После совещания у полковника Большакова план «Z» был введен в действие. Военные разведчики М. Полякова, В. Бочкарев, С. Куроедов, П. Романенко, В. Медведев, В. Роттер работали практически без отдыха. Каждый офицер разведки должен был подобрать еще несколько москвичей, которые согласились бы выполнять задания военной разведки в случае оккупации Москвы немцами.
Капитан Мария Полякова занималась подбором квартир для размещения разведчиков и легализацией подготовленных специалистами разведки девушек-радисток.
Виктор Бочкарев с помощью железнодорожников, проживавших в Подмосковье западного направления, забазировал агентурные радиостанции, которые должны были потребоваться при формировании новых разведывательных групп. Бочкарев поручил двоим железнодорожникам собирать и передавать в Центр сведения о немецких воинских эшелонах, которые будут следовать в направлении Москвы[179].
Накануне и в ходе битвы за Москву военная разведка максимально активизировала свои действия, добывая разведсведения о противнике и проводя диверсионные акты. Специальные группы и мобильные отряды военной разведки взрывали мосты и эшелоны противника, уничтожали его живую силу и боевую технику. Диверсанты-разведчики поджигали дома, в которых размещались немцы, портили имущество, уничтожали небольшие гарнизоны, собирали сведения о дислокации штабов, аэродромов и складов. Эти сведения использовались для организации налетов советской авиации. Нанесение противнику максимально большого материального ущерба было одной из основных задач подразделений военной разведки в ходе подготовки немцев к наступлению на Москву.
Глава 6Виктор Бочкарев и Ганс Мессершмидт
Темной сентябрьской ночью 1941 года немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88» приближался к Москве. Командир боевого самолета 2-го воздушного флота германских военно-воздушных сил капитан Ганс Мессершмидт вел свою боевую машину к советской столице. Он не первый раз выполнял подобное задание на Восточном фронте. Ночные полеты были безопаснее дневных. Русские зенитки уже сбили несколько немецких бомбардировщиков, которые днем пытались бомбить советскую столицу и прилегавшие к ней западные районы. Тем не менее воздушное пространство перед Москвой уже контролировали германские военно-воздушные силы. Оборонительные позиции частей Красной армии, прикрывавшие Москву, несли тяжелые потери. Однако, медленно отступая, они продолжали из последних сил сдерживать мощную лавину германских войск, которой не смогла или не хотела противостоять год тому назад умудренная опытом военных конфликтов Западная Европа. В Европе всегда находились искусные умы, которые из поражений выращивали победы. Мечтая о славе, которую трудно удержать, в Париже и Лондоне всегда полагали, что можно присвоить себе то, что захватили, но не смогут удержать другие. Среди других были и Россия, и Германия. Им всегда не хватало места для совместного процветания на необозримом евроазиатском континенте.
По команде Мессершмидта члены экипажа бомбардировщика Ю-88 сбрасывали авиационные бомбы на русские объекты, которые ночью не были видны с высоты полета. На этот раз Мессершмидт получил в штабе точные инструкции и действовал по карте, составленной немецкой разведкой. А это означало, что бомбы должны были поражать конкретные цели противника. Сбрасывая бомбы в заданных районах, германский летчик не думал — угрожает ли Германии то, что он уничтожает…
Однако на сей раз капитану Гансу Мессершмидту крупно не повезло. Яркая вспышка ослепила капитана в районе над населенным пунктом Голицыно. До Москвы оставалось рукой подать. Самолет вздрогнул, словно зацепился правым крылом за невидимую скалу, накренился и стал терять высоту. Капитан собрался с духом, попытался вырвать машину из опасного крена. Рули не подчинялись. Самолет горел и падал. Положение было безвыходным. Мессершмидт открыл кабину и вывалился в черную пустоту, у него едва хватило сил раскрыть парашют.
Самолет упал в районе деревни Голицыно, почти что весь экипаж Ю-88 погиб. В живых остался только капитан. Раненый Мессершмидт опускался на русскую землю на своем парашюте в темноте, которая озарялась только вспышками зенитных снарядов, плотной стеной прикрывавших путь немецким бомбардировщикам. Мессершмидт подумал, что, видимо, русские заблаговременно узнали о налете их эскадрильи на советскую столицу. Откуда и как они могли получить такие сведения? Приближаясь к русской земле, Мессершмидт надеялся на лучшее…
Летчик приземлился в огороде одного из колхозных дворов. Такого гостя местные крестьяне не ожидали. Обеспокоенные стрельбой зенитной батареи и светом прожекторов, разрезавших ночное осеннее небо, несколько мужиков, которых еще не успели призвать в действующую армию, собрались около дома, где располагался сельский совет. Они-то и задержали немецкого парашютиста. Утром он был доставлен в Москву. С 3 августа 1941 года в войсках фронтов Московского направления действовала строгая директива Ставки и приказ начальника Генерального штаба об обязательном и немедленном направлении в Разведуправление Генерального штаба всех пленных офицеров, летчиков и унтер-офицеров. Допросы этих пленных проводились только в присутствии офицеров советской военной разведки.
Немецкому летчику была оказана необходимая медицинская помощь. После этого начались допросы. На первом допросе немец ничего не добавил к тому, что уже удалось установить по его личным документам.
В допросе пленного летчика принимал участие офицер военной разведки лейтенант Виктор Бочкарев. После безрезультатного допроса Бочкарев решил еще раз ознакомиться с содержанием записной книжки немецкого капитана. На нескольких страницах Бочкарев обнаружил стенографическую запись. Причудливыми значками был зашифрован какой-то текст. Бочкарев знал немецкий вариант стенографии, которую изучал в Киеве в Украинском институте лингвистического образования (УИЛО). Этот институт в предвоенные годы считался одним из лучших в стране. В его стенах готовились специалисты в области языкознания и переводчики, способные делать сложные литературные переводы художественных произведений. Основы литературоведения в институте преподавали известные в то время писатели и поэты Максим Рыльский, Мыкола Бажан, Павло Тычина и другие. В этом же институте студенты изучали стенографию. В дипломе В. Бочкарева было записано, что он, обучаясь в УИЛО, изучил английский и немецкий (полный курс обучения), итальянский, французский и румынский (один год обучения), украинский, латынь и стенографию (краткий курс), испанский и эсперанто (факультативно). В 1941 году под Москвой знания по русской и немецкой стенографии, приобретенные в УИЛО, помогли Виктору Бочкареву добыть разведывательные сведения исключительной важности.
Расшифровывая заметки, которые были обнаружены в записной книжке немецкого летчика, Бочкарев пришел к выводу, что эти записи капитан Мессершмидт сделал, находясь на каком-то оперативном совещании офицеров.
Около трех часов Бочкарев тщательно изучал витиеватую и мало кому понятную запись. Постепенно, связав стенографические значки в единое логическое полотно, разведчик разобрался в смысле зафиксированного сообщения. Оказалось, что капитан Мессершмидт присутствовал на совещании, на котором шла речь о новом наступлении на Москву. Наступление было назначено на 30 сентября — 1 октября. У каждой армии группы «Центр» была своя задача. Контуры будущего наступления дополняло участие авиационных частей 2-го воздушного флота, которые должны были закрепить успех группы армий «Центр». Москва, в соответствии с этим планом, должна была попасть в руки генерал-фельдмаршала Ф. фон Бока. Победа, о которой мечтал Гитлер, казалось, была в его руках.
Второй допрос был результативнее первого. Пленный летчик рассказал о совещании, на котором он присутствовал, и подтвердил, что генеральное наступление немцев на Москву начнется 30 сентября.
Сведения, полученные от капитана Мессершмидта, и другие данные, добытые военной разведкой, о сроках начала наступления немцев на Москву, были доложены начальнику Генерального штаба и Верховному главнокомандующему.
Данные, которые были получены в середине сентября от пленного немецкого летчика о сроках наступления группы армий «Центр», подтверждались и другими источниками Разведуправления, которые действовали в Лондоне, Вашингтоне и за линией фронта.
Глава 7Диверсанты
Начальный период войны вскрыл целый ряд изъянов в организационной структуре военной разведки и, прежде всего, недостаточную подготовленность Центра к действиям в военных условиях на собственной территории. Остро проявилось слабое материально-техническое обеспечение Центра, зарубежных структур и разведывательных отделов штабов военных округов. Не хватало агентурных радиостанций, пишущих машинок, автотранспорта. В распоряжении Разведуправления не оказалось ни одного самолета, необходимого для заброски разведчиков в тыл противника. Разведчиков тоже не хватало ни в Центре, ни на фронте, ни за рубежом.
Накануне и в ходе первого этапа Московской битвы (22 июня -5 декабря 1941 года) все три составляющие военной разведки — зарубежная, оперативная и радиотехническая — были нацелены на добывание сведений, которые могли бы своевременно вскрыть замыслы германского командования по захвату Москвы.
Зарубежная разведка должна была добыть:
— планы германского руководства и командования вермахта по ведению войны против СССР;
— практические мероприятия Германии по втягиванию в войну против СССР Японии;
— планы японского руководства в отношении СССР.
Радиотехническая разведка вскрывала переброски войск, стратегических резервов, сосредоточение ударных сил на Московском направлении, базирование и маршруты налетов немецкой бомбардировочной авиации. Во вражеском тылу действовали разведывательные, разведывательно-диверсионные и диверсионные группы и отряды оперативной и войсковой разведки. Напряжение достигло максимального предела. Обстановка складывалась не в пользу Советского Союза. По личному указанию И. В. Сталина посол СССР в Лондоне И. М. Майский передал 3 сентября премьер-министру У. Черчиллю послание, в котором содержалась просьба советского правительства, во-первых, открыть в 1941 году фронт «где-нибудь на Балканах или во Франции, что отвлекло бы 30–40 германских дивизий с Восточного фронта». Во-вторых, предоставить Советскому Союзу к началу октября 30 тысяч тонн алюминия и ежемесячную минимальную помощь в 400 самолетов и 500 танков. «Без этих двух форм помощи Советский Союз будет либо разбит, либо ослаблен до такой степени, что надолго потеряет возможность помочь своим союзникам активными операциями на фронте борьбы с гитлеризмом»