ф. Этот генерал был высочайшим руководителем СС и полиции, а также полномочным представителем германских вооруженных сил в Италии. Перед прибытием в Италию в 1943 году Вольф был «главой личного штаба Гиммлера и одним из офицеров связи между Гиммлером и Гитлером, то есть между высшим командованием СС и штабом Гитлера»[384]. О выходе на такой контакт американский разведчик обязательно должен был сообщить в Вашингтон.
Можно допустить и невероятное. Предположить, что Даллес, готовясь к контактам с Вольфом, проинформировал директора Управления стратегических служб У. Донована, который не сообщил американскому президенту о предстоящих переговорах с немецким генералом, высшим чином СС.
Объясняя свои действия, нарушавшие договоренности, достигнутые между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем, американский разведчик писал уже после окончания войны: «Не могло быть и речи о парламентерах с белыми флагами, об открытых или официальных переговорах. Вместо этого секретная разведывательная организация взяла на себя функции установления первых контактов и ведения активных переговоров с противником вплоть до момента, когда акт о капитуляции был готов к подписанию…»
Как бы там ни было, вокруг переговоров американцев с генералом СС Вольфом существовали и существуют две проблемы, которые до сих пор не разрешены. Первая. Если Черчиллю было известно о переговорах, то Рузвельт не мог не знать того, что знал британский премьер, так как столь секретную информацию Черчилль мог получить только от американского президента. Почему же тогда Рузвельт не сообщил эти сведения Сталину?
До определенного момента, а именно до того поворотного часа, когда о ходе американо-германских секретных переговоров узнала советская военная разведка, ситуация еще не изменилась, но приобрела исключительно невыгодный для союзников характер. Сталин уверенно сообщил Рузвельту, что знает о контактах американцев с представителями фашистской Германии, подчеркнув (приходится эту фразу повторить): «Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были…»
Глава американской военной миссии в Москве генерал Дж. Дин в своей книге с недвусмысленным названием «Странный союз» писал: «Политика взаимности должна служить тому, чтобы достичь договоренностей, а не чинить друг другу препоны…»[385] Эти слова Дин относил, прежде всего, к советским официальным лицам, особенно к Генеральному штабу Красной армии, который якобы чинил ему «препоны» во время выполнения его представительских обязанностей в Москве… Дин опубликовал свою книгу в 1946 году. Возможно, он еще не знал о «кроссворде» американского разведчика А. Даллеса, но уже хорошо понимал, что 20 февраля 1945 года он, Дин, лично передал начальнику советского Генерального штаба генералу А. И. Антонову дезинформационные сведения о переброске 6-й танковой армии СС на Восточный фронт. Почему Дин так поступил и откуда он получил эти ложные сведения, он предпочел умолчать, полагая, видимо, что этот факт поглотит время. Не поглотило.
Вторая проблема, касающаяся этих исторических событий, состоит в том, что и передача американским генералом Дж. Дином дезинформации в советский Генеральный штаб, и переговоры американского разведчика А. Даллеса с Вольфом происходили в одно и то же время в феврале — марте 1945 года. Не хочется верить, что эти далекие друг от друга события были объединены общим сценарием. Скорее всего, это цепь реальных случайностей. Но если попытаться объединить их в единый замысел, то получается сложная комбинация, которая могла бы отразиться на ходе боев, завершавших войну в Европе.
Несомненно, Сталин понимал, что в ходе событий завершающего этапа войны будут возникать непредвиденные ситуации и решать их как советская сторона, так и американская могут и должны всеми возможными способами и доступными средствами, ускоряющими разгром фашистской Германии и прекращающими кровопролитие. Не зря же говорят, что переговоры возможны даже с дьяволом, если эти переговоры служат благому делу. Сталин настаивал только на одном условии — страны антигитлеровской коалиции не должны были вести сепаратные переговоры с эмиссарами фашистского режима в Германии. Рузвельт, если он знал о контактах и переговорах Даллеса с Вольфом и его командой, должен был сообщить Сталину о начале этих переговоров и пригласить представителя СССР принять в них участие.
Война — явление сложное. Коалиционная война — тем более. Она не признает никаких твердых правил. В коалиционной войне, какой и была война в Европе в 1941–1945 годах, союз — СССР, США и Великобритания — цементировался наличием общего врага, сокрушение которого отвечало политическим целям всех участников антифашистского блока.
Для западных союзников весной 1945 года СССР уже был основной ударной силой, решавшей в Европе главную для англо-американцев задачу — разрушал опасный, циничный и уверенный в своем превосходстве нацистский режим фашистской Германии. Помогая Советскому Союзу, прагматичные американцы рассчитывали получить большие геополитические и экономические дивиденды после окончания войны. Англичане, прежде всего Черчилль, мечтали о возрождении былого величия Британской империи.
12 апреля умер президент США Франклин Делано Рузвельт. Опытный политик, он умело цементировал военно-политические и военно-экономические отношения между союзниками. Это было трудно.
Новым американским президентом стал вице-президент Гарри Трумэн. Он был в курсе и переписки Сталина и Рузвельта, и недовольства советского лидера тем, что американцы не информировали СССР о переговорах с фашистскими генералами по сепаратному миру. Поэтому 26 апреля 1945 года Трумэн сообщил Сталину, что Гиммлер, выступая от имени германского правительства в отсутствие Гитлера, который, как утверждалось, был болен, обратился к шведскому правительству с предложением о капитуляции всех германских вооруженных сил на Западном фронте, включая Норвегию, Данию и Голландию. Трумэн писал Сталину: «Придерживаясь нашего соглашения с британским и советским правительствами, правительство Соединенных штатов полагает, что единственным приемлемым условием капитуляции является безоговорочная капитуляция на всех фронтах перед Советским Союзом, Великобританией и Соединенными Штатами…»
Сталин сообщил Трумэну, что его предполагаемый ответ Гиммлеру о безоговорочной капитуляции на всех фронтах, в том числе и на советском фронте, является совершенно правильным. «Прошу Вас действовать в духе Вашего предложения, а мы, русские, обязуемся продолжать свои атаки против немцев»[386].
30 апреля начальник ГРУ докладывал Сталину, Булганину и Антонову: «Наш заслуживающий доверия источник сообщил содержание директивы немецкого верховного командования от 25 апреля с. г., подписанной генерал-полковником Йодлем и адресованной всем командующим немецкими войсками: “В настоящей стадии войны сражение против большевизма будет продолжаться до последней возможности. Поэтому все имеющиеся в нашем распоряжении силы должны быть брошены против большевиков. Потеря большой территории на Западе, захваченной англо-американцами, не должна нас особенно беспокоить…”»[387]
Командование вооруженных сил Германии, судя даже по этой директиве, действительно делало все возможное, чтобы не создавать в марте и апреле 1945 года особых трудностей для продвижения войск США и Великобритании по германской территории. Главным противником Германии был в 1941-м и остался до последних дней войны в 1945-м Советский Союз.
Опасный зондаж, который проводили эмиссары фашистского режима в Швейцарии, Ирландии и Швеции в конце войны, преследовал многие цели. Несомненно, одна из них состояла в том, чтобы добиться раскола единства союзников и выторговать благоприятные условия окончания войны. Военной разведке удавалось добывать сведения об этих контактах и своевременно сообщать о них политическому руководству СССР. Меры, принятые Верховным главнокомандующим в переписке с американским президентом, привели к временному прекращению американо-германских контактов. В Москве и Вашингтоне было согласовано решение об участии в этих переговорах представителя СССР. Сталин дал указание начальнику Генерального штаба предложить ему на утверждение кандидатуру генерала, имеющего опыт общения с иностранцами и способного достойно представлять интересы Советского Союза.
Начальник Главного разведывательного управления И. Ильичев, вызванный к начальнику Генерального штаба в середине апреля 1945 года, предложил назначить в качестве представителя СССР на американо-германских переговорах генерал-майора Алексея Павловича Кисленко[388]. Сталин кандидатуру генерал-майора Кисленко утвердил.
Выбор начальника ГРУ был не случайным. Генерал-майор Кисленко проходил службу на различных должностях в военной разведке с 1936 года. С 1944-го он был представителем советского правительства в Союзном консультативном совете по делам Италии, был знаком с командующим средиземноморскими экспедиционными союзными войсками фельдмаршалом Александером.
27 апреля 1945 года запрет на переговоры с немцами был отменен.
29 апреля состоялось согласование последних положений акта о капитуляции группировки германских войск, дислоцированных в Северной Италии. Церемония подписания проходила в замке неаполитанских королей, возвышавшемся на холме в Казерте, где в апреле 1945 года располагалась Ставка союзников. Американские, британские и советские офицеры стояли по одну сторону зала. Всего на церемонии подписания присутствовали одиннадцать американских и британских генералов и адмиралов и один русский генерал с переводчиком. Руководил всем этим мероприятием генерал Морган, который был начальником штаба группировки союзнических войск на Средиземноморье.