Однако вряд ли можно полагать, будто руководство разведки НКВД не понимало, что покушение на Папена приведет к резкому ухудшению советско-турецких отношений.
В связи с этим вопрос о том, было ли покушение на Папена и кто отвечал за организацию этого акта, остается открытым.
В связи с этим осмелюсь предложить еще одну версию, основанную на рассекреченных документах военной разведки.
Покушение на Папена в феврале 1942 года могло быть специальной операцией, подготовленной одной из специальных служб той страны, которой устранение германского посла в нейтральной стране было наиболее выгодно. Если американцам и англичанам это было ни к чему, то покушение могли организовать спецслужбы СССР и Германии. Для советского руководства уничтожение Папена, противника Гитлера, было делом немыслимым, потому что такая акция неизбежно привела бы к ухудшению советско-турецких отношений. В Москве в 1942 году опасались любых действий, которые могли бы обострить отношения СССР как с Японией, так и с Турцией. Поэтому Сталин никогда бы не санкционировал проведение операции, в результате которой Турция стала бы ближе Германии, что могло привести к созданию нового фронта в Закавказье или к переброске немецких войск через территорию Турции к южным границам СССР. Руководители НКВД на несанкционированное проведение такой бессмысленной по целям операции никогда бы не решились без одобрения Сталина.
В таком случае, остается предположить, что покушение на Папена было искусной инсценировкой, подготовленной и ловко исполненной сотрудниками немецкой разведки. Если бы в ходе этой инсценировки погиб Папен, Гитлер не много потерял. Но Папена берлинские заговорщики, как представляется, и не собирались уничтожать. Попугать — да. И главное — всю ответственность за этот акт они, несомненно, хотели возложить на советскую разведку. Сотрудники немецкой разведки, готовившие эту акцию, не могли предвидеть, что в зоне ее проведения окажутся советские подданные. А когда это случайно произошло — факт этот был использован на все сто процентов для обоснования версии причастности советской разведки к покушению на германского посла.
Такой вывод подтверждается донесением Шандора Радо из Швейцарии. Он был значительно ближе к Берлину, где разрабатывались многие провокационные планы немецкой политической и военной разведок.
Для достижения своих целей Гитлер мог пожертвовать не только Папеном. В Берлине, в кругах, близких к Гитлеру, у Шандора Радо были надежные источники.
Что же удалось узнать Шандору Радо о покушении на Папена?
6 мая 1942 года. Радо сообщил в Центр: «Покушение на Папена в Анкаре, по данным швейцарского посольства в Берлине, было организовано Гимлером с помощью представителя СС в Белграде Grosbera, который является начальником охраны полиции в Сербии. Он для организации этого акта связался с югославской группой. Бомба была изготовлена в Белграде и на ней были поставлены русские штампы».
В ста метрах от места покушения на Папена находилась служебная автомашина германского военного атташе генерала Ганса Роде, руководителя немецкой военной разведки в Турции. Вероятно, генерал Роде наблюдал за тем, что должно было произойти на бульваре Ататюрка. Когда же все закончилось гибелью самого террориста, генерал предложил Папену помощь и доставил перепуганного руководителя германского дипломатического представительства в посольство.
Взрыв на бульваре Ататюрка и антисоветская кампания, разразившаяся после этого, настроили турецкую общественность и турецких обывателей против СССР. Никто не обратил внимания на то, что человек, который должен был «уничтожить» Папена, подорвался на мине, которая находилась в его руках и сработала значительно раньше, чем это должно было произойти. Болгарин-террорист, как признали турецкие полицейские, погиб. Для турок — погиб виновник, для организаторов покушения — погиб основной свидетель акции. Мавр сделал свое дело…
Время для покушения на Папена было выбрано точно — германское командование готовилось к реализации плана операции «Эдельвейс». Если бы Папен погиб, то Гитлер бы избавился от своего политического соперника. Но Папен не погиб. Уже после Второй мировой войны и Нюрнбергского процесса, на котором он был осужден как военный преступник, Папен в своих мемуарах отмечал, что теракт в феврале 1942 года в Анкаре был подготовлен гестаповцами или англичанами. О советских разведчиках он не сказал ни слова.
Действовать в годы войны в нейтральной Турции советским разведчикам было исключительно трудно. После того как утихли пропагандистские вихри вокруг происшествия на бульваре Ататюрка, в резидентуре, которой командовал полковник Н. Ляхтеров, произошло чрезвычайное происшествие — сотрудник резидентуры Измаил Ахмедов (Николаев) попросил у турецких властей убежища. Попытки сотрудников советского посольства возвратить беглеца окончились безрезультатно. Турки Ахмедова не выдали. А он выдал туркам своих бывших товарищей — разведчиков, которые вынуждены были покинуть Турцию.
Несмотря на трудности, резидентура ГРУ в Турции продолжала действовать. В 1942–1943 годах, то есть в период битвы за Кавказ, от Ляхтерова постоянно поступали в Центр материалы, которые раскрывали состав, группировку, нумерацию и дислокацию частей турецкой армии. В Центр поступали сообщения о политической обстановке в Турции, о турецко-германских контактах, о положении на Балканах. Летом 1942 года, когда положение на советско-германском фронте складывалось для Красной армии особенно неблагополучно, среди правящей элиты Анкары росло число сторонников войны против большевиков.
Советские военные разведчики, действовавшие в Турции, ближе всех были к тем турецким правительственным учреждениям, за стенами которых формировались секретные планы в отношении СССР. Учреждения эти и их секреты усиленно охранялись. Однако благодаря искусно организованной деятельности военных разведчиков и их источников многие важные секреты турецких генералов становились известны в Москве.
В 1943 году в Анкару прибыл полковник Макар Митрофанович Волосюк. Центр направил его в Турцию в качестве заместителя резидента военной разведки. Волосюк работал успешно. Ему удалось завербовать шифровальщика посольства одной из стран, входивших в блок фашистских государств. Этому агенту, который согласился продать шифры и секретную почту своего военного атташе, в Центре был присвоен псевдоним Карл. В 1943–1944 годах от Карла было получено значительное количество секретных материалов, многие из которых представляли несомненный интерес для советской военной разведки.
Через некоторое время Волосюку, числившемуся в Центре под псевдонимом Доксан, вновь крупно повезло. Он завербовал еще одного ценного агента, который имел доступ к важным военным и военно-политическим сведениям. В период битвы за Кавказ и особенно на завершающем этапе Великой Отечественной войны от этого агента поступали в Центр ценные материалы. Только в 1944 году от источников резидентуры, которой руководил полковник Н. Г. Ляхтеров, в Центр поступило 586 информационных материалов и сообщений. Наиболее ценные материалы поступали от нелегальных разведывательных групп «Дилен» и «Догу», а также от источников Балык, Даммар, Дишат и Дервиш. Они имели своих информаторов в германском посольстве, в аппарате германского военного атташе, в военном министерстве Турции, в турецком Генеральном штабе и в Министерстве иностранных дел.
Ляхтеров и его соратники также сообщали в Центр о том, что США и Англия проводят в отношении Турции собственную политику, которая не согласуется с общими задачами войны союзных государств против фашистской Германии и ее сателлитов. Судя по данным, которые Ляхтеров направлял в Центр, Черчилль рассчитывал использовать Турцию для реализации своих планов на Балканах. Американцы и англичане снабжали Турцию оружием, несмотря на то, что она могла вступить в войну против СССР.
Глава 8Вокруг иранского коридора
Полковник Н. Г. Ляхтеров регулярно направлял в Центр сведения и о том, что германские агенты готовятся к проведению диверсионных акций на трассах доставки военных грузов союзников через Иран в СССР. Эти сведения вызывали в Центре понятное беспокойство — под угрозой мог оказаться важный канал, по которому поступала военно-техническая помощь союзников. Резидентуре Ляхтерова не удалось установить точное месторасположение германского диверсионного центра и выявить его сотрудников, но тем не менее предупреждение из Анкары было направлено руководству НКВД, а также руководителю резидентуры ГРУ в Тегеране, который должен был своими силами предотвратить диверсионные акты немецкой агентуры на путях следования военных грузов по территории Ирана.
Коричневый дом на улице Фирдуоси в Тегеране принадлежал германскому посольству. Посольство давно было превращено в главный штаб агентурно-разведывательной и диверсионной деятельности немецкой разведки в Иране. Руководил деятельностью германской разведки в этой стране германский военный и военно-воздушный атташе в Тегеране. Сбором разведывательных сведений занимался и посланник Германии в Тегеране Эттель. В его телеграмме в Берлин за № 770 от 12 августа 1941 года сообщалось, например, о мероприятиях СССР и Англии, направленных на обеспечение безопасности Кавказа и Ирана, содержались сведения о передвижении английских войск и о Ливийском фронте[209].
В Москве знали, что германское командование тайно готовило в Иране «пятую колонну», привлекая для этой цели азербайджанские эмигрантские группы. В портовых городах на Каспийском побережье — Ноушерхе, Бендер-Шахе, Пехлеви — проходила подготовка диверсантов для засылки в Баку и в Туркмению. Агентура Канариса завербовала эмигрантов — членов оппозиционных партий «Дашнакцутюн» и «Мусават»[210]. В районе г. Мияне еще до начала войны Германии против СССР для нанесения ударов по советским военным и промышленным объектам и транспортным узлам было заготовлено более 500 тонн взрывчатых веществ. В районе Тебриза, Джульфы и других узловых пунктов Северного Ирана размещались крупные немецкие склады с оружием и боеприпасами