Он ставит свою машину на сигнализацию, берёт меня за руку и уверенно ведёт в дом. В квартире первым делом бреду на кухню, на ходу пытаясь придумать, чем накормить парня, но он перехватывает меня на полпути.
— Я не голоден, — качает головой, и одновременно с этим сталь в его глазах темнеет. — Вернее, голоден, но в другом смысле.
Стараюсь сдержать смех, пока он закидывает меня на своё плечо.
— Здесь же мама! — шепчу и кусаю его за ухо.
Макс тихо рычит.
— Ты сейчас только усугубляешь своё и без того тяжёлое положение.
Он уверенно заносит меня в мою бывшую комнату, и его глазам предстаёт безликое помещение, практически лишённое мебели и моих личных вещей. Так и застывает посреди комнаты, прямо перед прожжённым кружочком на полу.
— Охуеть, — вырывается у него, а я даже не могу сделать ему за это замечание. — И после этого ты говоришь о какой-то любви к этим моральным уродам?!
Тяжело вздыхаю: спорить сейчас совершенно не хочется. К тому же, когда смотрю на то, во что превратилась моя спальня, поневоле начинаю чувствовать, что Макс прав. Парень осторожно ставит меня на пол, но из рук выпускать не спешит.
— Сначала спрошу самое простое: что здесь делала Алиса?
Могла бы догадаться, что Макс увидит её: он ведь уже был здесь, когда она уходила.
— Прощение просила.
Парень подозрительно щурится.
— Только не говори…
— Нет, — перебиваю его, и он расслабляется. — Не надо принимать меня за совсем уж слабохарактерную.
— Вообще-то, именно такой ты и выглядишь со стороны.
И снова внутри разливается горечь оттого, насколько он прав.
— Теперь о серьёзном: когда ты уже перестанешь быть такой наивной и поймёшь, что действительно нужна только мне?
От такого заявления у меня начинает кружиться голова: это не то же самое, как если бы он сказал «я люблю тебя», но эффект один и тот же. Из-за этого даже не обратила внимания на жестокую правду в его словах.
— Я нужна тебе? — вырывается из меня.
Макс притворно злится.
— Конечно, нужна, глупая! Разве сама не заметила?
Качаю головой.
— Я из тех, кому нужны ещё и словесные подтверждения.
Макс хитро щуриться.
— Могу ещё и на деле доказать, но сначала ответь на вопрос.
Прячу лицо в ладонях.
— Я знаю, что нужна родителям только для определённых целей, но мне страшно признавать это, потому что тогда я окончательно останусь одна.
Он отнимает руки от моего лица и заставляет посмотреть на него.
— Сколько раз я должен повторить, что ты не одна, чтобы ты услышала меня?
Не удерживаюсь и провожу пальцами по его губам.
— Я тебя слышу, но совершенно не понимаю, о чём ты говоришь, потому что твои губы меня отвлекают.
Макс ловит мой палец зубами и слегка прикусывает, отчего у меня сбивается дыхание, и бегут мурашки по коже, а после берёт меня за плечи и… разворачивает к себе спиной.
— Так легче? — слышу его смеющийся голос. На мой тяжёлый вздох он лишь веселится ещё больше. — Итак, на чём мы остановились?
— На том, что ты со мной? — неуверенно спрашиваю.
— Да, именно. — Чувствую его дыхание на своей шее, и голова тут же берёт выходной. — А говоришь, что ничего не поняла.
— Перестань играть со мной.
Его ладонь забирается под мою кофту и тормозит на животе.
— Ни за что. Сначала ты должна ответить, готова ли ты оставить свою прошлую жизнь и быть со мной? Но только честно.
Можно подумать, я когда-то вела себя по-другому; я ведь врать совершенно не умею — должно быть, какой-то сбой в мозгу.
— Что оставить? — спрашиваю, когда его рука возобновляет движение и замирает в сантиметре от моей груди. — Макс, ты садист.
— Разве? — невинно интересуется он, и я слышу в его голосе улыбку. — По-моему, я очень даже нежен, а это и близко не в моём характере.
— Аахх! — срывается с губ тихий стон, когда к «пытке» подключается его вторая рука, сжимающая моё бедро. — Я тебя ненавижу.
Макс смеётся, и его смех вибрирует на моей шее.
— Я думаю, ты испытываешь ко мне совершенно противоположное чувство, — мурлычет он в моё ухо и слегка прикусывает мочку. — Так что? Оставишь?
Дышу как астматик, когда его рука начинает движение вверх по моей ноге.
— А слабо спросить то же самое без этих твоих уловок? — рвано выдыхаю. — Или ты в своих силах не уверен?
— Я уверен в себе на все сто процентов, детка, но честно играть — не в моих правилах.
Его рука движется по внутренней стороне моего бедра и останавливается прямо…
— Чёрт, — вырывается очередной стон, и я безуспешно пытаюсь отдышаться.
— Тебя не учили, что ругаться не хорошо? — игриво спрашивает Макс.
— А самого-то? — возвращаю шпильку: это я всегда ворчу на него за то, что он ругается.
— Всё прекратится, когда ты ответишь на мой вопрос.
Вот же шантажист… А я между тем уже совершенно не хочу, чтобы он останавливался. Только не сейчас.
— Боже… — скулю я, потому что его пальцы прикасаются к эпицентру «пожара».
— Нет, это всего лишь я, — усмехается парень, а мне очень хочется его стукнуть. Или укусить. На худой конец просто хочется ЕГО. — Ты готова ответить?
— Мне кажется, что ты уже знаешь ответ, но тебе принципиально услышать его от меня, — шепчу: разговаривать нормально я уже благополучно разучилась.
— Умница, детка, — копирует мой шёпот, и его руки медленно тянут с меня мой свитер, пока сверху на мне не остаётся только бельё. — Я уже говорил, какая ты красивая?
— Перестань меня мучать, — обречённо прошу я, пока проворные пальцы Макса расстёгиваю пуговицу на моих джинсах.
— Отвечай на первый вопрос.
Он на секунду отлепляется от меня, а когда возвращается, я спиной чувствую его горячую кожу — Макс снял свою толстовку.
— Мы почти в равных условиях, — мурлычет он; верх моего белья отлетает в сторону, и я ощущаю его горячие ладони на своей груди. Это настолько… крышесносно, что я моментально теряю нить разговора. — Ты оставишь свой дом ради меня?
Можно подумать, я не сделала этого ещё месяц назад…
— Ты — подлый демон-искуситель! — Очередной стон. — Оставлю.
Макс вновь смеётся.
— Отлично, на первый вопрос ты ответила. — Господи, да сколько их у него?! — Теперь следующий: почему?
— Да ты не только садист и шантажист, ты ещё и провокатор! — обвиняюще ворчу я, пока Макс стаскивает с меня джинсы.
— Это не ответ, — журит он, и его губы обжигают моё бедро в том месте, где ещё совсем недавно была его рука.
Жмурюсь от удовольствия, когда его губы прокладывают дорожку от бедра до моего живота; парень так и остаётся передо мной на коленях, и на нём самом я тоже не замечаю джинсов. Он прикусывает кожу на животе, и я уже с силой глотаю воздух.
— Потому что ты очень убедительно просишь.
Запускаю пальцы в его волосы, потому что мне нужно держаться хоть за что-то, чтобы не упасть.
Макс улыбается и смотрит на меня снизу-вверх.
— Будем считать, что я поверил в то, что это настоящая причина. — Я подозрительно щурюсь: сдаётся мне, этот соблазнитель в курсе моих ночных признаний… — И последнее: по шкале от одного до десяти — насколько я хорош с этого ракурса?
Закатываю глаза и опускаюсь, подобно ему, на колени.
— На тысячу. И заткнись уже, наконец.
А чтобы у него не возникло желания задать очередной вопрос, я просто впиваюсь в его губы. Несколько минут мы самозабвенно целуемся, а после Макс переносит меня на кровать, и ближайшие несколько часов мне вполне обоснованно кажется, что даже в кратере действующего вулкана не так жарко.
Первое, что я вижу, проснувшись утром — умиротворённое лицо Максима, которое я покрываю поцелуями, потому что, несмотря на мой трудноисправимый характер, он всё равно перешагнул через собственную гордость и приехал. Почему же я не могу отплатить ему чем-то похожим, — например, перестать жалеть тех, кто этого не заслуживает и всецело обратить внимание на Макса, который постоянно рядом.
— Ещё пять минут, и я точно встану, — хриплым после сна голосом бурчит он и переворачивается на живот, практически уткнувшись лицом в стену.
Тихонько смеюсь, целиком забираюсь на парня, мурча, и трусь лицом о его лопатки, усыпанные родинками. Иногда целую тёплую кожу или кусаю парня за плечо — почему-то сейчас хочется быть с ним именно такой.
— Если это твоя месть за вчерашнее, то я буду мучить тебя чаще, — улыбается Макс. — Буди меня так каждое утро.
Улыбаюсь в ответ, потому что парень говорит так, словно уверен, что мы будем вместе как минимум вечность.
— Нам правда пора вставать, — шепчу ему на ухо.
Слышу его тихий вздох.
— Ты сегодня сверху? — будто бы невинно спрашивает он, но я вспыхиваю от такого пошлого намёка и скатываюсь с его спины обратно на кровать.
Однако далеко убежать не получается: Макс прижимает меня спиной к матрасу и нависает сверху.
— Далеко собралась?
Его игривый тон так сильно мне нравится, что я отдала бы что угодно, лишь бы Макс всегда был таким.
— Нина, а где ты положила документы отца? — слышу голос мамы, которая заглядывает в комнату.
Господи, хорошо, что я успела нацепить футболку парня, а он был прикрыт в самых стратегически важных местах одеялом. Лицо Макса моментально меняется, словно кто-то невидимый щёлкнул пультом: игривость исчезла, осталась только колючая холодность.
Выражение лица матери было двояко: с одной стороны растерянность оттого, что её дочь оказалась в одной постели с парнем, с другой — страх, потому взор Макса был способен заморозить даже лёд.
— Я, наверно, не вовремя… — замялась родительница.
— Чертовски верно, — холодно отвечает Макс, и мать тут же ретируется куда-то в сторону кухни.
Поворачиваю к себе его лицо, и парень тут же зажмуривается.
— Ты же не собираешься устраивать скандал? — с подозрением спрашиваю я.
Уж слишком напряжённо были сжаты его губы.
Парень медленно открывает глаза, и меня буквально начинает трясти оттого, какая мощная буря бушует в его взгляде.