Потребность в точных и своевременных сведениях о Японии постоянно возрастала.
Организаторами военной разведки на Дальнем Востоке были Рандмер, Протопопов, Вишневецкий, Мельников, Асков, Салнынь и другие.
Начальником разведывательного отдела Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии был Николай Петрович Вишневецкий. В 1930 году он выехал в специальную командировку в Японию, где занимался разведывательной работой около шести лет. После возвращения из командировки Вишневецкий был назначен на должность начальника отделения разведывательного отдела штаба ОКДА, попал под репрессии, в 1937 году был арестован и расстрелян. Реабилитирован в 1956-м.
Активным организатором военной разведки на Дальнем Востоке был и Леонид Яковлевич Бурлаков. В 1921–1922 годах он возглавлял подпольный осведомительный отдел Дальневосточной республики, в 1922–1925 годах руководил разведывательной сетью 5-й армии в Приморье и Китае, нелегально посещал оккупированный японцами Сахалин, занимался организацией разведки в Маньчжурии, действовал на нелегальном положении в Китае. В сентябре 1925 года во время проведения агентурной операции Бурлаков был захвачен китайцами и приговорен к девяти годам и двум месяцам каторжной тюрьмы.
Освобождения Бурлакова удалось добиться только в апреле 1930 года. В результате длительных переговоров, в которых принимали участие и высокопоставленные дипломаты, удалось найти компромиссный вариант договора. Бурлаков был освобожден из тюрьмы и возвращен на родину в обмен на пятерых китайских офицеров, захваченных в плен советскими войсками во время вооруженного конфликта на КВЖД.
В Москве Бурлаков прошел длительный курс лечения. Через год он вновь был направлен во Владивосток. С 1931 по 1936 год Бурлаков был помощником начальника разведки 57-й стрелковой дивизии, руководил разведывательным отделом штаба ОКДА, создавал разведывательные пункты вдоль советско-китайской границы, был начальником разведывательного отдела штаба Тихоокеанского флота.
После установления дипломатических отношений с Японией первым советским военным и военно-морским атташе в Токио был назначен Карл Юрьевич Янель. В 1925 году резидентурой Янеля был завербован отставной капитан японского военно-морского флота, имевший возможность добывать сборники приказов по японским ВМС. В сентябре 1925 года одному из разведчиков резидентуры Янеля удалось завербовать сотрудника редакции газеты «Асахи» и крупного коммерсанта, который передавал научно-техническую информацию.
В 1931 году советским военным атташе в Японии был назначен Александр Иванович Кукк, активный участник Гражданской войны. В Японии А. И. Кукк работал до мая 1932 года.
С 1932 по 1937 год военным атташе в Японии был Иван Александрович Ринк.
В предвоенные годы специальные задания в Японии выполняли и другие военные разведчики. Среди них — Аркадий Борисович Асков, Георгий Александрович Абрамов и другие.
Сведения о Японии и ее вооруженных силах военная разведка добывала не только в Японии, но и на территории Китая и Кореи.
18 сентября 1931 года Япония начала военные действия против Маньчжурии. Учитывая сложную обстановку, которая складывалась вдоль советских дальневосточных границ, начальник Разведывательного управления Ян Берзин принял решение заблаговременно укрепить позиции советской военной разведки на Дальнем Востоке. С этой целью был разработан план внедрения разведчика-нелегала Рихарда Зорге в Японию, что вскоре и было сделано. Резидентуру советской военной разведки в Шанхае, которой руководил Зорге, было поручено возглавить Якову Григорьевичу Бронину (псевдоним Абрам).
Разведкой Японии с территории Китая успешно занимался и Лев Александрович Борович, который был в 1936–1937 годах резидентом советской военной разведки в Шанхае. Значительных успехов в добывании сведений о японских войсках на территории Китая добился и военный разведчик Залман Литвин.
Резиденты военной разведки сообщали в Центр о целях, которые преследовала Япония, подписывая 25 ноября 1936 года с Германией, где уже установилась фашистская диктатура, так называемый «Антикоминтерновский пакт». Знали в Москве и о целях подписания в 1940 году в Берлине Пакта трех держав, подписи под которым поставили Риббентроп, Чиано и Курусу. В Берлинском пакте указывалось, что Германия и Италия «признают и уважают руководство Японии в создании нового порядка в великом восточноазиатском пространстве». Пакт трех держав 1940 года был направлен против СССР. Об этом и докладывали в Центр Р. Зорге, Л. Борович и другие разведчики.
В целом, в 1930–1940 годах разведкой Японии занимались резидентуры РУ штаба РККА, действовавшие в Шанхае, Харбине, Дайрене, Чунцине, Токио, Нагасаки и в некоторых других японских, китайских и маньчжурских городах.
Японцы активно расширяли и укрепляли свое присутствие в Маньчжурии и Китае. Наращивалась и боевая мощь Квантунской армии, в которой были созданы секретные подразделения для ведения войны с использованием запрещенного международными договорами бактериологического оружия. Советская военная разведка узнала об этих отрядах в 1937 году.
4 января 1938 года заместитель начальника Разведывательного управления Красной армии старший майор государственной безопасности С. Г. Гендин направил И. В. Сталину совершенно секретное донесение особой важности, в котором сообщалось: «Агентурными данными установлено, что в 1937 году в Харбине японцами организована бактериологическая лаборатория. В лаборатории работают около двухсот специалистов, половина из которых прибыла из Киотского университета. Лаборатория производит опыты по культивированию и распространению бактерий чумы, тифа и холеры»[418].
Японские бактериологические центры были строго засекречены. Харбинский центр, больше известный как «Отряд-731», в целях маскировки получил название «Управление по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии». Это «заведение» было размещено в специально выстроенном и строго охраняемом военном городке в районе станции Пинфань, в двадцати километрах от Харбина.
Заместитель начальника военной разведки комиссар государственной безопасности 3-го ранга С. Г. Гендин приказал направить специальное сообщение о выявленном вблизи Харбина бактериологическом центре не только Сталину, но и высшим должностным лицам Советского государства. Оно было доложено А. А. Жданову, В. М. Молотову, Н. И. Ежову, К. Е. Ворошилову и М. П. Фриновскому.
Как впоследствии оказалось, данные источника были достоверными. Агент знал о том, что происходило на территории «Управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии».
По приказу Наркома обороны заместитель начальника военной разведки С. Г. Гендин направил в резидентуры советской военной разведки, действовавшие на Дальнем Востоке, срочное указание. От разведчиков требовалось добыть сведения о японских лабораториях и отрядах, которые занимались разработкой бактериологического оружия, а также сообщать обо всех случаях заболеваний местного населения тифом, холерой, чумой и другими подобными инфекционными болезнями.
Дальневосточные резидентуры советской военной разведки взяли под контроль эпидемиологическую обстановку в Маньчжурии. Сделать это было тоже не просто. Тем не менее военным разведчикам удавалось собирать ценные сведения. В Центр стали поступать данные о случаях появления этих заразных заболеваний.
Второй японский бактериологический центр был размещен в местечке Могатон, в десяти километрах южнее города Чанчунь. Производственный отдел этого отряда имел шесть отделений. В них размножались бактерии сибирской язвы, сапа, микробов для заражения хлебных злаков с целью их уничтожения, а также возбудителей чумы рогатого скота.
Японское командование, размещая бактериологическую лабораторию в Могатоне, не знало, что неподалеку в Чанчуне действовала резидентура советской военной разведки. Работой этой резидентуры накануне и в первые годы Великой Отечественной войны руководил генерал-майор В. И. Чуйков, ставший впоследствии Маршалом Советского Союза. Когда Чуйков был вызван в Москву и получил назначение на должность командующего 62-й армией, которой предстояло сражаться под Сталинградом, резидентом в Чанчуне стал генерал-майор А. В. Рузанков.
Резидентура советской военной разведки в Чанчуне действовала не менее эффективно, чем такая же группа Разведывательного управления штаба РККА в Харбине.
Под контролем военных разведчиков находилось большинство грузов, прибывавших из Японии на территорию Маньчжурии. Задачи по сбору таких сведений решали военные разведчики, действовавшие в Дайрене. Через этот портовый город также перебрасывались и специальные команды, не имевшие опознавательных знаков. Прибытие каждой такой команды отмечалось агентами резидентуры, устанавливались цели их прибытия и места последующей дислокации.
Сведения, поступавшие из резидентур, обобщались в Центре, анализировались и использовались для создания единой базы данных по Японии. Наиболее важные сведения оперативного характера использовались для подготовки срочных специальных сообщений, которые направлялись политическому руководству СССР и высшему командованию Красной армии. Остальные сведения использовались для подготовки разведывательных сводок по Дальнему Востоку. В 1937–1941 годах такие сводки издавались ежемесячно. В этих важных документах излагались конкретные данные о японских вооруженных силах, дислокации японских воинских соединений на Дальнем Востоке и в странах Юго-Восточной Азии, назывался командный состав этих соединений до дивизии включительно, давалась характеристика состояния военной экономики Японии, производительности военных заводов. В разведсводках печатались и другие сведения, необходимые командирам частей и соединений Красной армии, дислоцированных на Дальнем Востоке. Дальневосточный дозор Разведывательного управления действовал бесперебойно и достаточно эффективно.
В Разведывательных сводках регулярно публиковались материалы о вооружении японской армии, тактико-технические характеристики японского оружия и боевой техники, а также сведения об оперативном оборудовании театра военных действий в Маньчжурии. Эти данные свидетельствовали — японцы наращивают боевые возможности Квантунской армии и могут в любой момент начать войну против СССР…