12 апреля в Ставке было проведено совещание, на котором принято предварительное решение о переходе советских войск в районе Курской дуги к преднамеренной обороне. В последующие дни вопрос об организации обороны на Курской дуге многократно обсуждался на совещаниях в Ставке. Сведения, которые поступали от источников военной разведки, позволяли уточнять и совершенствовать план предстоящих боевых действий.
Несмотря на принятые Гитлером меры предосторожности, сведения о предварительных замыслах германского военного командования на Восточном фронте все чаще стали поступать в Москву от зарубежных резидентов ГРУ.
Через день после подписания Гитлером приказа № 6, то есть 16 апреля 1943 года, генерал-майор И. Скляров сообщил из Лондона: «По данным источника Дюбуа[238], можно предполагать, что ОКВ пришел к решению, что при настоящей стратегии не только возможно, но также необходимо начать новое большое наступление на Востоке. Основанием для такого решения ОКВ, с одной стороны, является обоснованное предположение, что вторжение союзников на Западе в этом году вероятно против Сицилии и Южной Италии, Крита или Греции, однако эти действия не должны отвлечь главные силы Германии.
С другой стороны, у ОКВ имеется мнение, что Красная армия оперирует пока еще зимними силами и что ОКВ имеет шанс добиться решительного успеха в этом году. Поэтому летнее немецкое наступление на Востоке должно быть последней попыткой ОКВ получить свободу действий, которую он потерял тем, что большая часть сухопутных войск Германии все еще занята на Востоке».
Далее Скляров, ссылаясь на данные агента Дюбуа, сообщал о том, что «концентрация немецких войск в районе Белгорода и Орла доказывает, что немцы хотят использовать этот сектор для крупного наступления, общее направление которого должно привести примерно в район Воронежа. Это предполагаемое направление наступления привело бы немецкие армии в район Москвы, против ядра сил Красной армии.
По замыслам ОКВ, Кавказский фронт должен отойти на задний план.
Вопрос, имеет ли ОКВ такие силы в своем распоряжении для наступления, чтобы этим наступлением добиться стратегического успеха, будет также освещен…»
На основании имевшихся в его распоряжении агентурных сведений Скляров доложил в Центр полные данные (по состоянию на март 1943 года) о количестве и качестве имевшихся в Германии резервов, а также сообщил о результатах совещания в конце марта 1943 года имперского комитета, ведающего вопросами производства всех видов вооружений.
В работе совещания под председательством Геринга приняли участие представители крупнейших промышленных групп Германии, руководители основных министерств, связанных с производством оружия, боевой техники и боеприпасов.
«На совещании, — сообщал Скляров, — была принята следующая программа по производству основных вооружений на ближайшие шесть месяцев 1943 года:
1. Выдержать производство самолетов на среднем уровне прошлого года;
2. Увеличить производство орудий на 16 %;
3. Сохранить количество бронедивизий на достигнутом уровне и полностью оснастить их боевой техникой;
4. Увеличить производство транспортных средств, особенно паровозов, вагонов и платформ для переброски личного состава и боевой техники…»
Отдельно рассматривался вопрос о производстве новых моделей танков. На этом совещании были приняты и другие важные решения.
Сведения «Бриона» продолжали поступать в Центр бесперебойно. В 1943 году они имели особую ценность, так как своевременно раскрывали замыслы германского военного командования по ведению войны на советско-германском фронте и предупреждали советское командование о том, что в ходе наступления на Курском направлении немцы планируют применить новые модели бронетанковой техники.
Глава 3Неожиданное решение союзников
В марте 1943 года британский премьер-министр У. Черчилль сообщил И. В. Сталину о том, что назначил генерал-лейтенанта К. Мартеля главой Британской военной миссии в Советском Союзе. Мартель был кавалером ордена Бани 3-й степени, ордена «За боевые заслуги», был награжден крестом «За военные заслуги», занимал высокие посты в английской армии, командовал дивизией до сражения у Дюнкерка, а перед назначением в Москву командовал Королевскими бронетанковыми силами. Черчилль писал Сталину: «Посылая в Советский Союз выдающегося офицера с замечательным послужным списком, я подчеркиваю большую важность, которую придаю тесному сотрудничеству между нашими странами… Предоставляя в ваше распоряжение одного из моих лучших офицеров, прошу оказать ему полное доверие…»[239]
Генерал Мартель действительно был «выдающимся английским офицером», и в Москве ему был оказан соответствующий прием.
После назначения Мартеля на должность главы Британской военной миссии в Москве британский премьер-министр 30 марта сообщил Сталину, что президент США Ф. Рузвельт и он, Черчилль, «с величайшей неохотой пришли к выводу о невозможности обеспечить соответствующую защиту следующего конвоя в Россию, а без такой защиты не имеется ни малейших шансов, что какие-либо из кораблей достигнут вашей страны ввиду известных германских приготовлений для их уничтожения… Поэтому были отданы распоряжения о том, чтобы отложить отправку мартовского конвоя» [240].
Черчилль обещал активизировать поставки «снабжения южным путем». В заключение своего послания британский премьер сообщал Сталину: «Мы имеем основания надеяться, что увеличение будет прогрессировать и цифры на август достигнут 240 тысяч тонн»[241].
Успокаивая Сталина, Черчилль сообщал: «Если это будет достигнуто, то размеры ежемесячных поставок увеличатся за 12 месяцев в восемь раз. Далее Соединенные Штаты существенно увеличат поставки через Владивосток. Это в некоторой степени смягчит как ваше, так и наше чувство досады по поводу перерыва в отправке северных конвоев»[242].
Решение Черчилля и Рузвельта было неожиданным. Оно произвело на Сталина негативное впечатление. Красная армия после значительных потерь боевой техники и расходования огромного количества боеприпасов в ходе разгрома немцев под Сталинградом нуждалась в дополнительных поставках союзников. В то же время послание из Лондона говорило Сталину о том, что стремление Гитлера перерезать путь северным конвоям союзников можно понимать как косвенное доказательство подготовки Гитлера к крупной наступательной операции на советском фронте. Где будет нанесен новый удар вермахта — предстояло установить советской военной разведке.
В тот же день Сталин направил Черчиллю ответное письмо: «Получил Ваше послание от 30 марта с сообщением о том, что нужда заставляет Вас и г. Рузвельта отменить посылку конвоев в СССР до сентября. Я понимаю этот неожиданный акт как катастрофическое сокращение поставок военного сырья и вооружения Советскому Союзу со стороны Великобритании и США, так как путь через Великий океан[243] ограничен тоннажем и малонадежен, а южный путь имеет небольшую пропускную способность, в виду чего оба эти пути не могут компенсировать прекращение подвоза по северному пути. Понятно, что это обстоятельство не может не отразиться на положении советских войск» [244].
12 апреля Сталин сообщал Черчиллю: «Сегодня я принял генерал-лейтенанта Мартеля, который вручил мне Ваше письмо. Конечно, генералу Мартелю будет оказано всяческое содействие для ознакомления с Красной армией и ее боевым опытом»[245].
В эти же дни Сталин получил от начальника ГРУ строго секретное специальное донесение. В нем говорилось о том, что британский премьер-министр Черчилль потребовал от своей военной разведки представить ему «оценку возможных намерений и планов Германии в русской летней кампании 1943 года». Доклад, подготовленный для Черчилля, оказался в распоряжении и сотрудника советской военной разведки. Содержание этого доклада по специальной радиосвязи было передано в Центр. На основе полученных от Бриона сведений в ГРУ срочно было подготовлено специальное донесение для Сталина и начальника Генерального штаба. Так Сталин впервые узнал о том, что же еще читает британский премьер Черчилль.
Этот уникальный документ слишком велик по объему даже для изложения. Однако его пятый пункт, посвященный ситуации, складывавшейся на советско-германском фронте в районе Курской дуги, все-таки заслуживает внимания.
Британские военные аналитики докладывали своему премьер-министру, что в середине марта британской военной разведкой была зафиксирована большая концентрация немецких «бронедивизий к северо-востоку от Курска, возможно, для наступательных действий, и, вероятно, немцы будут концентрировать силы для устранения Курского выступа. Это должно укоротить их линию и возвратить им оборону, которую они удерживали в этом районе прошлой весной…»
Это предположение заслуживало особого внимания. Оно подтверждало сообщения других военных разведчиков.
Сведения, поступавшие от генерал-майора И. Склярова в феврале — апреле 1943 года, несомненно, представляли большую ценность для Генерального штаба, занимавшегося планированием операции советских войск на лето 1943 года.
Данные, поступавшие от советских военных разведчиков из-за рубежа, от разведотделов штабов Центрального и Воронежского фронтов, от радиотехнической разведки ГРУ, а также от командиров партизанских отрядов, разведывательных и разведывательно-диверсионных групп, позволяли установить места сосредоточения основных сил противника, определить, где он может перейти в наступление.
В Генеральном штабе пришли к выводу, что Германия сосредоточивает значительные силы в районе Курской дуги. На Курском выступе протяженностью 550 километров закрепились войска Центрального и Воронежского фронтов. Так, с помощью данных военной разведки начала постепенно создаваться база для второй после Сталинградской битвы победы Красной армии — победы в сражении на Курской дуге.