, чем предчувствие, что очень скоро, через несколько месяцев, а быть может, недель, меня пронесут по ней и погребут в одинокой могиле. Эллен, я был очень счастлив с моей малышкой Кэти; в зимние вечера и летние дни она всегда была рядом и вселяла в меня надежду. Но столь же счастлив я был, предаваясь мечтам среди тех камней у старой церкви, когда лежал на зеленом пригорке, под которым упокоилась ее мать, и всеми силами души жаждал лечь рядом, в ту же землю. Что могу я сделать для Кэти? Как мне оставить ее одну? Если бы Линтон смог утешить ее после моего ухода, для меня не важно было бы ни то, что он сын Хитклифа, ни то, что он заберет ее у меня. Не важно было бы и то, что Хитклиф достигнет своей цели и восторжествует, лишив меня последней моей радости. Но вдруг юный Линтон – человек недостойный и лишь безвольное орудие в руках отца? Как же я могу отдать ему ее? Сколь ни тяжело мне укрощать жизнелюбивый нрав Кэти, приходится, пока я жив, заставлять ее грустить, а когда я умру, оставить совсем одинокой. Девочка моя! Лучше я отдам ее Господу и сам положу в землю, пока жив.
– Вот и вверьте ее Господу, сэр, – ответила я. – И коли нам суждено потерять вас – но, надеюсь, Господь этого не допустит, – промысел Божий поставит меня ее другом и советчицей до конца моих дней. Мисс Кэтрин – хорошая девушка, и я не опасаюсь, что она намеренно пойдет по дурному пути. А люди, выполняющие свой долг, в конце концов вознаграждаются.
Приближалась весна, однако мой хозяин так и не окреп, хотя возобновил прогулки с дочерью по своим землям. Ей, неопытной в таких делах, это уже казалось признаком выздоровления. К тому же на его щеках часто играл румянец, глаза блестели. Она была уверена, что он выздоровеет.
В день ее семнадцатилетия мистер Линтон не пошел на церковное кладбище. Лил дождь, и я сказала:
– Вы, конечно, не думаете сегодня выходить, сэр?
А он ответил:
– Не думаю. В этот год немного повременю.
Он снова написал Линтону, выражая большое желание повидаться. И если бы больной был в силах наносить визиты, я уверена, отец позволил бы ему приехать. Но, видно, Линтону сильно нездоровилось, и под диктовку отца им был написан ответ, в котором сообщалось, что мистер Хитклиф возражает против визитов сына в поместье «Дрозды». Однако Линтону приятно, что дядюшка помнит о нем, и он надеется когда-нибудь встретиться с ним во время прогулки и лично попросить, чтобы они с кузиной не оставались так долго в разлуке.
Последняя часть письма была написана просто и, скорее всего, самим Линтоном. Должно быть, Хитклиф понимал, что сын и сам может весьма красноречиво просить о встрече с Кэтрин.
«Я не прошу, – писал он, – чтобы она приезжала сюда, но неужто мне никогда не увидеть ее из-за того, что мой отец запрещает мне бывать в Вашем доме, а Вы запрещаете ей посещать нас? Разве не можете Вы хоть иногда поехать с нею на прогулку верхом к «Грозовому перевалу» и позволить нам обменяться несколькими словами в Вашем присутствии? Мы не совершили ничего дурного, чтобы в наказание жить в разлуке; и Вы ведь не сердитесь на меня – признайтесь, у Вас нет причин меня не любить. Милый дядюшка, пришлите мне завтра доброе письмецо и скажите, в каком месте на Ваш выбор, кроме поместья «Дрозды», я бы мог бы встретиться с вами. Не сомневаюсь, что, беседуя со мною, вы убедитесь, что у меня не такой характер, как у отца. Он утверждает, что я больше Ваш племянник, чем его сын. И хотя у меня есть недостатки, которые делают меня недостойным Кэтрин, она простила мне их, и Вы тоже, ради нее, должны простить. Вы справлялись о моем здоровье. Сейчас мне лучше, но, оставаясь отрезанным от всякой надежды и обреченным на одиночество или же на общество людей, которые меня никогда не любили и не полюбят, как же мне быть веселым и здоровым?»
Эдгар, хоть и жалел мальчика, не мог выполнить его просьбу, потому что сам был не в состоянии сопровождать Кэтрин верхом. Он ответил, что, возможно, они встретятся летом. Между тем он не против того, чтобы время от времени племянник писал ему, и готов в ответных письмах помогать советом и утешением, хорошо понимая, каково положение Линтона в семье. Тот согласился, и, если бы ему дали волю, наверное, испортил бы все дело, наполняя свои послания сетованиями и жалобами. Но отец пристально следил за сыном и, конечно, требовал, чтобы ему показывали каждую строчку, писанную моим хозяином. Поэтому вместо того, чтобы оплакивать свои страдания и несчастья, Линтон обращался к темам, якобы для него важнейшим – то и дело повторял, что его жестоко разлучили с любимой подругой, и осторожно намекал, что мистеру Линтону следовало бы поскорее разрешить им свидание, иначе он опасается, что дядя нарочно обманывает его пустыми обещаниями.
Дома сильным союзником Линтона была Кэти. Так, вдвоем они наконец уговорили моего хозяина согласиться на их совместную прогулку пешком или верхами не чаще одного раза в неделю под моим присмотром по вересковой пустоши неподалеку от «Дроздов» – ибо в июне здоровье мистера Эдгара продолжало ухудшаться. Хотя он ежегодно откладывал часть своих доходов в качестве приданого для моей юной леди, ему, конечно, хотелось, чтобы она сохранила в собственности или, по крайней мере, в скором времени вернулась в дом своих предков. И он понимал, что единственной возможностью осуществить это был союз с наследником его имущества. Но хозяин не имел представления, что наследник угасает едва ли не быстрее, чем он сам. Да и никто, наверное, об этом не догадывался. Доктора в «Грозовой перевал» не приглашали, никто не наносил визиты мастеру Хитклифу, и потому некому было рассказать нам о его здоровье. Мне же подумалось, что мои дурные предчувствия не оправдались и мальчик поправляется, раз он предлагает ездить верхом и гулять по пустоши, да еще так уверенно настаивает на этом. Я даже вообразить не могла, что родной отец будет столь подло тиранить своего умирающего сына. Но, как я узнала впоследствии, именно в этом и было дело: Хитклиф принуждал Линтона изображать большое желание увидеться с кузиной, и усилия его возрастали по мере того, как неумолимая смерть грозила перечеркнуть вынашиваемые им алчные и жестокие планы.
Глава 26
Лето шло на убыль, когда Эдгар с неохотою дал согласие на совместные прогулки Кэти и Линтона, уступив мольбам обоих, и мы с моею подопечной в первый раз выехали на встречу с ее кузеном. День был жаркий и душный, солнце не показывалось из-за облаков, набегавших грядами друг на друга, в воздухе повисло марево, не предвещавшее, впрочем, дождя. Мы условились встретиться у камня на перекрестке дорог. Однако, прибыв туда, мы увидели мальчонку-пастушка, отправленного в качестве посыльного, который сказал нам: