Иногда в Будапешт к ним приезжал Алекс.
Тем временем обстановка в Венгрии осложнялась, и ГРУ начинало беспокоиться за безопасность Стига и Элизабет. 9 ноября на советском военном самолете они вылетели в Москву. Их новая квартира располагалась на улице В. Ульбрихта. Вскоре получили новые паспорта. Теперь они были Артуром и Эммой Шнайдер, немцами Поволжья.
Опять встречались с Алексом и Татьяной. У Стига и Элизабет была новая служанка и деликатесы со склада ГРУ. Но денег уже не хватало. Вскоре Берлингу поднимают зарплату до 500 рублей в месяц.
Наступает 1990 год. Принято решение о выезде Стига и Элизабет за границу. Куда? Им предлагают три страны: ЮАР, Египет, Ливан. Берлинг останавливается на Ливане. Начинается подготовка к отъезду. Вновь идет работа по легенде. Теперь Стиг – выходец с Британских островов, воевал в Родезии, был ранен. С Элизабет они познакомились в госпитале, где она работала санитаркой.
«23 ноября 1990 года, – напишет потом Берлинг, – квартира была полна генералами, которые давали советы, шла погрузка багажа. Алекс предупредил меня воздержаться от контактов с западными посольствами, в противном случае ГРУ ничем не сможет помочь.
Я понимал, что Алекс сыт по горло заботами обо мне и Элизабет…»
Да, это действительно так. Три года полковник в отставке Никифоров старался накормить, напоить, одеть, обуть, развлечь, найти занятие, поселить своего бывшего агента и его гражданскую жену. Это было целое оперативное мероприятие, которое не так уж часто проводят наши спецслужбы. Ко времени убытия Стига и Элизабет в Ливан Александру Никифоровичу исполнился 71 год.
Хотел было написать, что это последняя, заключительная спецоперация военного разведчика, но на всякий случай решил проверить. Спросил об этом самого Никифорова. Тот улыбнулся, вытащил из шкафа коробочку, открыл. На красном сукне лежал орден Мужества.
– За прошлые заслуги, Александр Никифорович?
Он молча выложил на стол еще несколько орденов – два Красной Звезды, Отечественной войны.
– Вот эти за прежние заслуги, а Мужества – за нынешние.
Право, странно слышать такое. Передо мной сидел человек, которому было за восемьдесят. Видимо, Александр Никифорович почувствовал мое замешательство и постарался успокоить.
– Орден Мужества мне вручил помощник Президента России в 1998 году.
– За что? – не удержался я, в ту же минуту осознавая несусветную глупость своего вопроса. Ни одна мышца не дрогнула на лице старого, мудрого разведчика.
– За выполнение специального задания Главного разведывательного управления.
Что ж, теперь, по крайней мере, все стало на свои места. Остальное – государственная тайна. Пока.
«Код Устюменко»
В кабинет помощника начальника отдела радиоразведки заглянул дежурный офицер.
– Устюменко! К начальству! Полковник Тюменев вызывает.
Капитан отложил в сторону папку, подтянул ремень, колечками пальцев согнал складки гимнастерки назад. Все, теперь он готов предстать пред светлы очи начальника отдела радиоразведки Главного разведуправления.
Отдел их был небольшим. Он занимался специальными, кадровыми и инженерно-техническими проблемами, поддерживал тесный контакт с разведорганами фронтов, активно работал по всем проблемам оперативной деятельности, обеспечения частей ОСНАЗ и организации взаимодействия с соседями. Отношения отдела радиоразведки с фронтовыми разведчиками носили деловой, конкретный и доверительный характер.
С начальником им повезло. Алексей Александрович всегда был в курсе изменений в группировке войск противника, обладал редкой оперативной памятью. Оперативность Тюменева при решении вопросов по запросам частей была мгновенной. Важно и другое. Он безгранично доверял подчиненным: знал, что его не подведут.
Недавно, в середине 1942 года, жизнь устроила серьезный экзамен отделу Тюменева. К тому времени стало понятно, что все усилия фронтовых радиочастей ОСНАЗ сводятся, по сути, к нулю из-за опозданий при их передаче кодом Бодо. Собранные со всех фронтов и представляющие огромную оперативно-стратегическую ценность они просто не попадали в общую разведсводку Генерального штаба за прошедшие сутки.
Почему это происходило? Да потому, что ежесуточные сводки радиоразведки передавались с фронтов в Москву только после прохождения оперативных и общих разведсводок.
Сложившуюся очередность в передаче материалов в Центр радиоразведчики, естественно, изменить не могли. Но и мириться с подобным положением не хотели. Ведь данные радиоразведки теряли свою актуальность.
Офицеры отдела понимали – это дело их чести решить эту техническую головоломку. И выход был найден. Связь с фронтовыми ОСНАЗ организовали по радио и теперь получали оперативные донесения в Москве на радиоузле ГРУ. Отдел радиосвязи помог коллегам и взял на себя связь с радиодивизионами.
Однако и этого не хватало. Для радиосвязи нужен был код, который бы учитывал специфику передаваемого материала и позволил наиболее экономно его шифровать. И тогда полковник Тюменев поручил разработку кода ему, своему помощнику. Почему начальник поступил так, трудно сказать. Были в отделе офицеры и поопытнее Устюменко. Возможно, Алексей Александрович учел то обстоятельство, что капитан еще в довоенное время служил в штабе маршала Блюхера на Дальнем Востоке и имел опыт работы в качестве криптографа.
Задача, признаться, была не из легких, но Александр с ней успешно справился. Код был разработан, изготовлен для каждой из радиочастей ОСНАЗ. Вскоре с приемного центра в отдел радиоразведки по телетайпу в зашифрованном виде стали поступать разведсводки из каждого фронтового дивизиона. Теперь в общую разведсводку Генерального штаба стали включаться самые свежие данные радиоразведки всех фронтов.
Александр тогда еще не знал, да и знать не мог, что «код Устюменко» будет исправно работать всю войну. Впрочем, до конца войны было далеко, на дворе стоял декабрь 1942 года, и капитан спешил к начальнику, не подозревая, что его ждет новая боевая задача.
После доклада полковник Тюменев предложил офицеру присесть. Некоторое время молчал, потом заговорил, но почему-то тише обычного. Алексей Александрович не приемлел командного тона, с подчиненными всегда разговаривал спокойно, не повышая голоса. Но сейчас он говорил почти шепотом.
«Меня вызвал Тюменев, – вспоминал Александр Иванович, – заговорщически, шепотом сказал, что следует быстро выехать на фронт. Задание заключалось в том, чтобы в определенном месте встретить, принять подходящую часть ОСНАЗ, обеспечить ее развертывание и ввод в действие в границах действующего там „хозяйства“.
Что это за „хозяйство“? Тюменев мог строго секретно сказать только то, что это новое большое „хозяйство“, штаб которого расположен в районе западнее или юго-западнее Михайловки (район северо-западнее Сталинграда). Он обвел на карте большой круг и заметил, что сказанное представляет большой секрет.
Вот задача: ни названия, ни номера войсковой части, ни места расположения штаба, ни фамилии командующего „большим хозяйством“.
Потом станет известно, что Сталинградская операция находилась под большим секретом и были приняты все меры к тому, чтобы скрытно сосредоточить крупные массы войск в излучине Дона и сформировать первый мощный Юго-Западный фронт под командованием генерала Н. Ватутина.
Не было нигде никаких указаний или стрелок, которые помогли бы найти путь в части и соединения фронта.
В тот вечер я вскочил в первый отходящий поезд с Павелецкого вокзала. Этим начался мой многодневный марафон. Но на следующее утро поезд остановил свой бег, проводница объявила, что дальше поезда не ходят и, кому нужно дальше ехать, надо пересаживаться в проходящие эшелоны.
Эшелоны везли массу войск на юго-восток.
Одним из эшелонов я добрался до узловой станции Ртищево. После долгих странствий поймал конкретную машину и через полтора суток прибыл в г. Калач, где располагался штаб Юго-Западного фронта. Быстро нашел разведотдел и начальника разведки фронта, представился ему. Это было уже 10 декабря 1942 года, к этому времени возрожденный Юго-Западный фронт уже успел замкнуть кольцо окружения Сталинградской группировки противника.
В начале января появился 469-й радиодивизион ОСНАЗ, преданный фронту. Им командовал опытный радиоразведчик Н. Матвеев».
Так началась работа Устюменко на фронте. В этой командировке на первый взгляд не было ничего необычного. Конечно же, главной заботой Тюменева и его подчиненных был фронт, то есть разведдивизионы ОСНАЗ, действующие в боевых условиях. Усилия офицеров отдела были сосредоточены на непрерывном анализе работы каждой части. Для этого использовались данные ежедневного контроля за количеством добываемой информации. Офицеры отдела часто выезжали в войска. И необходимость в таких командировках не подвергалась сомнению. Ибо война требовала совершенствования существующих и выработки новых форм и методов ведения радиоразведки. А эти наиболее рациональные формы как раз и рождались в результате личных контактов офицеров отдела с коллегами из частей.
Нередко офицерам отдела приходилось выезжать в войска, чтобы на месте возглавить работу по развертыванию и вводу в действие частей радиоразведки. Собственно, эта задача стояла и перед капитаном Устюменко. И, действительно, ничего тут нового и сложного, если бы не фронтовые обстоятельства.
Дело в том, что аппарат начальника разведки фронта оказался укомплектованным в основном офицерами армейского звена. Ведь штаб фронта разворачивался на базе штаба одной из армий. А это означало, что никто из офицеров разведотдела раньше с работой радиоразведки не встречался и специфики деятельности дивизионов ОСНАЗ не знал. Пришлось, как говорят, осваиваться на марше, приобщать разведотдел фронта к деятельности этой службы.
Процесс вхождения дивизиона в боевую обстановку тоже оказался крайне тяжелым. По сути, начинали с нуля. Отправные сведения по радиосетям противника отсутствовали. Сосед слева, начальник радиоразведки разведотдела штаба Донского фронта И. Лобышев, тоже ничем помочь не мог.