| Mrs. Dean raised the candle, and I discerned a soft-featured face, exceedingly resembling the young lady at the Heights, but more pensive and amiable in expression. | Миссис Дин подняла свечу, и я различил на холсте мужское с мягкими чертами лицо, чрезвычайно напоминавшее ту молодую женщину на Грозовом Перевале, только с более вдумчивым, ласковым взглядом. |
| It formed a sweet picture. The long light hair curled slightly on the temples; the eyes were large and serious; the figure almost too graceful. | Облик был обаятелен: длинные светлые волосы слегка вились на висках; глаза большие и печальные; стан как-то слишком грациозен. |
| I did not marvel how Catherine Earnshaw could forget her first friend for such an individual. | Я не удивился, что Кэтрин Эрншо забыла своего первого друга для такого человека. |
| I marvelled much how he, with a mind to correspond with his person, could fancy my idea of Catherine Earnshaw. | Меня поразило другое: если его душевный склад соответствовал внешнему виду, как могла пленить Эдгара Линтона Кэтрин Эрншо - такая, какою она рисовалась мне? |
| 'A very agreeable portrait,' I observed to the house-keeper. 'Is it like?' | - На портрете он очень хорош, - сказал я ключнице. - Он здесь похож на себя? |
| 'Yes,' she answered; 'but he looked better when he was animated; that is his everyday countenance: he wanted spirit in general.' | - Да, - отвечала она, - но ему очень шло, когда он немножко оживится; здесь перед вами его лицо, каким оно бывало большей частью. Ему вообще не хватало живости. |
| Catherine had kept up her acquaintance with the Lintons since her five-weeks' residence among them; and as she had no temptation to show her rough side in their company, and had the sense to be ashamed of being rude where she experienced such invariable courtesy, she imposed unwittingly on the old lady and gentleman by her ingenious cordiality; gained the admiration of Isabella, and the heart and soul of her brother: acquisitions that flattered her from the first-for she was full of ambition-and led her to adopt a double character without exactly intending to deceive any one. | Кэтрин, прожив у Линтонов пять недель, не переставала поддерживать это знакомство; и так как в их среде ее ничто не соблазняло раскрывать дурные стороны своей натуры - потому что она была достаточно разумна и стыдилась быть грубой там, где встречала неизменную учтивость, - она без всякой задней мысли сумела понравиться старой леди и джентльмену своею искренней сердечностью и вдобавок завоевать восхищение Изабеллы и сердце ее брата. Это льстило сначала ее тщеславию, а потом привело к тому, что она, вовсе не желая никого обманывать, научилась играть двойную роль. |
| In the place where she heard Heathcliff termed a 'vulgar young ruffian,' and 'worse than a brute,' she took care not to act like him; but at home she had small inclination to practise politeness that would only be laughed at, and restrain an unruly nature when it would bring her neither credit nor praise. | Там, где Хитклифа называли при ней "молодым хулиганом", "низменным существом, которое хуже скота", она всячески старалась не вести себя подобно ему; но дома она была ничуть не склонна проявлять вежливость, которая вызвала бы только смех, или сдерживать свой необузданный нрав, когда это не принесло бы ей ни чести, ни похвал. |
| Mr. Edgar seldom mustered courage to visit Wuthering Heights openly. | Мистер Эдгар не часто набирался храбрости открыто навестить Грозовой Перевал. |
| He had a terror of Earnshaw's reputation, and shrunk from encountering him; and yet he was always received with our best attempts at civility: the master himself avoided offending him, knowing why he came; and if he could not be gracious, kept out of the way. | Его отпугивала дурная слава Эрншо, и он уклонялся от лишней встречи с ним. Мы тем не менее всегда принимали его, как могли, любезней: сам хозяин старался не оскорблять гостя, зная, зачем он приезжает; и если не мог быть учтивым, то держался в стороне. |
| I rather think his appearance there was distasteful to Catherine; she was not artful, never played the coquette, and had evidently an objection to her two friends meeting at all; for when Heathcliff expressed contempt of Linton in his presence, she could not half coincide, as she did in his absence; and when Linton evinced disgust and antipathy to Heathcliff, she dared not treat his sentiments with indifference, as if depreciation of her playmate were of scarcely any consequence to her. | Мне думается, Кэтрин эти визиты были не по душе: она не умела хитрить, не проявляла никогда кокетства, - она явно предпочла бы, чтобы два ее друга не встречались вовсе; когда Хитклиф в присутствии Линтона выражал свое презрение к нему, она не могла поддакивать, как делала это в его отсутствие; а когда Линтон выказывал неприязнь и отвращение к Хитклифу, не могла принимать его слова с безразличием, - как если бы презрение к товарищу детских игр нисколько не задевало ее. |
| I've had many a laugh at her perplexities and untold troubles, which she vainly strove to hide from my mockery. | Я не раз посмеивалась над ее затруднениями, над затаенной тревогой, которую она напрасно пыталась укрыть от моих насмешек. |
| That sounds ill-natured: but she was so proud it became really impossible to pity her distresses, till she should be chastened into more humility. | Нехорошо, вы скажете, но Кэтрин была так горда - просто невозможно бывало ее пожалеть в ее горестях, пока не заставишь ее хоть немного смириться. |
| She did bring herself, finally, to confess, and to confide in me: there was not a soul else that she might fashion into an adviser. | И гордячка в конце концов все-таки пришла ко мне с исповедью и доверилась мне: больше ей не к кому было обратиться за советом. |
| Mr. Hindley had gone from home one afternoon, and Heathcliff presumed to give himself a holiday on the strength of it. | Однажды мистер Хиндли ушел из дому после обеда, и Хитклифу вздумалось устроить себе по такому случаю праздник. |
| He had reached the age of sixteen then, I think, and without having bad features, or being deficient in intellect, he contrived to convey an impression of inward and outward repulsiveness that his present aspect retains no traces of. | Ему тогда, пожалуй, уже исполнилось шестнадцать лет, и хотя он был недурен собой, да и разумом не обижен, он умудрялся производить впечатление чего-то отталкивающего и по внешности и по внутренней сути, хотя в его теперешнем облике от этого не осталось и следа. |
| In the first place, he had by that time lost the benefit of his early education: continual hard work, begun soon and concluded late, had extinguished any curiosity he once possessed in pursuit of knowledge, and any love for books or learning. | Во-первых, к тому времени уже изгладилось благое действие полученного раньше воспитания: постоянная тяжелая работа от зари до зари убила в нем былую любознательность, всякую тягу к книгам и учению. |
| His childhood's sense of superiority, instilled into him by the favours of old Mr. Earnshaw, was faded away. | Сознание собственного превосходства, внушенное ему в детские годы пристрастием старого Эрншо, теперь угасло. |
| He struggled long to keep up an equality with Catherine in her studies, and yielded with poignant though silent regret: but he yielded completely; and there was no prevailing on him to take a step in the way of moving upward, when he found he must, necessarily, sink beneath his former level. | Он долго силился идти вровень к Кэтрин в ее занятиях и сдался с мучительным, хоть и безмолвным сожалением; но сдался бесповоротно. Когда он убедился, что неизбежно должен сойти на низшую ступень, то уже нипочем не желал сделать хоть шаг, который позволил бы ему подняться. |
| Then personal appearance sympathised with mental deterioration: he acquired a slouching gait and ignoble look; his naturally reserved disposition was exaggerated into an almost idiotic excess of unsociable moroseness; and he took a grim pleasure, apparently, in exciting the aversion rather than the esteem of his few acquaintance. | А духовный упадок отразился и на внешности: он усвоил походку вразвалку, неблагородный исподлобья взгляд; его прирожденная замкнутость перешла в чрезмерную, почти маниакальную нелюдимость; и ему, как видно, доставляло мрачное удовольствие внушать немногим своим знакомым неприязнь - уважения он не искал. |
| Catherine and he were constant companions still at his seasons of respite from labour; but he had ceased to express his fondness for her in words, and recoiled with angry suspicion from her girlish caresses, as if conscious there could be no gratification in lavishing such marks of affection on him. |