| Still it became in a manner necessary; twice, or thrice, Hindley's manifestation of scorn, while his father was near, roused the old man to a fury: he seized his stick to strike him, and shook with rage that he could not do it. | Однако в какой-то мере это было все-таки нужно; раза два или три случалось, что Хиндли в присутствии отца выказывал свое презрение к приемышу, и старик приходил в ярость: он хватал палку, чтоб ударить сына, и трясся от бешенства, понимая, что бессилен это сделать. |
| At last, our curate (we had a curate then who made the living answer by teaching the little Lintons and Earnshaws, and farming his bit of land himself) advised that the young man should be sent to college; and Mr. Earnshaw agreed, though with a heavy spirit, for he said-'Hindley was nought, and would never thrive as where he wandered.' | Наконец наш священник (у нас был тогда священник - помощник викария, живший тем, что учил маленьких Линтонов и Эрншо и сам обрабатывал свой клочок земли) посоветовал отправить молодого человека в колледж; и мистер Эрншо согласился, хоть и неохотно, потому что, говорил он, "Хиндли бездельник и, куда он ни подайся, ни в чем не добьется успеха". |
| I hoped heartily we should have peace now. | Я от души надеялась, что теперь у нас водворится мир. |
| It hurt me to think the master should be made uncomfortable by his own good deed. | Мне было больно думать, что наш господин должен мучиться через собственное доброе дело. |
| I fancied the discontent of age and disease arose from his family disagreements; as he would have it that it did: really, you know, sir, it was in his sinking frame. | Я воображала, что его старческая раздражительность и недуг происходили от неурядицы в семье, так что он как будто сам держал в руках то, что было их причиной. На деле же, как вы понимаете, сэр, беда была в том, что силы его шли на убыль. |
| We might have got on tolerably, notwithstanding, but for two people-Miss Cathy, and Joseph, the servant: you saw him, I daresay, up yonder. | Все же мы могли бы жить довольно сносно, когда бы не два человека - мисс Кэти и Джозеф, слуга: вы его, я думаю, видели там у них. |
| He was, and is yet most likely, the wearisomest self-righteous Pharisee that ever ransacked a Bible to rake the promises to himself and fling the curses to his neighbours. | Он был - да, верно, и остался - самым нудным, самодовольным фарисеем - из тех, что только для того и роются в библии, чтоб выуживать из нее благие пророчества для себя и проклятия на голову ближних. |
| By his knack of sermonising and pious discoursing, he contrived to make a great impression on Mr. Earnshaw; and the more feeble the master became, the more influence he gained. | Понаторев в проповедничестве и набожных речах, он сумел произвести впечатление на мистера Эрншо; и чем слабее становился господин, тем больше подпадал под влияние своего слуги. |
| He was relentless in worrying him about his soul's concerns, and about ruling his children rigidly. | Джозеф неотступно донимал хозяина своими наставлениями насчет заботы о душе и советами держать детей в строгости. |
| He encouraged him to regard Hindley as a reprobate; and, night after night, he regularly grumbled out a long string of tales against Heathcliff and Catherine: always minding to flatter Earnshaw's weakness by heaping the heaviest blame on the latter. | Он научил его смотреть на Хиндли, как на беспутного негодяя; и из вечера в вечер брюзгливо плел длинную нить наговоров на Хитклифа и Кэтрин, причем он всегда старался польстить слабости старого Эрншо, взваливая всю вину на девочку. |
| Certainly she had ways with her such as I never saw a child take up before; and she put all of us past our patience fifty times and oftener in a day: from the hour she came down-stairs till the hour she went to bed, we had not a minute's security that she wouldn't be in mischief. | Правда, в ней было столько своенравия, сколько я не встречала до того ни в одном ребенке; она всех нас выводила из себя пятьдесят раз на дню и чаще; с того часа, как она сойдет, бывало, вниз, и до часа, когда уляжется спать, мы не знали ни минуты покоя, ожидая всяческих проказ. |
| Her spirits were always at high-water mark, her tongue always going-singing, laughing, and plaguing everybody who would not do the same. | Всегда она была до крайности возбуждена, а язык ее не знал угомона: она пела, смеялась и тормошила всякого, кто вел себя иначе. |
| A wild, wicked slip she was-but she had the bonniest eye, the sweetest smile, and lightest foot in the parish: and, after all, I believe she meant no harm; for when once she made you cry in good earnest, it seldom happened that she would not keep you company, and oblige you to be quiet that you might comfort her. | Взбалмошная, дурная девчонка, но ни у кого на весь приход не было таких ясных глаз, такой милой улыбки, такой легкой ножки; и в конце концов, мне думается, она никому не желала зла. Если ей случалось довести вас до слез, она, бывало, не отойдет от вас и будет плакать сама, пока не принудит вас успокоиться - ей в утеху. |
| She was much too fond of Heathcliff. | Она была очень привязана к Хитклифу. |
| The greatest punishment we could invent for her was to keep her separate from him: yet she got chided more than any of us on his account. | Мы не могли для нее придумать худшего наказания, как держать их врозь. И все-таки ей из-за него влетало больше, чем всем нам. |
| In play, she liked exceedingly to act the little mistress; using her hands freely, and commanding her companions: she did so to me, but I would not bear slapping and ordering; and so I let her know. | В играх она очень любила изображать маленькую хозяйку, давая волю рукам и командуя товарищами. Так же она вела себя и со мною, но я не терпела, чтобы мною помыкали и распоряжались; и я не давала ей спуску. |
| Now, Mr. Earnshaw did not understand jokes from his children: he had always been strict and grave with them; and Catherine, on her part, had no idea why her father should be crosser and less patient in his ailing condition than he was in his prime. | Мистер Эрншо в обращении с детьми не признавал шуток: он всегда был с ними суров и важен; а Кэтрин со своей стороны никак не могла понять, почему отец в своем болезненном состоянии стал злей и нетерпимей, чем был он раньше, в расцвете сил. |
| His peevish reproofs wakened in her a naughty delight to provoke him: she was never so happy as when we were all scolding her at once, and she defying us with her bold, saucy look, and her ready words; turning Joseph's religious curses into ridicule, baiting me, and doing just what her father hated most-showing how her pretended insolence, which he thought real, had more power over Heathcliff than his kindness: how the boy would do HER bidding in anything, and HIS only when it suited his own inclination. | Его ворчливые упреки пробуждали в ней озорное желание подзадорить его; никогда не бывала она так счастлива, как если мы все разом бранили ее, а она отражала наши нападки вызывающим, дерзким взглядом и смелыми словами -поднимала на смех Джозефа с его библейскими проклятиями, поддразнивала меня и делала то, из-за чего хозяин особенно сердился: она показывала, что ее напускная дерзость, которую тот принимал за подлинную, имеет над Хитклифом больше власти, чем вся доброта его приемного отца; что мальчик следует любому ее приказанию, а приказания хозяина выполняет лишь тогда, когда они отвечают его собственным желаниям. |
| After behaving as badly as possible all day, she sometimes came fondling to make it up at night. | Весь день, бывало, она ведет себя так, что хуже некуда, а вечером придет приласкаться к отцу. |
| 'Nay, Cathy,' the old man would say, 'I cannot love thee, thou'rt worse than thy brother. | "Нет, Кэти, - говорил тогда старик, - не могу я тебя любить, ты хуже своего брата. |
| Go, say thy prayers, child, and ask God's pardon. | Ступай помолись, дитя, и проси у бога милости. |
| I doubt thy mother and I must rue that we ever reared thee!' | Боюсь, нам с твоей матерью впору каяться, что мы тебя взрастили!" |
| That made her cry, at first; and then being repulsed continually hardened her, and she laughed if I told her to say she was sorry for her faults, and beg to be forgiven. | Сперва она плакала от таких его слов; но потом, постоянно отвергаемая, девочка зачерствела сердцем и смеялась, когда я посылала ее к отцу повиниться и попросить прощения. |
| But the hour came, at last, that ended Mr. Earnshaw's troubles on earth. | Но пришел час, положивший конец земным невзгодам мистера Эрншо. |
| He died quietly in his chair one October evening, seated by the fire-side. | В один октябрьский вечер, сидя у огня, он мирно скончался в своем кресле. |
| A high wind blustered round the house, and roared in the chimney: it sounded wild and stormy, yet it was not cold, and we were all together-I, a little removed from the hearth, busy at my knitting, and Joseph reading his Bible near the table (for the servants generally sat in the house then, after their work was done). | Ветер бушевал вокруг дома и выл в трубе дико и грозно. От этого делалось жутко, но холодно не было, и мы собрались все вместе - я, несколько поодаль от очага, занялась своим вязаньем, а Джозеф читал Библию за столом (слуги у нас, закончив работу, обыкновенно сидели в доме вместе с господами). |