В это же время, то есть в первых числах января 1945 года, в центральном аппарате Главного разведывательного управления и в зарубежных резидентурах ГРУ происходили неизбежные изменения, призванные повысить эффективность работы разведки на завершающем этапе войны против Германии. В Центре создавались новые отделы, за рубежом шла перестройка сил разведки по направлениям.
Изменения в первую очередь коснулись положения полковника Александра Сизова, который с 1942 года являлся советским военным атташе при союзных правительствах в Лондоне. В начале 1945 года Сизов был назначен на должность советского военного атташе в Чехословакии. По мере освобождения европейских государств от немецкой оккупации французские, чехословацкие, югославские, голландские и другие правительства в эмиграции возвращались в родные столицы. Немногочисленный аппарат полковника Сизова был расформирован.
В Лондоне продолжал работать генерал-майор Иван Андреевич Скляров, советский военный атташе в Великобритании. В 1944 году Скляров и его коллеги по резидентуре добились значительных результатов в работе. Для оценки их деятельности невозможно использовать обычные критерии. Наиболее важные разведсведения генерал Скляров направлял в Центр в зашифрованном виде по каналам спецрадиосвязи. Известно, что все радиограммы состоят из определенного количества цифровых групп. Эти группы удалось подсчитать. В 1944 году Скляров направил в Центр 586 265 групп зашифрованных донесений! Специалисты считают, что это очень высокий показатель работы. Но как оценить этот результат неспециалистам? Для этого, видимо, следует поступить очень просто: необходимо 586 265 групп зашифрованной секретной информации разделить на количество дней в году — 365. Получается, что ежедневно радист аппарата военного атташе генерала Склярова направлял в Центр 1606 групп, что составляло от трех до пяти радиограмм, содержавших важные разведсведения. Многие из этих донесений после обработки в отделе информации ГРУ докладывались политическому руководству СССР и командованию Красной армии. С первых дней 1945 года Центр ждал от Склярова новых донесений, которые могли бы ускорить разгром фашистской Германии.
Активно действовали резидентуры советской военной разведки в Болгарии, Турции, США, Швеции, Японии и столицах некоторых других государств. В 1945 году в Англии, США, Югославии и Франции продолжали работать советские военные миссии. Задача руководителей этих миссий состояла в своевременной координации действий войск союзных держав и обмене информацией о противнике.
В конце 1944 года произошла замена главы военной миссии СССР в Лондоне. Вице-адмирал Н. М. Харламов получил новое назначение и выехал в Москву. Руководителем советской военной миссии был назначен его заместитель генерал-лейтенант Александр Филиппович Васильев[351], работавший в военной разведке с 1937 года.
В январе 1945-го руководители резидентур военной разведки в США Л. А. Сергеев (Морис) и П. П. Мелкишев (Мольер) получили задания, в которых указывалось на необходимость выяснения позиций руководителей США и Англии по отношению к проблемам «обустройства» послевоенной Европы. Центр сообщал своим резидентам, что выполнение этого задания является первостепенным.
В Москве, Вашингтоне и Лондоне в это время началась ускоренная подготовка к новой встрече Сталина с Рузвельтом и Черчиллем. Срочность созыва этой конференции вызывалась двумя обстоятельствами. Первое — Красная армия наносила мощные удары по войскам противника и настойчиво приближалась к Берлину. Второе — крушение Третьего рейха порождало массу новых международных проблем. Многие из них казались «не только труднопреодолимыми, но и неподдающимися разрешению»[352]. Политическая и идеологическая несовместимость Советского Союза с Англией и США стала очевидной и делала будущее Европы непредсказуемым. Более того, противоречия между союзниками оказались настолько глубокими, что могли привести на заключительном этапе войны к расколу антигитлеровской коалиции, на что и надеялся Гитлер.
Германское руководство имело сведения об этих противоречиях и стремилось использовать их в своих интересах. Гестапо проводило мероприятия, направленные на ослабление сотрудничества СССР с США и Англией, изощренно внедряло дезинформацию, которая должна была внести раскол в отношения между Москвой, Вашингтоном и Лондоном, вело активные радиоигры с советской военной разведкой и внешней разведкой НКГБ, проводило и другие мероприятия, что тоже не составляло тайны для Советского Союза.
Таким образом, вторая задача разведки в январе 1945 года тоже была определена четко — выяснить позиции союзников по вопросам, которые должны были обсуждаться в ходе встречи лидеров СССР, США и Англии в Крыму.
Резидент Морис сообщал из Вашингтона, что «ситуация в Польше и вопрос о ее границах на востоке не затрагивает прямых американских интересов» и что Рузвельт не намерен из-за Польши портить отношения с русскими, когда его войска все еще находятся в трудном положении в Арденнах. Американцы предложат Сталину отдать Польше Львов, но настаивать на этом не собираются. Этот шаг будет предпринят для «успокоения американцев польского происхождения», которых в то время на территории США проживало около шести миллионов.
Мольер, действовавший в Нью-Йорке, сообщал, что «в ходе переговоров Рузвельт будет настаивать на вступлении Советского Союза в войну против Японии после окончания военных действий в Европе».
По данным обоих резидентов, американцы также были намерены обсудить в Ялте вопрос о принципах формирования Организации Объединенных Наций и определить порядок делегирования в структуры ООН представителей от различных государств. Рузвельт опасался того, что Сталин будет отстаивать право каждой республики, входящей в состав СССР, иметь своего представителя в этой международной организации. Его пугало, что в ООН будет пятнадцать представителей от советских республик, которые, естественно, станут поддерживать все предложения, выдвигаемые представителем СССР. Рузвельт мог бы согласиться на присутствие в ООН делегатов только от СССР, Украины и Белоруссии.
Данные Мориса, Бриона, Мольера и других резидентов военной разведки свидетельствовали о том, что в ходе предстоящей конференции в Ялте неизбежны острые дискуссии, но видны были и реальные возможности для достижения компромиссных решений.
Сталин ожидал, что во время крымских переговоров союзники сообщат ему о создании нового атомного оружия. Но ни один резидент не добыл информации о том, что они планируют что-либо сообщить в Крыму о новом оружии, его разрушительных возможностях и самое главное — его предназначении. Атомный фактор не давал Сталину покоя — в Советском Союзе атомного оружия не было. Более того, в начале 1945 года в Кремле даже не видели возможных путей создания в СССР атомной бомбы. Сталин решил занять выжидательную позицию и не показывать своей осведомленности о ходе работ в зарубежных лабораториях. Демонстрация осведомленности об американском атомном проекте могла бы обострить советско-американские отношения на завершающем этапе войны. Поэтому Сталин решил ждать. Если американский президент сообщит ему о ведущихся в США работах по созданию атомной бомбы, то можно надеяться на поступательное развитие советско-американских отношений. В противном случае лучше не спрашивать Рузвельта о том, что это такое — атомная бомба, которую ускоренными темпами создают американцы.
Информация, добытая Морисом, Мольером и Брионом, была учтена Сталиным при подготовке к встрече с руководителями США и Англии. Поскольку позиции Рузвельта и Черчилля тоже прояснились, была разработана тактика переговоров и определены пределы возможных компромиссов. В частности, Сталин решил постепенно уступить Рузвельту в вопросе о количестве представителей в ООН от СССР и союзных республик, если американский президент пойдет на компромиссы в ходе решения других вопросов…
По пути в Крым 2 февраля Рузвельт и Черчилль встретились на борту американского крейсера «Куинси», который стоял на рейде мальтийской столицы Ла-Валлетты. Делегации двух государств окончательно согласовали свои позиции по всем вопросам, которые им предстояло обсуждать со Сталиным. Никто из американцев или англичан, входивших в состав делегаций США и Великобритании, не мог предположить, что основные позиции Рузвельта и Черчилля на предстоящих переговорах в общих чертах уже известны в Москве.
3 февраля 1945 года Рузвельт и Черчилль прибыли в Ялту. Рузвельту было предложено разместиться на первом этаже в царских апартаментах Ливадийского дворца. Зал заседаний, как и банкетный зал, был рядом. Это устраивало американского президента. Он не боялся подслушивающих устройств советской разведки. Все вопросы и пути их решения уже были обсуждены с Черчиллем.
Английская делегация разместилась в Воронцовском дворце. Черчилль был доволен оказанным ему вниманием. Но он никогда не изменял своего негативного отношения к большевистской России и готовился к упорным переговорам со Сталиным. Встреча в Ялте должна была помочь приблизить разгром фашистской Германии, а также создать перспективу развития взаимоотношений союзников. В ходе ялтинских дискуссий лидеры трех государств должны были определить послевоенное будущее всего человечества.
Советская делегация прибыла в Ялту 4 февраля и расположилась в Юсуповском дворце.
Сталин и Рузвельт встретились как старые друзья — в большой дипломатии улыбки и рукопожатия обязательны.
Первое пленарное заседание было проведено 5 февраля. Открывая конференцию, Сталин, относившийся к Рузвельту с подчеркнутым вниманием, предложил ему председательствовать на конференции, как и в Тегеране.
Вечером на банкете Сталин провозгласил тост за «наш союз» и пояснил: «В союзе союзники не должны обманывать друг друга. Возможно, это наивно. Опытные дипломаты могут сказать: “Почему я не должен обманывать своего союзника?” Но я как наивный человек думаю, что лучшим для меня является не обманывать своего союзника, даже если он глуп. Возможно, наш союз силен, потому что мы не обманываем друг друга или потому что не так просто обмануть друг друга»