Сталин не случайно произнес слова «не так просто обмануть друг друга». Он давал понять Рузвельту и Черчиллю, что не собирался обманывать союзников и ожидал от них такого же отношения к себе в ходе переговоров. Может быть, Сталин хотел, используя возможности дипломатического языка, сказать что-то еще. Но в любом случае его резюме, несомненно, привлекло внимание американского президента и британского премьер-министра. На переговорах такого уровня каждое произнесенное слово имеет определенный смысл и значение.
Возможно, Сталин «как наивный человек» все еще надеялся, что Рузвельт расскажет ему об изобретениях британских и американских физиков. К февралю 1945 года советские военные разведчики Артур Адамс, Ян Черняк, Урсула Кучински и другие добыли значительное количество документов о секретном англо-американском атомном проекте. Однако ни во время Тегеранской конференции, ни во время встречи в Крыму американский президент (сделать это мог только Рузвельт) ничего не сообщил советскому лидеру об атомной бомбе. А Сталин не стал спрашивать Рузвельта об этом. Он знал, к чему может привести этот вопрос.
Искусство дипломатии состоит не только в умении вести сложные переговоры и настойчиво защищать интересы своего государства, но и в способности сохранять абсолютное спокойствие в тех случаях, когда партнеры не говорят правду. Сталин твердо и жестко отстаивал государственные интересы СССР, был радушным хозяином и создавал условия для успешного завершения переговоров в Крыму. Возможно, только поэтому «объективные или субъективные противоречия» не переросли в Ялте в открытый разрыв отношений. Безусловно, этому в какой-то степени способствовали сведения, своевременно предоставленные Морисом, Мольером и Брионом…
13 февраля 1945 года было опубликовано коммюнике Крымской конференции. В нем была зафиксирована договоренность трех держав по следующим вопросам: разгром нацистской Германии; оккупация Германии и союзный контроль над ней; репарации с Германии; конференция Объединенных наций; декларация об освобожденной Европе; о Польше; о Югославии; о совещаниях министров иностранных дел и другое.
Три союзные державы торжественно заявляли: «Нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира. Мы полны решимости разоружить и распустить все германские вооруженные силы, раз и навсегда уничтожить германский Генеральный штаб, который неоднократно содействовал возрождению германского милитаризма, изъять или уничтожить все германское военное оборудование, ликвидировать или взять под контроль всю германскую промышленность, которая могла бы быть использована для военного производства; подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию… стереть с лица земли нацистскую партию, нацистские законы, организации и учреждения; устранить всякое нацистское и милитаристское влияние из общественных учреждений, из культурной и экономической жизни германского народа…»[354]
Надежды Гитлера на раскол в стане союзников в очередной раз не оправдались. «Аргонавты» в целом успешно завершили свое трудное плавание.
После окончания Ялтинской конференции Сталин возвратился в Москву. Обстановка на Восточном фронте продолжала оставаться напряженной.
27 февраля 1945 года У. Черчилль выступил в Палате общин с предложением одобрить результаты Крымской конференции. Говоря о будущем Польши, о котором особенно беспокоились британские парламентарии, Черчилль сказал, что Сталин дал самые торжественные заверения в том, что суверенная независимость Польши будет соблюдена. В подтверждение своих выводов он добавил: «Мне не известно ни одно правительство, которое выполняло бы свои обязательства, даже в ущерб самому себе, более точно, нежели русское советское правительство. Я категорически отказываюсь пускаться здесь в дискуссии относительно добросовестности русских»[355].
Завершая свое выступление, Черчилль сказал: «Совершенно очевидно, что эти вопросы касаются всей будущности земного шара. Действительно, судьба человечества была бы мрачной в случае возникновения какого-либо ужасного раскола между западными демократиями и русским Советским Союзом».
Возвратившись в Вашингтон, Рузвельт выступил с докладом о результатах работы Крымской конференции. «Эта конференция, — сказал американский президент, — означает конец системы односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния и всех других политических интриг, к которым прибегали на протяжении столетий…»[356]
Американский президент смотрел в будущее. Через месяц, 12 апреля 1945 года, он ушел из жизни, оставив политикам и солдатам Второй мировой войны, а также их наследникам свою глубокую убежденность в том, что «конец системы односторонних действий» открывает новые возможности в отношениях между государствами.
Встреча в Ялте, сопровождавшаяся улыбками, беседами, обедами и тостами, была одной из самых трудных дипломатических битв Второй мировой войны.
Разведчики — люди незаметные. Резиденты Брион, Морис, Мольер в Ялтинской конференции не принимали участия, но их вклад можно было найти в ее позитивных решениях…
Глава 3Тайны Балатонского сражения
20 февраля 1945 года руководитель американской военной миссии в Москве бригадный генерал Дж. Р. Дин попросил начальника советского Генерального штаба генерала армии А. И. Антонова принять его по важному делу. На встрече американский генерал сообщил, что прибыл по указанию генерала Маршалла. Цель визита — передать советскому Генштабу важные сведения о планах действий немцев на Восточном фронте.
Из данных американской разведки следовало, что немцы планируют создать две группировки для контрнаступления: одну в Померании — для удара на Торн, вторую в районе Вена, Моравска Острава — для наступления в направлении на Лодзь. При этом южная группировка должна была включать 6-ю танковую армию СС.
Разведсведения, переданные американским генералом, заинтересовали Антонова. Подобные данные 12 февраля уже сообщил в советский Генеральный штаб начальник армейской секции английской военной миссии в Москве полковник Бринкман.
Информация англичан и американцев представляла несомненный интерес. Она в некоторой степени подтверждала сведения, поступившие 27 января в Генштаб от начальника Главного разведывательного управления генерал-лейтенанта И. Ильичева. Начальник ГРУ докладывал: «Установлено, что 1-я, 2-я и 132-я танковые дивизии СС, входящие в состав 6-й танковой армии СС, из Арденн перебрасывались в северном и северо-восточном направлении, но не исключено появление 6-й ТА СС на советско-германском фронте…» Эти данные поступили начальнику ГРУ от генерал-лейтенанта А. Васильева, главы советской военной миссии в Англии, получившего сведения о переброске 6-й ТА СС в британском военном ведомстве. В том же донесении начальника ГРУ делался вывод: «Сообщенные англичанами данные по немецким войскам в основном правдоподобны, за исключением сведений о 11-й танковой, 344-й и 712-й пехотных дивизиях, которые находятся не на западноевропейском, а на советско-германском фронте, и сведений о 90-й механизированной и 4-й артиллерийской дивизиях, выведенных, по имеющимся у нас данным, из Италии в Австрию».
Через четыре дня начальник ГРУ направил Сталину, Антонову, Штеменко и Кузнецову новое донесение о переброске немецких войск на советско-германский фронт. Красная армия, начав активные действия на центральном участке советско-германского фронта, вынудила немецкое командование начать укрепление обороны. Гитлер надеялся остановить или хотя бы задержать наступление советских войск, выиграть время и найти выход из уже практически безвыходного положения. В это время Гитлер и принял решение о проведении операции «Грей», о которой размышлял в один из новогодних вечеров. Главной целью операции было нанесение внезапного удара по советским войскам в Венгрии.
Переброска германских войск с Западного фронта на Восток могла задержать продвижение советских войск к Берлину, продлить существование режима Гитлера и даже оказать влияние на итоги войны в Европе. Генштаб поставил перед военной разведкой задачу установить: в каком направлении и в каком количестве перебрасываются немецкие войска. Особый интерес представляли сведения о переброске 6-й танковой армии СС, на вооружении которой, как докладывали военные разведчики, находились новые немецкие танки «Тигр» и «Пантера».
31 января 1945 года начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант Ильичев направил Сталину специальное сообщение[357].
«1. 6-я танковая армия СС в срочном порядке перебрасывается с западноевропейского на советско-германский фронт. Погрузка частей армии в эшелоны должна была начаться в районе Дюссельдорф, Вуперталь и Кельн 27 января и закончиться к 3–5 февраля 1945 года.
Выгрузка 6-й ТА СС будет произведена, по-видимому, в центральном секторе фронта, а не в Силезии. Такое предположение сделано на основании следующих данных:
— офицерам 12-й танковой дивизии СС, входящей в состав 6-й танковой армии СС, приказано явиться из отпусков в район Шнайдемюль;
— конвойной бригаде “Фюрер”, входящей в состав 6-й танковой армии СС, приказано получить танки и людское пополнение в Коттбусе…»
Далее начальник ГРУ докладывал, что в состав 6-й танковой армии СС входят:
«1-я тд СС “Адольф Гитлер” 11 000 чел., 40 танков;
2-я тд СС “Рейх” 12 500 чел., 60 танков;
9-я тд СС Хоенштауфен” 10 000 чел., 40 танков;
12-я тд СС “Гитлерюгенд” 9 000 чел., 40 танков;
конвойная бригада “Фюрер” 6 000 чел., 20 танков;
пехотная бригада “Фюрер” 4 000 чел., 20 танков.