3. Указанные особенности немецкой тактики затруднили действия английской системы ПВО, чем объясняются сравнительно небольшие потери немцев при последних налетах на Лондон. Харламов».
Вице-адмирал Николай Михайлович Харламов мог бы стать талантливым военным разведчиком.
Находясь на борту крейсера «Мавришес», адмирал Харламов наблюдал не только за действиями сил флота, но и за маневрами английской авиации, прикрывавшей корабли вторжения. Месяц тому назад генерал-майор Андрей Шарапов, заместитель главы советской военной миссии в Лондоне, докладывал Харламову, что генерал Спаатс планировал принять участие в одном из этапов операции. Возможно, в тот момент, когда британские и американские корабли подходили к французскому побережью, за штурвалом одного из бомбардировщиков был заместитель Спаатса по оперативной части генерал-майор Андерсон. Об этом Андерсон также говорил Шарапову перед отлетом в Москву 6 мая 1944 года. Перед посадкой в самолет Андерсон высказал пожелание получить в Кремле орден, которым его наградило советское правительство.
«Если я получу этот орден из рук Калинина, — сказал тогда Андерсон, — это будет незабываемый день в моей жизни».
Харламов и его заместитель по вопросам авиации Шарапов сообщили о пожелании Андерсона в Москву. «Было бы очень хорошо, — писал Харламов начальнику военной разведки генерал-лейтенанту И. Ильичеву, — если бы вы оказали содействие в этом американскому генералу».
Видимо, рекомендации Харламова и Шарапова в Москве были учтены.
Когда американские генералы Андерсон и Кертис 22 мая возвратились в Лондон, Спаатс устроил небольшой прием, на котором присутствовали сотрудники советской миссии генерал Шарапов, капитан 1-го ранга Борисенко и полковник Рудой. Во время приема Спаатс выразил полное удовлетворение результатами переговоров в Москве, отметил хорошую подготовку советских аэродромов, которая оказалась лучше, чем ожидали американцы. Американские генералы были приняты В. М. Молотовым и М. И. Калининым. Мечта генерала Андерсона сбылась.
5 июня он, как и тысячи других американских, британских и канадских солдат и офицеров, принял участие в операции «Overlord».
Харламов находился на мостике рядом с командиром крейсера Питерсоном целый день. Поздно вечером, когда и французский берег, и холодное море, и черное небо озарялись багровыми сполохами, крейсер бросил якорь на рейде. Поужинав, Харламов лег в каюте, отведенной ему Питерсоном, отдохнуть. В соседней каюте разместился Файербресс. От избытка впечатлений Харламову не спалось. Когда на верхней палубе раздались короткие и бесконечные выстрелы зенитных пушек и очереди крупнокалиберных пулеметов, Харламов услышал стук каблуков — бригадный генерал Файербресс побежал на верхнюю палубу. Немецкие самолеты, прорвавшиеся на рейд, несколько раз совершали налеты на крейсер. Когда бомбежка затихала, Файербресс возвращался в свою каюту. Но как только зенитные пушки открывали огонь по самолетам противника, Файербресс бежал наверх.
Утром во время завтрака Файербресс сказал Харламову:
— Беспокойная ночка выдалась, сэр?
— Я слышал, как вы бегали на палубу, — ответил Харламов.
Как никогда раньше, они поняли друг друга.
6 июня 1944 года передовые части американцев, англичан и канадцев вступили на землю Нормандии. На следующий день после высадки союзников на севере Франции в район боевых действий прибыли начальник Управления стратегических служб генерал-майор Уильям Донован и его помощник Дэвид Брюс. Как только руководители американской разведки вступили на песок французского пляжа, они попали под огонь немецких автоматчиков. Донован, почувствовав опасность, сказал своему помощнику:
— Мы с тобой слишком много знаем, Дэвид. — Достав пистолет из кобуры, главный американский разведчик добавил: — Если станет ясно, что плена не избежать, я застрелю сначала тебя, а потом застрелюсь сам. В конце концов, я твой начальник…
Донован беспокоился не случайно. Он и его помощник были одними их немногих, кто владел информацией об операции «Ультра». Это кодовое наименование имела операция разведки связи, которую проводили Великобритания и США. Операция предусматривала криптоанализ немецких радиоперехватов, зашифрованных машиной «Энигма», а также прослушивание и дешифрование военных сообщений японцев. Начальник Управления стратегических служб и его помощник нарушили строгую договоренность, существовавшую между американской и британской разведками, о том, что офицерам, владеющим информацией по операции «Ультра», категорически воспрещалось показываться в опасных местах и подвергать себя риску пленения. Но ни англичане, ни американцы в годы войны никогда не нарушали вторую строгую договоренность — не передавать Советскому Союзу перехваченные и дешифрованные немецкие и японские сведения. Проект «Ультра» существовал только для англичан и американцев даже после открытия второго фронта.
Перед наступлением ночи Донован и Брюс были эвакуированы на американский флагманский корабль. Их короткое пребывание на французском побережье в истории открытия второго фронта не нашло объяснения и не получило достойной оценки. Возможно, они планировали осуществить дополнительный сбор сведений о противнике. Необходимость в этом проявилась в первый же день вторжения. Недостаток достоверной и полной информации о противнике сковал действия союзников на отдельных участках нового фронта. Именно этими обстоятельствами был не удовлетворен генерал армии Эйзенхауэр. Американский историк Мартин Блауменсон привел в одной из своих книг карандашный набросок непосланной записки Верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами: «Нашим десантам в районе Шербура — Гавра не удалось захватить удовлетворительный плацдарм… и я отвел войска… Мое решение наступать в это время и в этом месте основывалось на лучшей информации, которую только можно было получить. Сухопутные войска, авиация и военноморской флот проявили такое мужество и сознание своего долга, на которое только были способны. И лишь моя вина в том, что случилось…»[330]
Эйзенхауэр пощадил Донована, сказав, что его решения основывались на «лучшей информации, которую только можно было получить». Вину за срыв продвижения союзных войск в районе Шербура — Гавра Эйзенхауэр взял на себя…
Начало операции «Overlord», о котором в Москву сообщил британский премьер-министр Черчилль, обрадовало Сталина. Второй фронт, открытия которого он длительное время добивался, наконец-то был создан.
7 июня 1944 года Сталин отправил американскому президенту Рузвельту следующее послание: «Считаю нужным довести до Вашего сведения, что 6 июня в ответ на послание г-на Черчилля направил ему нижеследующее послание о плане летнего наступления советских войск: Ваше сообщение об успехе начала операции «Оверлорд» получил. Оно радует всех нас и обнадеживает относительно дальнейших успехов.
Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск.
Обязуюсь своевременно информировать Вас о ходе наступательных операций. 6 июня 1944 года»[331].
Глава 9Война разведок продолжается
В годы Второй мировой войны были проведены десятки успешных стратегических наступательных операций. Все они имели одну общую особенность: начинались внезапно, ошеломляли противника, развивались быстро и решительно. Искусством внезапного удара по противнику владели многие германские, японские, советские и американские полководцы.
Внезапность достигалась сохранением в тайне замысла операции, скрытностью подготовки к боевым действиям и введением противника в заблуждение. Наступающим войскам внезапность давала возможность добиваться максимальных результатов при наименьших затратах сил, средств, усилий и времени. Для достижения внезапности полководцы умело использовали условия местности, погоды, времени года и суток, а также данные военной разведки.
Искусство введения противника в заблуждение в годы войны достигло небывалого развития. Умение вскрывать тайные замыслы противника — тоже. Сочетание тщательного учета данных разведки о противнике и фактора внезапного удара на главном направлении было использовано Ставкой ВГК во время разработки плана операции «Багратион», в ходе ее подготовки и проведения.
Операцию «Багратион» решено было начать 19–20 июня. Утверждая 30 мая план Белорусской операции, Сталин, как это было уже не раз, заявил, что ближайшая задача Ставки — помочь командованию и войскам фронтов лучше подготовить и провести задуманную операцию. Перед Государственным комитетом обороны и Генеральным штабом была поставлена задача — обеспечить войска всем необходимым. Сталин предложил направить Г. К. Жукова и А. М. Василевского в Белоруссию в качестве представителей Ставки. Жукову предстояло заниматься координацией действий 1-го и 2-го Белорусских, Василевскому — 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Приступая к подготовке операции, Генеральный штаб, как отмечал в своих воспоминаниях генерал армии С. М. Штеменко, «хотел как-то убедить гитлеровское командование, что летом 1944 года главные удары Советской армии последуют на юге и в Прибалтике»[332].
3 мая командующему 3-м Украинским фронтом было отдано следующее распоряжение: «В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией… Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудования района; в местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия зенитной артиллерии, обозначив одновременно ПВО всего района установкой ЗА и патрулированием истребителей.