.
Далее, Скляров докладывал: «Подтверждается, что 19-я бронедивизия из Брюсселя перебрасывается на Восточный фронт. 10-я бронегренадерская дивизия, которая формировалась в Германии для направления на Западный фронт, также перебрасывается на Восток. Из Норвегии 196-я пехотная дивизия также перебрасывается на Восточный фронт…»
Сведения о фашистской Германии и ее сателлитах в 1944 году поступали в Центр еще от одного разведчика, который числился в военной разведке под псевдонимом Эдуард.
Глава 6Экстренное совещание на Лубянке
В феврале 1944 года на Лубянке было проведено экстренное совещание[317], в работе которого приняли участие шесть человек. Пятеро из них были самыми засекреченными работниками советских специальных служб — Главного разведывательного управления и Первого главного управления НКГБ, занимавшегося ведением внешней разведки. Совещание было собрано по указанию наркома внутренних дел Л. П. Берии. Не исключено, что это совещание было проведено по личному решению И. В. Сталина. На повестке дня стояло всего два вопроса, имевших исключительное значение для безопасности СССР. Руководил работой совещания Берия, что придавало секретной встрече на Лубянке особый характер.
Кого же Берия пригласил в свой кабинет в феврале 1944 года и какие обстоятельства заставили его провести подобное совещание?
На встречу прибыли начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант И. И. Ильичев и заместитель начальника 1-го Управления ГРУ полковник М. А. Мильштейн[318]. От НКГБ на совещание были приглашены начальник Первого главного управления П. М. Фитин, ответственные работники внешней разведки НКГБ Г. Д. Овакимян и П. А. Судоплатов.
Совещание на Лубянке было посвящено деятельности советских разведок по добыванию атомных секретов в Великобритании и США. В НКГБ специалистом в этой области являлся Овакимян, в ГРУ работой резидентур в США руководил Мильштейн.
Протокол совещания (если такой существовал) до сих пор не рассекречен. Однако известны обстоятельства, послужившие причиной созыва этого совещания. Они были связаны с деятельностью в США резидента советской военной разведки Артура Адамса, который числился в ГРУ под псевдонимом Ахилл.
21 января 1944 года Ахилл, действовавший в Нью-Йорке, провел встречу со своим источником, чья фамилия тоже до сих пор не рассекречена. В ГРУ он имел псевдоним Эскулап. На этой встрече Эскулап сообщил Адамсу, что у него имеется один хороший знакомый, занимающийся в секретной лаборатории разработкой нового оружия. Сообщение источника резонно заинтересовало Адамса. Эскулап рассказал о своем друге, назвал его имя и фамилию, место работы и кратко охарактеризовал проблемы, над разрешением которых трудился этот ученый. Речь шла о создании урановой бомбы. Разведчик попросил познакомить его с таинственным ученым, и Эскулап пообещал организовать эту встречу.
22 января 1944 года Адамс сообщил в Центр о встрече с Эскулапом и его предложении. Одновременно Адамс направил в Центр все, что ему удалось узнать о самом ученом и месте его работы. Делалось это по двум причинам.
Первая причина состояла в том, что Адамс и другие разведчики всегда докладывали в Центр об установлении новых знакомств с иностранцами. Центр, используя свои возможности, проверял данные на каждого нового знакомого, определял, не является ли тот сотрудником контрразведки или провокатором. После проверки Центр сообщал разведчику свое решение, которое, в случае положительных результатов проверки, разрешало продолжать контакты с новым знакомым. Вторая же причина — военная разведка по существовавшим в те годы правилам взаимодействовала с внешней разведкой НКГБ. ГРУ сообщало в Первое главное управление о контактах своих разведчиков с иностранцами, которых планировалось привлечь к сотрудничеству. Координация действий позволяла двум разведывательным службам избегать случайных переплетений проводившихся ими секретных операций по вербовке ценных источников.
Предложение разведчика было интересным и многообещающим. Начальник ГРУ генерал-лейтенант Ильичев был в курсе, что в Англии и США велись секретные работы по созданию нового оружия большой разрушительной силы — атомной бомбы. Сведения об этом начали поступать в Центр еще в начале августа 1941 года. 8 августа сотрудник военной разведки полковник С. Д. Кремер[319] установил контакт с британским физиком немецкого происхождения Клаусом Фуксом и получил от него первые сведения о британском атомном проекте. Кремер встречался с К. Фуксом в течение всего 1942 года. В конце 1942-го служебная командировка Кремера в Великобританию завершилась, и он убыл в Москву. С Фуксом в 1943 году работала Урсула Кучински, сотрудник советской военной разведки под псевдонимом Соня. Она получила от Фукса 474 листа секретных материалов по атомной проблеме и три образца мембран, которые использовались британскими учеными для получения очищенного урана.
Все материалы, поступавшие от Фукса, Ильичев просматривал лично. Начальник военной разведки подписывал документы, с которыми в 1941–1942 годах эти материалы направлялись председателю Комитета по делам высшей школы С. В. Кафтатову, а в 1943-м — М. Г. Первухину, народному комиссару химической промышленности…
Итак, предстоящий контакт Адамса с американским физиком было необходимо согласовать в Первом главном управлении Народного комиссариата внутренних дел. Генерал-лейтенант Ильчев направил начальнику внешней разведки НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3-го ранга Фитину следующий запрос: «Прошу сообщить имеющиеся у вас данные на американского гражданина Мартина Кэмпа»[320].
Обычный запрос из ГРУ, видимо, вызвал в управлении Фитина серьезную озабоченность. Возможно, сотрудникам Фитина была уже известна фамилия Кэмпа. 8 февраля Фитин направил Ильичеву ответ: «Интересующий вас американский гражданин Мартин Кэмп является объектом нашей разработки. В связи с этим просим сообщить имеющиеся у вас данные о нем, а также чем вызван ваш запрос».
Проявление интереса военной разведки к американскому физику, которым, видимо, интересовалась и внешняя разведка НКВД, могло помешать установлению контактов обеих разведслужб с источником ценной информации. К началу февраля 1944 года внешняя разведка НКГБ тоже добилась значительных успехов в добывании сведений об английском и американском атомных проектах. Оценивая работу внешней разведки в этом направлении в 1943 году, П. Судоплатов писал в своей книге «Спецоперации»: «Наши источники информации и агентура в Англии и США добыли 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии»[321].
Успехи военной разведки в этой области тоже были значительными. В Англии и США нашлись ученые, понимавшие, какую серьезную опасность для человечества может представлять обладание одним государством таким чудовищным по мощности оружием, как атомная бомба. Они решились бескорыстно передавать представителям СССР секреты создания этого оружия. Только от Клауса Фукса к началу 1944 года было получено 570 страниц секретных материалов по британскому атомному проекту. В Англии сведения об атомном проекте советским военным разведчикам передавал и ученый-физик Аллан Нанн Мэй [322].
Добывание сведений об атомных проектах Великобритании и США, несомненно, имело большое значение для безопасности СССР. В начале 1944 года Красная армия, неся огромные потери, вела тяжелые сражения против фашистской Германии. Советский Союз все еще ожидал, когда союзники откроют в Европе второй фронт. Поэтому ресурсов для проведения широкомасштабных атомных исследований в СССР не было. Успехи советской разведки имели научную и практическую ценность, их политическая значимость также была значительной. Получение таких материалов показывало, что союзники за спиной СССР готовились к новым, послевоенным временам. Тайно от Москвы создавая атомную бомбу, американцы и англичане планировали диктовать свою волю любому победителю в текущей войне. Антифашистский союз СССР, США и Великобритании был странным военнополитическим альянсом.
Проблема появления атомного оружия вызвала в 1944 году особое беспокойство советского политического руководства. Разведке стало известно, что англичане и американцы приняли решение объединить усилия с целью ускорения создания первой атомной бомбы. Две страны, имевшие значительные научные кадры, материальную базу и финансовые ресурсы, могли добиться успеха. Это было главной причиной, которая привела к принятию в начале 1944 года важного решения о координации усилий двух советских разведывательных служб по атомной проблеме. Переплетение оперативных интересов ГРУ и внешней разведки НКГБ в США было случайностью, но она, эта случайность, стала одной из причин, подсказавших необходимость созыва экстренного совещания на Лубянке с участием начальников двух советских разведок. С оперативной, разведывательной точки зрения такое совещание рано или поздно тоже должно было состояться.
В ходе совещания было принято решение сконцентрировать все усилия на добывании атомных секретов в руках одной разведывательной службы — внешней разведки НКГБ. Участники совещания также согласились с тем, что целесообразно передать Первому главному управлению НКГБ всех агентов, имевшихся у военной разведки и связанных с британским или американским атомными проектами. ГРУ передало своего ценного агента Клауса Фукса коллегам из управления П. Фитина. Такая же участь ожидала и Мартина Кэмпа. Но этого не произошло из-за сложившихся в Москве и Нью-Йорке обстоятельств, которые не зависели от воли и желания Л. Берии, П. Фитина и И. Ильичева.
Присутствовавший на совещании П. Судоплатов был представлен генерал-лейтенанту И. Ильичеву и комиссару госбезопасности 3-го ранга П. Фитину как руководитель группы «С», предназначенной для координации усилий в области добывания и использования секретных документов по атомной проблеме