[65]. Видимо, Сталин после «реорганизации военной разведки», проведенной по его указанию в 1937–1939 годах, не в полной мере доверял сведениям, поступавшим от командования Разведуправления Красной армии, укомплектованного выпускниками военных академий, не имевших опыта разведывательной деятельности. П. Фитин тоже не часто приглашался для докладов в кабинет И. В. Сталина.
Чаще на доклад к Сталину приглашался начальник Генерального штаба Г. К. Жуков. Сталин мог сказать Жукову о своих сомнениях относительно намерений гитлеровского правительства. Из этого можно сделать один вывод — Сталин сомневался в достоверности сведений, добывавшихся военной разведкой.
Кроме сообщений агентов-иностранцев начальник военной разведки направлял И. В. Сталину, В. М. Молотову, С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову донесения резидентов Разведывательного управления (сведения третьей категории), а также специальные сообщения, подготовленные в Разведывательном управлении (сведения четвертой категории).
Если Сталин не доверял агентам-антифашистам, которые взаимодействовали с сотрудниками разведки НКГБ и Наркомата обороны, то как он относился к сведениям, поступавшим от кадровых военных разведчиков, а также к документам, которые готовились аналитиками Разведуправления Красной армии для докладов высшему руководству СССР?
Глава 4«Войска идут к советской границе…»
СТАВКА ФЮРЕРА
5 ИЮНЯ 1941 ГОДА ОТПЕЧАТАНО 21 ЭКЗ.
ЭКЗ. № 3
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО ТОЛЬКО ДЛЯ КОМАНДОВАНИЯ ПЕРЕДАВАТЬ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ОФИЦЕРА Фюрер утвердил прилагаемый расчет времени в качестве основы при проведении дальнейших подготовительных мероприятий к операции «Барбаросса». Если в ходе подготовки потребуется внести изменения в данный расчет времени, об этом следует донести Верховному главнокомандованию вооруженных сил.
Начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил Кейтель[66]
Длительное время, говоря о деятельности советской военной разведки накануне Великой Отечественной войны, историки называли лишь имена агентов-интернационалистов. Но, как свидетельствуют данные, имеющиеся в «Перечне…», сведения о военной угрозе Советскому Союзу со стороны фашистской Германии поступали в Центр в основном от кадровых военных разведчиков.
В «Перечне…» названы псевдонимы Арнольд, Метеор, Ещенко, Савва, Дож, Марс, Маро, АВС, Х и другие. Чьи фамилии скрыты за этими псевдонимами?
Значительная часть документов, зафиксированных в «Перечне…», направлялась в Москву источниками Разведуправления из Берлина, Белграда, Бухареста, Будапешта, Вены, Праги, Софии и других западноевропейских столиц. Всего в «Перечень…» включено 57 документов, поступивших в январе — первой половине июня 1941 года. Из них 37 донесений, то есть более 60 %, были доложены И. В. Сталину, В. М. Молотову, С. К. Тимошенко, Г. К. Жукову и другим высшим политическим и военным руководителям СССР. Судя только по «Перечню…», в первой половине 1941 года Разведуправление Красной армии шесть раз в месяц сообщало руководству страны о нарастании военной угрозы СССР со стороны Германии. Эти донесения направлялись в Кремль, Наркомат обороны и Генеральный штаб по мере их поступления в Центр.
33 донесения, включенные в «Перечень…», поступили из Берлина, Белграда, Бухареста, Праги и Кенигсберга. На «Перечне…» нет отметок о том, что этот документ, как и «Календарь…» НКГБ, был направлен кому-либо из высших руководителей СССР. Поэтому с уверенностью можно говорить, что генерал-лейтенант Ф. И. Голиков «Перечень…» И. В. Сталину не докладывал. В начале июля, когда готовился «Перечень…», его содержание в Кремле уже никого не интересовало. Неожиданно для многих в СССР началась Великая Отечественная война…
Почему же Германии удалось внезапно напасть на СССР? Может быть, советская разведка действовала накануне войны недостаточно эффективно и не смогла своевременно предупредить руководство СССР о грозящей опасности?
Судя только по «Календарю…» и «Перечню…», сведений о подготовке Германии к войне против СССР в Москве было достаточно. Можно предположить, что, во-первых, данные советской разведки были неубедительными. Поэтому И. В. Сталин и его окружение не смогли своевременно принять необходимые меры, направленные на укрепление безопасности страны. К такому мнению склоняются и некоторые известные современные российские историки.
Считается, что советская разведка не смогла добыть ни одного экземпляра плана «Барбаросса». Действительно, разведка не смогла получить этот план. Он был распечатан в канцелярии Гитлера в девяти экземплярах. Четыре из них Гитлер выдал исполнителям. Пять экземпляров плана «Барбаросса» остались в сейфе фюрера. Несмотря на это, Альта через одиннадцать дней после утверждения директивы № 21 узнала о ее содержании.
Во-первых, благодаря Альте в Москве стало известно — Гитлер утвердил план войны против СССР. В сообщении Альты указывался и предварительный срок нападения Германии на СССР — март 1941 года.
Во-вторых, советское руководство предполагало о подготовке Германии к нападению на СССР, но считало, что это столкновение может произойти позже, через год-два. За это время руководители СССР надеялись подготовить страну и ее вооруженные силы к отражению агрессии.
Скорее всего, так и было. Однако, надеясь на это, Сталин и его окружение недооценили коварство Гитлера и выпустили из-под контроля основные признаки подготовки Германии к войне против СССР. А эти признаки постоянно усиливались и были достаточно убедительными.
Поэтому возможна и важна третья причина — советское руководство в 1941 году не обладало необходимым опытом анализа сложной военно-политической обстановки, сложившейся накануне нападения Германии на СССР.
Какая же из этих причин наиболее близка к реальности? Или они все вместе легли в основу трагического начала Великой Отечественной войны?
Прежде всего, необходимо вспомнить о том, что в 1939–1941 годах советское руководство не имело возможностей выбирать союзников на международной арене. Великие европейские державы — Англия и Франция — одинаково опасались распространения большевизма и боялись столкновения с гитлеровской Германией. Эгоизм руководителей западных держав проявлялся в том, что они и не пытались противодействовать возрастающим амбициям германского руководства, нарушавшего свои международные обязательства и договоры. Деладье и Чемберлен боялись Гитлера и надеялись на то, что его агрессивные помыслы будут устремлены на восток, то есть против Советского Союза. Оценивая складывавшуюся ситуацию в Европе, маршал Г. К. Жуков в своих воспоминаниях писал: «Желая сохранить мир, И. В. Сталин видел, что правительства Англии и других западных государств делают все, чтобы подтолкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом, что, оказавшись в тяжелой военной обстановке и стремясь спасти себя от катастрофы, они крайне заинтересованы в нападении Германии на СССР…»[67]
Англии нужна была война Германии против Советского Союза. В этом случае угроза агрессии фашистской Германии против Англии уменьшалась и увеличивалась вероятность выступления США на стороне Англии.
Окрепшая после поражения в Первой мировой войне Германия в 1938 году уже стремилась к восстановлению своего положения в мировом сообществе. Попытки советского руководства создать антифашистский блок с участием СССР, Франции, Великобритании и других стран не увенчались успехом. Более того, руководители европейских государств (Англия и Франция) подписали в Мюнхене в 1938 году договор о расчленении Чехословакии. В этом черном сговоре принимали участие представители Польши и Венгрии, тоже получившие части территорий расчлененной страны.
Стремясь по возможности отодвинуть день возможного начала военного конфликта с гитлеровской Германией, Сталин в августе 1939 года принял важное для безопасности страны решение — заключить с Берлином договор о ненападении. К этому договору прилагался дополнительный секретный протокол[68]. В протоколе была определена сфера геополитических интересов СССР: Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Восточная Польша (включая Западную Белоруссию и Западную Украину), Бессарабия. На практике это означало установление границы, до которой германские войска могли двигаться на восток в случае начала войны, и невмешательство Германии в советские решения относительно указанных территорий[69].
Считается, что советско-германский договор является странным пактом. Юридическая оценка этого пакта была дана специальной комиссией, созданной в конце 1989 года Съездом народных депутатов СССР. Секретные протоколы к договору были признаны «юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания», а факт подписания в Москве в августе 1939 года Молотовым и Риббентропом этого договора был подвергнут моральной критике. Но имел ли этот договор практическую значимость для Советского Союза в условиях, когда лидеры европейских государств практически отказались объединять усилия для сдерживания агрессии фашистской Германии? На этот вопрос ответ был дан в сентябре 2009 года руководителем советской делегации В. В. Путиным на мероприятиях в Польше, посвященных Второй мировой войне. Российский премьер-министр сказал: «Разве границы в Европе не начали рушиться раньше 1 сентября 1939 года? И не было аншлюса Австрии, не было растерзанной Чехословакии, когда не только Германия, но и Венгрия, и Польша, по сути, приняли участие в территориальном переделе Европы? День в день с заключением мюнхенского сговора Польша направила Чехословакии свой ультиматум и одновременно с немецкими войсками ввела свою армию в Тешинскую и Фриштадскую области…»[70]
Далее премьер-министр России В. В. Путин сказал, что, без всяких сомнений, можно с полным основанием осудить пакт Молотова — Риббентропа, заключенный в августе 1939 года. Но ведь годом раньше Франция и Англия подписали в Мюнхене известный договор с Гитлером, разрушив все надежды на создание единого фронта борьбы с фашизмом… Серьезному осуждению должны были подвергнуться усилия английского и французского руководств, развязавших в Мюнхене в 1938 году руки Гитлеру и подтолкнувших его к пересмотру итогов Первой мировой войны и новому переделу в Европе.