Спаренные паровозы рассекают ночную тьму. Проносятся мимо заснеженные поля, перелески, спящие деревни. Мерно стучат колеса.
В теплушке Глебка заканчивает письмо Владимиру Ильичу. Ставит последнюю точку и подает листок Дубку. Взглянув на очень короткий текст, матрос недовольно насупился. В письме всего три строки:
«Дорогой товарищ Ленин!
Задание выполнено. Хлеб в Питер везу.
Дубок прочитал, подумал и улыбнулся.
— А что… Коротко и ясно! Деловой рапорт!
Начинает светать. Длинный состав со спаренными паровозами отсчитывает версты. Он торопится.
Проносится последняя теплушка с часовым на тормозной площадке. Мигает, удаляясь, хвостовой фонарь. Хлебный эшелон спешит в Петроград.
Армия «Трясогузки»
И не важно, какого я роста,
До звезды дотянусь все равно.
Это сделать, конечно, не просто,
Но в судьбе моей все решено.
Революция верит геройству,
Для геройства нам сердце дано!
(Из песни к фильму)
Старый паровозик преодолевает подъем. Он тащит пять теплушек. Из открытых дверей доносятся голоса. Пьяные солдаты горланят под гармошку:
«Соловей, соловей —
пташечка!..»
На обочине мелькают телеграфные столбы с повешенными людьми.
Из окна паровозной будки выглядывает колчаковский офицер. Глаза недоверчиво прощупывают плывущий мимо лес в предутренней дымке, кусты, канавы, придорожные избенки и сторожки.
На песчаной бровке стоит пожилой обходчик с желтым флажком. Когда короткий состав прошел мимо, он сердито плюнул, спрятал флаг и прошептал:
— Чтоб вам ни дна ни покрышки! Проклятые!
На повороте из кустов вышел мальчишка, прислушался к приближающемуся перестуку колес и положил на рельсу металлический костыль. Слева и справа от колеи воткнул два небольших флажка. Ветерок развернул белую материю. На батистовых флажках чернильным карандашом написано: «Армия «Трясогузки».
Слышен свисток паровоза. Мальчишка сбежал с насыпи и, пришлепывая оторванной подметкой, бросился в заросли.
Приближается паровоз. Он подпрыгивает, наехав на костыль, кренится набок. Колеса соскакивают с рельсов, и паровоз, окутавшись паром, летит под откос, увлекая за собой все пять вагонов.
Услышав грохот, обходчик бежит по шпалам к повороту, за которым произошло крушение.
— Неужто и на карателей кара нашлась? — с надеждой шепчет он.
Из мясорубки ползет фарш. Кухонный мужик медленно крутит ручку. Повар из глубины кухни несет поднос с кастрюлями и сковородками. Проходя мимо мужика, бросает на ходу:
— Крути веселей!.. Закончишь — приготовь котлы. Лудить понесем!
Выйдя из кухни, повар пересек двор. Часовой, дежуривший у черного входа в особняк, открыл дверь и втянул в себя запах, распространявшийся от подноса с завтраком для полковника.
Но у полковника в то утро аппетита не было. Сидя в кресле в уютном кабинете, он брезгливо вертел в руках знакомый флажок. На одной стороне написано чернильным карандашом «Красный», а на другой — «Армия «Трясогузки», причем слово «трясогузка» взято в кавычки.
Полковник поднимает злые глаза на адъютанта, цедит сквозь зубы, презрительно растягивая слова:
— Что это за армия такая — тря-со-гуз-ки?.. Кличка партизана?
Адъютант прищелкнул каблуками.
— Не могу знать!.. Наша контрразведка молчит… Но разрешите, господин полковник, обратить ваше внимание на почерк… Детский!
— Ваша догадка лишена оснований! — возразил полковник. — Грамотность этих скотов до старости остается на детском уровне!.. Сколько пострадало вагонов?
— Пять… и паровоз.
Полковник резко встал, повторил с иронией:
— Пять вагонов и паровоз!.. Вполне наивный детский почерк!
В кабинет входят денщик и повар с подносом. Они начинают накрывать стол для завтрака.
— Попросите ко мне есаула! — говорит полковник адъютанту и снова рассматривает флажок, прикасаясь к нему лишь кончиками холеных пальцев.
Такой же флажок, но в других руках — мозолистых, рабочих. Его рассматривает бородатый мужчина. Рядом стоит обходчик, рассказывает:
— Лязгнуло, грохнуло и стихло, будто провалился состав! Подбегаю — паровоз и пяток вагонов — под откосом!
Бородатый мужчина помахал флажком.
— Ну, а это тут при чем?
— А при том, Кондрат Васильевич! Два их было… Один колчаковцы взяли, а другой я подобрал… Отбросило его в сторону — никто и не заметил… И взяло меня сомнение: ежели наши работали — почему меня не предупредили? Флажки, опять же, зачем?
— Наши, наши! — сердито произнес Кондрат Васильевич. — Среди наших болванов нету!.. Это надо же додуматься! — Он с возмущением потряс флажком. — «Армия «Трясогузки»!.. Какой Наполеон выискался! А ведь грамотный, черт! Смотри, какие закавыки намалевал!
Кондрат Васильевич ткнул пальцем в кавычки, подошел к горну и бросил флажок в огонь.
— Так будет лучше!.. А тебе уходить придется. Очухаются — в первую голову за путевого обходчика возьмутся.
В это время в переулке, в конце которого стоит жестяная мастерская Кондрата Васильевича, показались повар и кухонный мужик. Они несут котлы и кастрюли.
В одном из домов к окну подошла девушка, сняла гармонь с подоконника, взяла несколько громких звуков.
Услышав этот сигнал, Кондрат Васильевич быстро отодвинул верстак, заваленный железным хламом, приподнял две половицы. В полу образовалась щель. Видны деревянные ступени.
— Отправлю тебя к партизанам, — сказал обходчику Кондрат Васильевич. — А до вечера погостишь у меня в подвале.
Обходчик спустился вниз. Кондрат Васильевич поставил верстак на старое место и деловито застучал деревянным молотком по куску жести.
Над дверью задребезжал колокольчик.
Повар и кухонный мужик внесли в мастерскую котлы и кастрюли.
Любуясь настойкой в хрустальной рюмке, полковник говорит раздраженным тоном:
— Начать с путевого обходчика. Прочесать весь город. Хочу отметить, есаул, что головорезы из вашей команды начинают меня раздражать. Помпезно обставленные расстрелы — это далеко не все, чем следует заниматься контрразведке!.. Можете идти!
Есаул судорожно двигает кадыком, будто проглатывает что-то колючее, и вылетает за дверь.
В городе стремительно нарастает тревога. По улице скачет есаул, бешено нахлестывает коня нагайкой.
И вот уже пять всадников несутся по улице, распугивая прохожих.
По другой улице бегут солдаты.
— По два в каждый дом! — командует офицер. — Перерыть все от чердака до подвала!
Солдаты исчезают в калитках и подъездах домов. Стучат кулаками, прикладами в запертые двери.
Пожилая женщина с небольшим свертком мечется то в одну, то в другую сторону. Но всюду солдаты.
— Куда, карга старая? Что несешь?
Унтер-офицер выхватил сверток.
Вихрем налетел есаул, спрыгнул с лошади. Сам развернул сверток. Это две чистые простыни.
— На базар, сынки! — лепечет старуха. — На базар несу!
Есаул вытащил батистовый флажок, сравнил и швырнул простыни на землю. Снова вскочил на лошадь и крикнул унтер-офицеру:
— Мне батист, батист нужен!
У дома контрразведки — длинная очередь задержанных. У всех в руках куски белой материи, скатерти, нижние рубашки. Вокруг — усиленный караул.
Есаул, как на троне, сидит на крыльце дома в мягком кресле. В руке — флажок. Унтер-офицер стоит на нижней ступеньке крыльца. К ним по одному подходят задержанные, показывают свои тряпки. То, что ничуть не похоже на батист, унтер бросает на крыльцо, а владельца отпускает коротким:
— Свободен!
Людей, у которых есть что-нибудь похожее на материал флажка, уводят во двор дома.
На другой стороне улицы стоит, прислонившись к водосточной трубе, мальчишка — тот самый, который пустил под откос состав с карателями. На беспризорнике — дырявый английский френч. Вместо брюк — пижамные штаны, прихваченные снизу солдатскими обмотками. Мальчишка с любопытством наблюдает за есаулом и унтер-офицером.
К крыльцу подводят пожилую даму с ворохом белья. Есаул и унтер роются в нем. Обнаружив батистовую рубашку, унтер командует солдату:
— Во двор!
— Мой муж — известный врач! — кричит женщина.
До этого момента все шло спокойно. Люди не решались спорить с контрразведкой. Но когда жена врача осмелилась крикнуть, вся толпа задержанных зашумела, заволновалась.
— Я буду жаловаться самому Колчаку! — громко сказал мужчина в добротном пальто, в котелке, с моноклем на золотой цепочке.
Есаул вскочил, выхватил маузер, обвел злым взглядом притихшую толпу.
— Кто хочет жаловаться? Кому?..
Он отыскал человека в котелке и уставился на него.
— Аллаху ты будешь жаловаться! Я из тебя решето буду делать!
Разбрызгивая грязь, к крыльцу подкатил автомобиль. Выскочил адъютант полковника, тихо сказал есаулу:
— Извольте прекратить безобразие! Кого вы задержали? На каком основании? Возмущена вся зажиточная часть города!..
— У меня один след — батист! — ответил есаул и потряс флажком.
Адъютант вынул из кармана батистовый платок, насмешливо спросил:
— Прикажете присоединиться к арестованным?.. Вам надо поучиться классовому чутью у… большевиков!.. Полковник в гневе!
Есаул морщится, как от зубной боли, и выдавливает из себя:
— Освободить!
Задержанные сначала несмело расходятся в разные стороны, потом бегут кто куда.
Мужчина в котелке подходит к адъютанту, сдержанно, с достоинством кланяется.
— Благодарю вас за восстановленный порядок!
Адъютант козырнул, спросил:
— С кем имею честь?
— Инженер Бергер! — отрекомендовался мужчина. — Прислан к вам из Омска в качестве начальника железнодорожного депо.
— Барон Бергер? — удивился адъютант. — Но каким образом вы очутились в числе задержанных?
— Вы отлично осведомлены о моей родословной! — улыбнулся Бергер. — А задержали меня потому, что я имел неосторожность, сойдя с поезда, вынуть из кармана батистовый платок.