[158] раскритиковали и Трумэна, и Гувера, и других изоляционистов. Представители СССР предложили президенту лично вмешаться в процесс налаживания советско-американского военного сотрудничества, чтобы покончить с волокитой и организовать реальную антигитлеровскую коалицию, способную противопоставить фашистской Германии объединенные возможности демократических государств. Миссия генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова в Лондоне и Вашингтоне работала на перспективу, создавая основу для военного сотрудничества трех государств — СССР, США и Англии.
Из Вашингтона Голиков направил телеграмму Сталину, Молотову и Шапошникову, в которой просил отозвать его на родину. «Не могу находиться в теперешнем положении и состоянии, — писал Голиков. — Это не моя работа. В том, что сейчас здесь приходится выполнять, вполне обойдутся без меня, и я для этого не нужен…»
Голиков просился в Москву не на штабную работу. Он рвался на фронт. Его пожелание было учтено. Но перед тем как получить назначение на должность командующего 10-й ударной армией, ему пришлось принять участие еще в одном важном дипломатическом мероприятии. Когда в Москве 29 сентября начала работу конференция, в которой принимали участие делегации СССР, США и Англии, в составе советской «команды» был и генерал-лейтенант Ф. И. Голиков.
30 сентября 1941 года фельдмаршал фон Бок, командовавший группой германских армий «Центр», начал операцию «Тайфун», главной целью которой был захват советской столицы…
Глава 4Будет ли Япония воевать против России?
В августе — сентябре 1941 года советская военная разведка потеряла источники в одиннадцати европейских странах. Попытки наладить связь с бывшими агентами завершались, в основном, безрезультатно. В некоторых случаях попытки восстановить
контакты с источниками проводились в спешке, нарушались меры предосторожности и конспирации, что также вело к провалам и дополнительным потерям.
Продолжали действовать нелегальные резидентуры Разведуправления в Швейцарии, Бельгии, Франции, Италии и некоторых других странах. Силы военной разведки практически полностью сохранились в дальневосточном регионе.
В конце сентября 1941 года немецко-фашистские войска вышли на линию Ярцево — Ельня — Полтава — Запорожье и создали угрозу Ленинграду, Москве и Донбассу. В Берлине были убеждены, что главные силы Красной армии на основных направлениях уже разгромлены, подготовленных резервов у Сталина нет и поэтому созданы реальные условия для нанесения решающего удара и завершения войны против СССР до наступления зимы.
В ставке фюрера были разработаны наступательные операции на трех важнейших стратегических направлениях советско-германского фронта: северо-западном, западном и юго-западном. Группа армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, действовала на западном направлении и должна была захватить Москву. На этом направлении германское командование создало мощную группировку, которая превосходила силы и средства фронтов, оборонявших Москву. Гитлер был убежден, что после падения Москвы советское руководство прекратит сопротивление[159].
Для безусловного достижения победы над Россией Гитлер потребовал от министра иностранных дел Германии Риббентропа добиться вступления Японии в войну против СССР. Действия Японии на советском Дальнем Востоке, как полагали в Берлине, должны были ускорить падение Москвы и разгром Советского Союза.
Угроза со стороны Японии советскому Дальнему Востоку, о которой докладывала в своих донесениях и специальных сообщениях военная разведка, была реальной. Начиная с 1938 года, в планах Генерального штаба по стратегическому развертыванию сил Красной армии предусматривалось отражение японского вторжения на территорию СССР. В ноябре 1938 года на заседании Главного военного совета был представлен доклад начальника Генерального штаба РККА Б. М. Шапошникова о стратегическом развертывании Красной армии. Доклад состоял из шести разделов, в которых рассматривались наиболее вероятные противники, их вооруженные силы и возможные оперативные планы, а также основы стратегического развертывания Красной армии на западе и востоке. В последующем эти положения, с учетом новых данных, добытых военной разведкой, были уточнены.
На западе главным вероятным противником СССР являлся фашистский блок — Германия и Италия, который поддерживали другие государства, оказавшиеся в сфере влияния фашистской Германии.
Считалось, что на востоке угроза безопасности СССР исходит от Японии. В докладе Б. М. Шапошникова делался вывод о том, что Советскому Союзу надо быть готовым к войне на два фронта: на западе — против фашистской Германии, Италии, Польши и тяготевшим к ним Румынии, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы, а на востоке — против Японии[160].
После начала Второй мировой войны обстановка на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии обострилась. Япония определяла приоритеты своей внешней политики. В любом случае они носили открытую антисоветскую направленность. В Токио не исключали возможность войны против Советского Союза. В апреле 1941 года, учитывая значительное количество донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР, советское правительство провело в Москве переговоры с министром иностранных дел Японии Е. Мацуокой. Визит Мацуоки в советскую столицу завершился подписанием советско-японского пакта. Япония и Советский Союз обязались «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность друг друга». В случае если одна из сторон «окажется объектом действий со стороны одной или нескольких третьих держав», другая сторона обязывалась «соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». Советско-японский пакт был заключен сроком на пять лет[161].
Япония осенью 1941 года держала на границе с СССР Квантунскую армию, которая не позволяла Советскому Союзу перебросить часть дивизий для укрепления Западного фронта. Многое в те дни зависело от того, как сложится обстановка на советско-германском фронте на подступах к Москве.
К началу наступления немецко-фашистских войск на Московском направлении на дальних подступах к столице оборонялись три фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Буденный) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 667 самолетов[162].
Противник, произведя перегруппировку своих сил на Московском направлении, превосходил все три советских фронта вместе взятых: по численности войск — в 1,4 раза, по танкам — в 1,7 раза, по орудиям и минометам — в 1,8 и по самолетам почти в 2 раза. Состояние советских войск, оборонявшихся на Московском направлении, было различным и не безупречным. Войска Западного фронта уже успели накопить фронтовой опыт. Дивизии Брянского фронта и часть войск Резервного фронта также принимали участие в боевых действиях. Однако основная часть сил Резервного фронта была слабо подготовлена, недостаточно вооружена и в боевых действиях против немцев участия еще не принимала. В сложном положении были и войска Калининского фронта.
Так же характеризовалось и состояние сил разведывательных отделов штабов этих фронтов. На усиление органов разведки фронтов, прикрывавших Москву, были направлены офицеры из состава Центрального аппарата Разведуправления Красной армии. В июле 1941 года начальником разведывательного отдела штаба Западного фронта был назначен полковник Тарас Федотович Корнеев, который прибыл на фронт сразу же после окончания обучения в Академии Генерального штаба.
Начальником разведывательного отдела Юго-Западного фронта был назначен полковник Илья Васильевич Виноградов, который был начальником отдела Разведуправления Красной армии. В период Московской битвы начальниками разведывательных отделов Брянского и Калининского фронтов были назначены соответственно полковники М. А. Кочетков и Е. В. Алешин.
В июле — октябре 1941 года военная разведка стремилась быстро перестроить свою работу с учетом условий военного времени. Однако процесс этот оказался более сложным и трудоемким. Резидентуры в Берлине, Бухаресте, Будапеште и Хельсинки прекратили свою деятельность. Зарубежные органы военной разведки, созданные в странах, противостоявших фашистской Германии или занимавших нейтралитет, продолжали действовать. Но нейтральных стран было очень мало. В самый трудный и опасный период Великой Отечественной войны, когда немецкие дивизии приблизились к Москве и готовились к последнему броску, стремясь захватить советскую столицу, важные и достоверные сведения смогли добыть и направить в Москву руководители нелегальных резидентур, которые действовали в Берлине, Токио, Риме, Женеве, Париже, Цюрихе и Стокгольме.
Во второй половине 1941 года вопрос о том, начнет ли Япония войну против России, был одним из самых важных для советского руководства. Не менее серьезной была задача выяснить: не присоединится ли к Германии и не начнет ли войну против Советского Союза и Турция?
В июле — октябре 1941 года важные сведения поступали в Москву от резидента советской военной разведки в Токио Рихарда Зорге. 23 июня начальник военной разведки генерал-лейтенант Голиков, еще до того как возглавил советскую военную миссию, направил Зорге задание, в котором просил: «Сообщите Ваши данные о позиции японского правительства в связи с войной Германии против Советского Союза. Директор»[163].
Директор — генерал-лейтенант Ф. И. Голиков.
Через три дня Зорге направил начальнику военной разведки первый ответ. В своем донесении разведчик сообщал: «Германский посол Отт не имеет приказа давить на Японию вступать в войну. Источник Отта сказал, что японский флот в отношении вступления в войну будет наблюдать и выжидать…»