| She seemed pleased at this arrangement; and, by degrees, I smuggled over a great number of books, and other articles, that had formed her amusement at the Grange; and flattered myself we should get on in tolerable comfort. | Кэтрин как будто обрадовалась такому распорядку; и одну за одной я перетаскала к нам много книжек и других вещей, когда-то доставлявших ей удовольствие на Мызе, и тешилась надеждой, что мы заживем с ней не так уж плохо. |
| The delusion did not last long. | Обольщение длилось недолго. |
| Catherine, contented at first, in a brief space grew irritable and restless. | Кэтрин, довольная вначале, вскоре сделалась раздражительной и беспокойной. |
| For one thing, she was forbidden to move out of the garden, and it fretted her sadly to be confined to its narrow bounds as spring drew on; for another, in following the house, I was forced to quit her frequently, and she complained of loneliness: she preferred quarrelling with Joseph in the kitchen to sitting at peace in her solitude. | Во-первых, ей запрещалось выходить за ограду сада, и когда наступила весна, ей становилось все обидней, что она заперта в таких тесных границах. Во-вторых, хлопоты по дому часто принуждали меня оставлять ее одну, и она жаловалась на тоску. Ей милей бывало ссориться на кухне с Джозефом, чем мирно сидеть в одиночестве. |
| I did not mind their skirmishes: but Hareton was often obliged to seek the kitchen also, when the master wanted to have the house to himself! and though in the beginning she either left it at his approach, or quietly joined in my occupations, and shunned remarking or addressing him-and though he was always as sullen and silent as possible-after a while, she changed her behaviour, and became incapable of letting him alone: talking at him; commenting on his stupidity and idleness; expressing her wonder how he could endure the life he lived-how he could sit a whole evening staring into the fire, and dozing. | Меня не тревожили их стычки, но Гэртону тоже часто приходилось удаляться на кухню, когда хозяин хотел посидеть у очага один. Спервоначалу она либо уходила при появлении Гэртона, либо спокойно принималась помогать мне в моих занятиях, стараясь не замечать его, никогда к нему не обращаясь. А он, со своей стороны, был всегда так угрюм и молчалив, что дальше некуда. Однако через некоторое время она переменила свое поведение и уже не оставляла беднягу в покое: она заговаривала с ним, отпускала замечания насчет его тупости и лени, выражала удивление, как терпит он такой образ жизни - сидит целый вечер, уставившись в огонь, и подремывает. |
| 'He's just like a dog, is he not, Ellen?' she once observed, 'or a cart-horse? | - Он совсем как собака, правда, Эллен? - сказала она раз, - или как ломовая лошадь. |
| He does his work, eats his food, and sleeps eternally! | Только и знает: отработал, поел - и спать! |
| What a blank, dreary mind he must have! | Как пусто и уныло должно быть у него на душе!.. |
| Do you ever dream, Hareton? | Вам когда-нибудь что-нибудь снится, Гэртон? |
| And, if you do, what is it about? | И если снится, то что? |
| But you can't speak to me!' | Но вы же не можете разговаривать со мной! |
| Then she looked at him; but he would neither open his mouth nor look again. | Она поглядела на него; но он не разомкнул губ и не ответил на ее взгляд. |
| 'He's, perhaps, dreaming now,' she continued. 'He twitched his shoulder as Juno twitches hers. | - Вот и сейчас ему, верно, что-нибудь снится, -продолжала она. - Он дернул плечом точь-в-точь, как Юнона. |
| Ask him, Ellen.' | Спроси его, Эллен. |