| With that concluding word, the whole assembly, exalting their pilgrim's staves, rushed round me in a body; and I, having no weapon to raise in self-defence, commenced grappling with Joseph, my nearest and most ferocious assailant, for his. | Едва раздались эти последние слова, собравшиеся, вознеся свои пилигримовы посохи, ринулись на меня со всех сторон; и я, не имея оружия, которое мог бы поднять в свою защиту, стал вырывать посох у Джозефа, ближайшего ко мне и самого свирепого из нападающих. |
| In the confluence of the multitude, several clubs crossed; blows, aimed at me, fell on other sconces. | В возникшей сутолоке скрестилось несколько дубинок. Удары, предназначенные мне, обрушивались на другие головы. |
| Presently the whole chapel resounded with rappings and counter rappings: every man's hand was against his neighbour; and Branderham, unwilling to remain idle, poured forth his zeal in a shower of loud taps on the boards of the pulpit, which responded so smartly that, at last, to my unspeakable relief, they woke me. | И вот по всей церкви пошел гул ударов. Кто нападал, кто защищался, но каждый поднял руку на соседа; а Брендерхэм, не пожелав оставаться праздным свидетелем, изливал свое рвение стуком по деревянному пюпитру, раздававшимся так гулко, что этот стук в конце концов к моему несказанному облегчению разбудил меня. |
| And what was it that had suggested the tremendous tumult? | И чем же был внушен мой сон о шумной схватке? |
| What had played Jabez's part in the row? | Кто на деле исполнял роль, разыгранную в драке Джебсом? |
| Merely the branch of a fir-tree that touched my lattice as the blast wailed by, and rattled its dry cones against the panes! | Всего лишь ветка ели, касавшаяся окна и при порывах ветра царапавшая сухими шишками по стеклу! |
| I listened doubtingly an instant; detected the disturber, then turned and dozed, and dreamt again: if possible, still more disagreeably than before. | С минуту я недоверчиво прислушивался, но, обнаружив возмутителя тишины, повернулся на другой бок, задремал; и опять мне приснился сон, - еще более неприятный, чем тот, если это возможно. |
| This time, I remembered I was lying in the oak closet, and I heard distinctly the gusty wind, and the driving of the snow; I heard, also, the fir bough repeat its teasing sound, and ascribed it to the right cause: but it annoyed me so much, that I resolved to silence it, if possible; and, I thought, I rose and endeavoured to unhasp the casement. | На этот раз я сознавал, что лежу в дубовом ящике или чулане, и отчетливо слышал бурные порывы ветра и свист метели; я слышал также неумолкавший назойливый скрип еловой ветки по стеклу и приписывал его действительной причине. Но скрип так докучал мне, что я решил прекратить его, если удастся; и я, мне снилось, встал и попробовал открыть окно. |
| The hook was soldered into the staple: a circumstance observed by me when awake, but forgotten. | Крючок оказался припаян к кольцу: это я приметил, когда еще не спал, но потом забыл. |
| 'I must stop it, nevertheless!' I muttered, knocking my knuckles through the glass, and stretching an arm out to seize the importunate branch; instead of which, my fingers closed on the fingers of a little, ice-cold hand! | "Все равно, я должен положить этому конец", -пробурчал я и, выдавив кулаком стекло, высунул руку, чтобы схватить нахальную ветвь; вместо нее мои пальцы сжались на пальчиках маленькой, холодной, как лед, руки! |
| The intense horror of nightmare came over me: I tried to draw back my arm, but the hand clung to it, and a most melancholy voice sobbed, | Неистовый ужас кошмара нахлынул на меня; я пытался вытащить руку обратно, но пальчики вцепились в нее, и полный горчайшей печали голос рыдал: |
| ' Let me in-let me in!' | "Впустите меня... впустите!". - |
| 'Who are you?' I asked, struggling, meanwhile, to disengage myself. | "Кто вы?" - спрашивал я, а сам между тем все силился освободиться. |
| 'Catherine Linton,' it replied, shiveringly (why did I think of LINTON? | "Кэтрин Линтон, - трепетало в ответ (почему мне подумалось именно "Линтон"? |
| I had read EARNSHAW twenty times for Linton)-'I'm come home: I'd lost my way on the moor!' | Я двадцать раз прочитал "Эрншо" на каждое "Линтон"!). - Я пришла домой: я заблудилась в зарослях вереска!". |
| As it spoke, I discerned, obscurely, a child's face looking through the window. | Я слушал, смутно различая глядевшее в окошко детское личико. |
| Terror made me cruel; and, finding it useless to attempt shaking the creature off, I pulled its wrist on to the broken pane, and rubbed it to and fro till the blood ran down and soaked the bedclothes: still it wailed, | Страх сделал меня жестоким: и, убедившись в бесполезности попыток отшвырнуть незнакомку, я притянул кисть ее руки к пробоине в окне и тер ее о край разбитого стекла, пока не потекла кровь, заливая простыни; но гостья все стонала: |
| 'Let me in!' and maintained its tenacious gripe, almost maddening me with fear. | "Впустите меня!" - и держалась все так же цепко, а я сходил с ума от страха. |
| 'How can I!' I said at length. 'Let ME go, if you want me to let you in!' | "Как мне вас впустить? - сказал я наконец. -Отпустите вы меня, если хотите, чтобы я вас впустил!". |
| The fingers relaxed, I snatched mine through the hole, hurriedly piled the books up in a pyramid against it, and stopped my ears to exclude the lamentable prayer. | Пальцы разжались, я выдернул свои в пробоину и, быстро загородив ее стопкой книг, зажал уши, чтоб не слышать жалобного голоса просительницы. |
| I seemed to keep them closed above a quarter of an hour; yet, the instant I listened again, there was the doleful cry moaning on! | Я держал их зажатыми, верно, с четверть часа, и все же, как только я отнял ладони от ушей, послышался тот же плачущий зов! |
| 'Begone!' I shouted. 'I'll never let you in, not if you beg for twenty years.' | "Прочь! - закричал я. - Я вас не впущу, хотя бы вы тут просились двадцать лет!" - |
| 'It is twenty years,' mourned the voice: 'twenty years. | "Двадцать лет прошло, - стонал голос, - двадцать лет! |
| I've been a waif for twenty years!' | Двадцать лет я скитаюсь, бездомная!" |
| Thereat began a feeble scratching outside, and the pile of books moved as if thrust forward. | Затем послышалось легкое царапанье по стеклу, и стопка книг подалась, словно ее толкали снаружи. |
| I tried to jump up; but could not stir a limb; and so yelled aloud, in a frenzy of fright. | Я попытался вскочить, но не мог пошевелиться; и тут я громко закричал, обезумев от ужаса. |
| To my confusion, I discovered the yell was not ideal: hasty footsteps approached my chamber door; somebody pushed it open, with a vigorous hand, and a light glimmered through the squares at the top of the bed. | К своему смущению, я понял, что крикнул не только во сне: торопливые шаги приближались к моей комнате; кто-то сильной рукой распахнул дверь, и в оконцах над изголовьем кровати замерцал свет. |
| I sat shuddering yet, and wiping the perspiration from my forehead: the intruder appeared to hesitate, and muttered to himself. | Я сидел, все еще дрожа, и отирал испарину со лба. Вошедший, видимо, колебался и что-то ворчал про себя. |
| At last, he said, in a half-whisper, plainly not expecting an answer, | Наконец полушепотом, явно не ожидая ответа, он сказал: |
| ' Is any one here?' | - Здесь кто-нибудь есть? |
| I considered it best to confess my presence; for I knew Heathcliffs accents, and feared he might search further, if I kept quiet. | Я почел за лучшее не скрывать своего присутствия, потому что я знал повадки Хитклифа и побоялся, что он станет продолжать поиски, если я промолчу. |
| With this intention, I turned and opened the panels. | С этим намерением я повернул шпингалет и раздвинул фанерную стенку. |
| I shall not soon forget the effect my action produced. | Не скоро я забуду, какое действие произвел мой поступок. |
| Heathcliff stood near the entrance, in his shirt and trousers; with a candle dripping over his fingers, and his face as white as the wall behind him. | Хитклиф стоял у порога в рубашке и панталонах, свеча оплывала ему на пальцы, а его лицо было бело, как стена за его спиной. |
| The first creak of the oak startled him like an electric shock: the light leaped from his hold to a distance of some feet, and his agitation was so extreme, that he could hardly pick it up. | При первом скрипе дубовых досок его передернуло, как от электрического тока; свеча, выскользнув из его руки, упала далеко в сторону, и так сильно было его волнение, что он едва смог ее поднять. |