Парни переглядываются и фыркают в унисон.
— Да уж, наградил кличкой твой благоверный, хрен отвертишься теперь, — отвечает Егор и выразительно смотрит на Макса.
Мой благоверный?
— Кстати, приятно познакомиться, — улыбается Лёша во все тридцать два.
Прежде чем я успеваю сообразить, Лёша хватает мою руку и подносит к своим губам, отчего я, наверно, становлюсь точной репродукцией свеклы. Но коснуться тыльной стороны моей ладони парень не успевает: Макс сгребает его за шиворот и отпихивает в сторону, одновременно другой рукой пряча меня за свою спину.
— Только не её, — произносит он, и в его голосе при этом звучит неприкрытая угроза. — Видит Бог, я за тебя под поезд лягу, но до неё не смей дотрагиваться.
Я удивлённо роняю на пол челюсть и выглядываю из-за его руки, потому что до плеча не дотягиваюсь. Егор, Лёша и Костя смотрят на Максима, словно перед ними пришелец; брови Ксении удивлённо взлетели вверх, но вместе с тем в глазах светится плохо скрытая радость; а вот Кирилл выглядит каким-то… самодовольным, что ли.
— Даже не знаю, позлорадствовать или пожалеть тебя… — выдаёт он только парням понятные слова, потому что я уж точно ничего не понимаю.
Максим морщится от его слов.
— Я же уже извинился, чего ещё ты хочешь?
Кирилл усмехается.
— Да ладно, это я так, для проформы. Рад за тебя.
Теперь уже мои брови подтягиваются до самых корней волос, как совсем недавно у Ксении. Что вообще происходит?
Перевожу вопросительный взгляд на затылок Максима.
— Я чего-то не знаю?
Я определённо чего-то не знаю.
Макс поворачивает ко мне голову и пару минут просто смотрит на меня так, словно видит впервые, а потом сгребает меня в охапку под свою левую руку.
— Ничего особенного, детка. Потом как-нибудь расскажу.
Слышу весёлый смех Ксении и поворачиваюсь к ней.
— У нас с Кириллом всё точно так же начиналось, — поясняет она. — Особенное прозвище, эти долгие обжигающие взгляды, говорящие без слов…
Прячу смущённое окончательно лицо на груди Максима.
— Она просто чудо, Макс, — вновь слышу голос Ксении, но уже гораздо ближе, и чувствую её руку на своём плече. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы подружились.
«Знала бы ты, как мне хочется иметь настоящих друзей…» — мысленно вздыхаю я.
Лицо девушки ни капли не фальшивит и выглядит очень даже открытым.
— Думаю, можно попробовать, — неуверенно отвечаю, и Ксения улыбается.
— Надо обязательно встретиться как-нибудь без мальчишек и поболтать, как ты на это смотришь?
— Отлично, но не в ближайшем будущем, извини, — отвечает вместо меня Макс, и мой рот удивлённо распахивается.
— Ну точно влюбился, — ворчит Лёша.
Влюбился?
— Он, конечно, будет всё отрицать, но ты его не слушай, — перебивает Кирилл, обращаясь явно ко мне, но при этом смотря на Макса.
Мне почему-то начало казаться, что над головами начали собираться грозовые тучи, которые вот-вот выльются во что-то серьёзное.
— Ну что вы девочку пугаете? — недовольно ворчит Ксения. — Она же не в курсе, что это ваша обычная манера общения; на ней вон лица нет.
Все шесть пар глаз устремились на меня, и, непривыкшая к такому повышенному вниманию, я вновь краснею.
— Не обращай внимания, детка, — усмехается Макс. — Я ж говорил, мы друг за друга горой, даже если кто-то иногда несёт хе… полную чушь.
Вот честно, мне очень приятно, что ради меня он старается исправить свою речь, но вот его парни отчего-то испытывают противоположные чувства.
Лёша, например, подозрительно щуриться.
— Не понял, а ты с каких это пор начал свой привычный лексикон менять? Я так тебя скоро совсем понимать перестану.
— С тех самых, — вызывающе отвечает Макс и прижимает меня к себе ещё сильнее.
Егор закатил глаза.
— Вот ничего не имею против вас, девочки, — бросает он на нас с Ксенией выразительный взгляд, — но Боже упаси меня от такого геморроя.
— Это с твоей-то Олей? — скептически интересуется Кирилл. — На что поспорим, что через месяц ты влюбишься?
— Знаешь что? Иди-ка ты…
Договорить Егор не успевает, потому что Макс взмахом руки просит его замолчать.
— Не ругайся при девочках.
У всех присутствующих коллективно взлетают брови, но от комментариев воздерживаются.
— Пошли уже на пары. Раньше сядем — раньше выйдем, — избито шутит Лёша.
Компания дружно трогается с места; я на буксире у Макса, потому что от количества пережитых эмоций едва передвигаю ноги. Но не успеваю сделать и пары шагов, когда на локоть опускается чья-то рука.
— Могу я украсть твою девушку на пару минут? — мягко спрашивает Макса Ксения.
Он неуверенно кивает и позволяет ей утащить меня в сторону, но при этом сам застывает на месте.
— Послушай, Нина, Макс рассказал мне, что тебе через многое пришлось пройти… — Я ошарашенно уставилась на девушку, которая тут же успокаивающе покачала головой. — Нет-нет, он не сказал, через что именно, просто упомянул, что было нелегко. Послушай, мальчики иногда бывают немного… агрессивными и грубыми, но они вовсе не плохие. Мне тоже сначала было немного непривычно видеть Кирилла пьяным, но…
— Пьяным?
Мои глаза широко распахиваются, когда до меня доходит смысл сказанного девушкой: парни пьют, а, значит, и Макс тоже. Внутри густой чёрной смолой начал разливаться первобытный страх, потому что с пьяными у меня был только один опыт — весьма неприятный и очень болезненный.
— Нет-нет, они совершенно не буянят, — улыбается Ксения. — Я даже не помню, что бы меня ещё что-то смешило так сильно, как эта нестоящая на ногах пятёрка.
Недоверчиво хмурюсь.
— Что же здесь смешного?
До меня действительно не доходит, потому что всякий раз как отец напивался, впору было рыть окопы и прятаться где-то поглубже. Желательно в другом городе. Но и трезвый он тоже был не особенно со мной любезен, разве что реже поднимал на меня руку, но и такое тоже случалось.
Ксения внимательно изучает моё лицо, пока я героически сражаюсь с собственными страхами в голове.
— Кто-то, будучи пьяным, тебя обидел, не так ли?
Я понуро опускаю голову.
— Родители.
Ответ выходит тихим и нерешительным, потому что Ксения — единственный пока ещё чужой мне человек, которому я решилась открыться. Алиса была моей подругой, поэтому знала о моей ситуации, а Макс узнал о ней случайно — когда проследил за мной до самого дома и застал всё это нелицеприятное действо.
— Мне очень жаль, — искренне произносит она, и в её голосе я не слышу ни капли фальши или отвращения: в конце концов, многие, узнав, что я дочь неблагополучных родителей, могли бы запросто потерять желание со мной общаться. — Но эти ребята не такие. Да, у них срывает словесные тормоза, и они начинают нести всякий бред, но при этом никогда не делают глупостей, — ну, по крайней мере, в масштабном смысле.
— А бывает и не масштабный?
Ксения улыбается.
— Ещё как. Жаль, что ты не застала аэрографию на их машинах — в свой последний большой загул они сделали себе татуировки и разрисовали свои машины.
— В каком именно месте они сделали тату? — нахмурившись, спрашиваю я.
Что-то я не припомню, чтобы видела что-то такое у Макса. Разве что она находится где-то в труднодоступном месте…
— На правом предплечье.
Мои брови удивлённо поползли вверх: как я могла не заметить на его руке тату?
«Очень просто, — отвечает внутренний голос. — Ты была настолько занята его родинками, что вообще больше ничего не видела».
С этим я не могу не согласиться: всякий раз при взгляде на них мозги словно отключаются. Думаю, если у меня в тот момент спросить моё имя, я вряд ли отвечу.
Поворачиваю голову в сторону Макса и натыкаюсь на его изучающий взгляд. Даже отсюда, хмурый и задумчивый, он выглядит таким красивым, что я просто теряюсь и никак не могу взять в толк, что он во мне нашёл. Разве что я, как и все ущербные, вызываю у него чувство жалости…
— В общем, если вдруг они решат собраться вместе, не паникуй и не торопись сбегать он него, — продолжает девушка, пока мы с Максом играем в «гляделки». — Судя по тому, что я сегодня видела, ты ему очень дорога, и он ни за что тебя не обидит.
— Я знаю, что не обидит, — тихо выдыхаю я, потому что в первом утверждении Ксении слишком сомневаюсь.
Девушка тепло мне улыбается и бредёт в сторону входа, предоставив мне возможность идти с Максом.
— О чём вы говорили? — как будто без интереса спрашивает он, хотя я вижу его хмурый вид.
— Да так, ни о чём, — бормочу в ответ.
Пока что я не хочу делиться с Максом тем, что знаю о его развлечениях. Мне бы очень хотелось верить, что я никогда не увижу его в таком состоянии, но если всё-таки увижу, мне сначала надо подготовить свою психику к тому, что Макс — не мой отец.
Парень уверенно берёт меня за руку, пока мы вместе шагаем на факультет психологии, и только сейчас я начинаю осознавать, какой подвиг мне предстоит совершить: после того, как я узнала о двуличии Алисы, мы впервые столкнёмся с ней, и она, скорее всего, даже не в курсе того, что мне всё известно. Притворяться я никогда не умела, и она сразу догадается, что что-то не так, поэтому лучше сразу расставить все точки над «и» и оградить себя от ненужной нервотрёпки.
В просторном фойе Максим останавливается, потому что мы должны разойтись в разные коридоры и не увидимся до самого конца учебного дня: на переменах у меня нет времени праздно болтать ни о чём — то, что я больше не живу с родителями, никак не влияет на мою цель окончить университет с достоинством.
— Не слушай её, что бы она ни говорила, — твёрдо произносит он. — Ради собственной шкуры она готова сказать и сделать всё что угодно. Не думай, что я говорю это лишь для того, чтобы спасти свою шкуру — это не так. Просто однажды я уже проигнорировал её преследования, и после попал в неприятную ситуацию; не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое. — Он целует мою ладонь и прижимает её к своей щеке. — И пожалуйста, хотя бы в этот раз не сбегай и дождись меня.