В ходе того же совещания генерал Фромм обещал отозвать из армии несколько сотен физиков, которые в разное время были призваны в армию и отправлены на Восточный фронт.
Шпеер и Фромм сдержали свои обещания. Однако они, как покажут последующие события, не полностью доверяли своим физикам. Фромм отдал распоряжение об отзыве физиков с фронта и направлении их в научно-технические лаборатории Гейзенберга. После доклада Гитлеру об урановом проекте Шпеер записал в своем дневнике: «Коротко доложил фюреру о совещании по поводу расщепления атомов и об оказанном содействии»[248]. Далее нет записи о реакции Гитлера, а это свидетельство того, что ученые в 1942 году не получили активной поддержки военного руководства Третьего рейха.
Свидетельство Шпеера является доказательством того, что Гитлер был в курсе существования атомного проекта Германии. Неясность перспектив создания атомной бомбы, однако, снизила у Гитлера интерес к урановой программе. Военная машина Германии была еще очень сильна. Гитлер не сомневался в том, что выиграет войну на Востоке.
В июне 1942 года Гитлер утвердил указ, который предписывал рейхсмаршалу Герингу возглавить имперский исследовательский совет. На первом же совещании он высказал значительные замечания в адрес физиков. После этого «Проект U» не был включен в число наиболее приоритетных военных программ.
В 1942 году в Разведывательном управлении Красной армии уже имелись сведения об атомном проекте Англии и Германии. Английский атомный проект менее всего беспокоил руководство советской военной разведки. Атомный проект Германии вызвал в Разведуправлении чрезвычайное беспокойство — в распоряжении противника могло оказаться новое сверхмощное оружие, способное полностью изменить расстановку сил на Восточном фронте и даже оказать влияние на исход войны. 10 мая 1942 года Шандор Радо получил из Центра срочную радиограмму. Начальник военной разведки сообщал одному из своих лучших резидентов: «По имеющимся сведениям, профессор Хейсенберг[249] в Лейпциге работает над вопросом использования для военных целей внутриатомной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана…»
Директор просил Шандора Радо:
«Установите:
— какими методами осуществляется цепная реакция урана;
— методы разделения изотопов урана и получения больших количеств протоактиния;
— место работы Хейсенберга и имена физиков и химиков, работающих в лаборатории Бора в Копенгагене».
Радо, получив это письмо, поручил Сиси, Пакбо и Пьеру добыть сведения, способные дать ответы на вопросы Центра.
Рашель Дюбендорфер попыталась через Ресслера получить сведения по германскому атомному проекту. Однако Ресслер, успешно решавший любые задачи, на этот раз оказать помощь не смог. Он не знал, что число специалистов, посвященных в тайны германского атомного проекта, было ограничено. Ресслер впервые не смог выполнить задание Дюбендорфер. Не смогли добыть информацию о германском атомном проекте и друзья Пакбо.
Успеха добился Пьер. У него были надежные друзья в научном мире Цюриха, и он смог получить ответы на вопросы, интересовавшие Разведуправление Красной армии. Используя сведения, полученные от Пьера, Радо уже через месяц направил в Москву первый ответ.
В радиограмме Радо сообщалось: «Через Пьера от одного физика Цюрихского университета удалось установить, что бомбардировка урана изотопа-235 нейтронами дает взрыв ядра этого атома, причем развиваются от 3 до 4 единиц энергии. Они попадают на новые ядра изотопа-235, и происходят новые взрывы. Эти последовательные взрывы называются цепной реакцией урана, которая в течение одной-двух секунд может дать много энергии, которая способна разрушить целый город или область. Нам известно, что для получения практических результатов нужно работать только над изотопом урана-235».
Шандор Радо и его помощник Пьер — именно на него легла основная ответственность по добыванию сведений об атомных секретах Германии — продолжали поиск дополнительных сведений по этой проблеме. Пьер использовал для этого свои знакомства среди швейцарских физиков, которые поддерживали связи с немецкими коллегами.
В начале июля Дора отправил в Москву еще одно донесение по «атомной проблеме». В нем, в частности, сообщалось: «Лейпцигский физик Хейсенберг больше не проводит опытов с бомбардировкой атома урана, так как немцы ему не доверяют, они отстранили его от самостоятельных исследований. Они передали их физику Тихтсу. Упорно работают над расщеплением атома урана профессор Жолио и его жена в Париже, а также профессор Гельбау в Цюрихе. По мнению последнего, маловероятно, что этот опыт в ближайшее время будет удачен…»
Профессор Гельбау хорошо знал многих германских физиков. Швейцария во Второй мировой войне участия не принимала, и Гельбау поддерживал контакты с профессорами Гезенбергом, Вейцзеккером и другими ведущими представителями германской школы атомной физики. Видимо, ему были известны некоторые их планы, достижения и просчеты, поэтому его информация о положении дел в германском атомном проекте заслуживала внимания. Как показали дальнейшие события, Гельбау оказался прав.
В 1943 году реализация германского атомного проекта стала замедляться. Подготовка к решающему сражению под Курском поглощала практически все материальные и финансовые ресурсы Германии.
Более того, английская разведка, которая с помощью своего агента Гриффина внимательно следила за работами немецких специалистов над созданием новой бомбы, нанесла по германскому атомному проекту серьезный удар. Группа британских спецназовцев совместно с бойцами норвежского Сопротивления 25 февраля 1943 года вывела из строя единственный завод по производству тяжелой воды в Верморке, Норвегия.
Урановый проект Германии к концу 1943 года оказался без тяжелой воды и без урана. Судьба немецкой атомной бомбы была практически предрешена. Когда же Гитлер потребовал создания атомной бомбы, время было безвозвратно потеряно. После поражения под Курском Гитлер все еще надеялся, что германские физики смогут создать атомную бомбу. Провал германской атомной программы Альберт Шпеер после войны объяснил «догматизмом и невежеством Гитлера».
Немцы пытались использовать наработанные ими методы обогащения урана для увеличения мощности различных взрывчатых веществ. Об этом также стало известно Шандору Радо, который направил в Центр еще одно сообщение: «…немцы проводят в Париже опыты с циклотроном. Они пытаются добиться от искусственно радиоактивированных веществ энергии, которая будет меньше, чем энергия, возникающая при расщеплении атомов урана, но достаточно интенсивна для повышения действия взрывчатых веществ».
В одной из радиограмм в Центр Шандор Радо сообщил о том, что немцы предложили французскому физику Жолио-Кюри принять участие в германском атомном проекте, но ученый не принял это предложение. Он считал, что создание атомной бомбы является величайшей ошибкой.
В 1943 году в Главном разведывательном управлении могли уже сделать вывод о том, что в ближайшее время у Гитлера атомной бомбы не будет.
Глава 6Дипломатические интриги
Как и накануне Сталинградской битвы, в первой половине 1943 года военная разведка должна была решить несколько сложных задач, связанных с определением прочности коалиции, возглавляемой Германией. Необходимо было точно установить, не начнет ли Япония военные действия против СССР на Дальнем Востоке, определить степень участия в предстоящих летних сражениях союзников Германии — Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Болгарии и других государств.
Первые сведения об изменениях в отношениях между Германией и ее союзниками (то есть о прочности противостоявшего Советскому Союзу военно-политического блока) стали поступать в Центр уже в начале 1943 года. 30 января резидент советской военной разведки в США докладывал: «Японский посол в Берлине сообщил в Токио, что Германия использует все последние резервы и положение ее очень серьезно. Германия не имеет в Европе союзника, на которого она могла бы полностью положиться».
Далее японский посол генерал Осима рекомендовал правительству Японии воздержаться от «объявления России войны, тем более что война некоторое время продолжается не в пользу нас. Это может повернуть наши народы друг против друга».
В феврале военная разведка добыла сведения о секретном совещании в Хельсинки по вопросу «О военном положении Финляндии». В совещании сейма принимало участие все военное руководство страны. В ходе совещания была дана следующая оценка: «…военное положение Финляндии, принимая во внимание немецкое поражение, таково, что Финляндия должна в настоящее время прекратить войну с СССР… Финляндия должна заключить мир или перемирие с Россией, пока она (Финляндия) сохраняет дружбу с США».
После поражения гитлеровских войск под Сталинградом между Вашингтоном и Лондоном также начались активные секретные переговоры. Развитие обстановки на Восточном фронте, которое начало складываться в пользу СССР, беспокоило и Рузвельта, и Черчилля. Представители правящих и финансово-промышленных кругов США и Англии начали проводить первые тайные консультации с представителями немецких финансово-промышленных кругов о предотвращении доминирующего влияния СССР в Европе после войны, а также о политическом будущем Германии.
Резидент советской военной разведки в Нью-Йорке полковник П. Мелкишев (псевдоним Мольер) 13 февраля докладывал в Центр: «Америка и Англия намерены вступить на Балканы прежде, чем Красная армия дойдет до Румынии, и прежде, чем партизанское движение будет доминирующим сектором сопротивления Германии на Балканах». И далее: «Антисоветские настроения в Госдепартаменте и военном ведомстве США становятся все сильнее. Там открыто говорят о необходимости предотвратить занятие Красной армией Прибалтики, разгром Финляндии и вступление на Балканы».
Приблизительно через месяц, точнее 5 марта 1943 года, Мольер сообщал в Москву: «Основной курс США направлен на создание системы капиталистических реакционных правительств в Европе в качестве барьера против СССР и на создание большой армии для “поддержки” американских усилий мира в противовес усилиям СССР».