Лекарства и операции, которые стоит рассмотреть
Для многих из вас угроза развития рака груди – это постоянная тревога, которая мешает жить и вытесняет спокойствие страхом. Но у вас есть сила, вы можете контролировать ситуацию, вы и только вы владеете своим телом и несете ответственность за его здоровье и болезни. А когда вы вооружены последней информацией о том, как значительно снизить опасность как возникновения первичного рака молочной железы, так и рецидивов, эта информация может изменить вашу жизнь. Если вам из предыдущих глав показалось, что ваш риск выше, чем вам хотелось бы, проконсультируйтесь с врачом насчет более радикальных шагов, чем изменение диеты и образа жизни.
Решение о более массированном вмешательстве с помощью лекарств и операций должно начаться с дискуссии с вашим врачом о том, достаточно ли только быть под наблюдением. В таких разговорах я заметила три типа характера. Первый – «парусник». Такие женщины спокойно относятся к риску и вполне уверенно себя чувствуют с рентгенографией, самостоятельным осмотром груди (СО) и клиническим обследованием молочных желез (КО). Или же они могут быть спокойны, достаточно молоды (менопауза не наступила) или одиноки, так что просто не хотят раскачивать лодку, принимая лекарства, искусственно вызывающие менопаузу, или тем более удаляя грудь. Второй тип – «лайнер». Таким женщинам хочется больше стабильности и предсказуемости, чем может дать маленькая лодочка, и мы добавляем к скринингу еще и профилактические таблетки. Наконец, есть еще женщины, которых я называю «моторными лодками». Их не интересуют ни снимки, ни осмотры, ни лекарства. Такая женщина может сказать: «Эта грудь пытается меня убить! Я больше не хочу ее иметь». Мы рассматриваем хирургические варианты и кратчайшим путем отправляемся к суше.
В этой главе мы сначала рассмотрим лекарства, а потом перейдем к операциям.
Профилактическая терапия
Есть довольно пугающий термин: химиопрофилактика. Он, как нетрудно догадаться, получил свое название от слова «химия»; химиопрофилактика – это набор химических препаратов (лекарств), которые используются для профилактики рака, в частности рака груди. Я использую здесь этот термин, чтобы вы смогли узнать его в другой онкологической литературе, но для наших целей давайте возьмем более нейтрально звучащее название – «профилактическая терапия»[526]. Все ее средства принимаются перорально, в форме таблеток или жидкостей; они работают, ограничивая действенность ваших натуральных эстрогенов, которые прикрепляются к эстрогеновым рецепторам, сидящим на раковых клетках, и подпитывают их рост и деление. Если какой-либо из трех нижеперечисленных факторов относится к вам, я рекомендую вам проконсультироваться с вашим врачом по поводу профилактической терапии.
• Атипичная протоковая гиперплазия (АПГ), атипичная дольковая гиперплазия (АДГ) или лобулярная карцинома in situ, обнаруженные во время биопсии.
• Возраст 35 лет или старше и риск развития рака груди 1,66 % и более в следующие пять лет (это вы можете рассчитать с помощью калькулятора на сайте pinklotus.com/gail).
• Наследственная генетическая мутация вроде BRCA.
Поскольку 80 % всех случаев онкологических заболеваний развиваются после 50 лет, к старости начинает происходить что-то странное, и это «что-то» – эстроген. Как я уже упоминала, ваш организм производит эстроген всю жизнь, потому что в надпочечниках, яичниках, жировых клетках и мозговой ткани живет фермент под названием «ароматаза», который перерабатывает андрогены вроде тестостерона в эстрадиол. Кроме того, если вы помните, клетки рака груди «угоняют» ароматазу в жировой ткани груди и используют ее для производства собственных запасов эстрадиола. Я напоминаю вам об этом потому, что некоторые лекарства на рынке, например экземестан (коммерческое название – Aromasin), анастрозол (Arimidex) и летрозол (Femara), действуют как ингибиторы ароматазы (ИА). Они деактивируют ароматазу, снижая тем самым количество эстрогена, циркулирующего в вашем организме. Так что после того, как ваши яичники перестанут функционировать, эти антиэстрогены перекроют единственный оставшийся путь производства эстрогена.
При высоком риске рака молочной железы женщины идут на про- филактические меры, которые помогают снизить количество эстро- гена. По данным исследований, результатом такого лечения может стать снижение опасности онкологического заболевания на 65 %.
Испытания доказывают, что профилактические терапии довольно-таки хорошо оправдывают «профилактическую» часть названия. В одном испытании 4560 женщин после наступления менопаузы разделили на две группы: представительницы одной группы принимали экземестан, а женщинам из другой группы выдавалось плацебо каждый день в течение пяти лет; в первом случае ИА уменьшил риск рака на 65 % по сравнению с плацебо[527]. Что важно, участницы хорошо переносили побочные эффекты, а неблагоприятные события в обеих группах были одинаковыми. Так что прием экземестана может быть весьма полезен, если вы справитесь с неприятными симптомами менопаузы, болью в суставах и потерей плотности костей. В другом большом исследовании сравнивали анастрозол с плацебо и пришли к выводу, что этот ингибитор ароматазы уменьшает риск на 50 %: при приеме плацебо заболеваемость составила 4 %, а при приеме анастрозола – 2 %[528]. Может быть, звучит не очень драматично, но даже эта цифра обозначает, что каждый год еще 4600 американок не заболевают раком груди. Довольно-таки неплохой результат!
Селективные модуляторы эстрогеновых рецепторов
Есть и еще один класс лекарств – селективные модуляторы эстрогеновых рецепторов (СМЭР), которые принимаются в виде таблеток. В этот класс сейчас входят тамоксифен и ралоксифен (коммерческое название – Evista). Они химически подобны эстрогену и, словно ключ в замок, входят в те же эстрогеновые рецепторы, что и эстроген. Но они обгоняют эстрадиол в гонке к рецептору, а потом «заклинивают замок». Здорово! В общем, вместо того чтобы превращать раковые клетки в размножающиеся машины, СМЭР заделывают «замок», чтобы настоящий эстрадиол никак не мог помочь раку.
Тамоксифен
Несколько исследований в 1980-х годах заметили любопытное явление при употреблении тамоксифена онкобольными: он снижал вероятность не только рецидива рака в пораженной груди, но и контралатерального рака (КРМЖ) – в другой[529]. Хм-м… А если женщины с высоким риском, которые еще не заболели, станут принимать тамоксифен, не окажется ли это эффективной профилактикой рака груди? В сравнении тамоксифена с плацебо участвовали 13 388 женщин с высоким риском, за которыми наблюдали в течение почти шести лет; данные показали, что тамоксифен уменьшает вероятность возникновения эстроген-позитивного рака груди (ЭПРГ) и смертность вдвое; а если вы начали принимать тамоксифен из-за того, что биопсия показала атипичные клетки, то риск снижается даже на 86 %[530]. И это еще не вся польза: увеличивается плотность костей (сокращается число переломов), улучшается уровень холестерина, а плотность грудей снижается[531]. Ух ты, может быть, нам просто всем посыпать порошком тамоксифена нашу овсянку каждое утро? Я вам скажу, почему этого делать не стоит: из-за побочных эффектов (приливы жара, выделения из влагалища) и осложнений (тромбы, инсульты, рак матки); впрочем, большинство женщин нормально переносят побочные эффекты, а осложнения очень редки.
80 % онкологии развивается после 50 лет. Однако снижая количество эстрогена, мы оставляем раку меньше шансов.
Кстати, дорогие мои подруги с BRCA, это же исследование тамоксифена показало, что у носительниц BRCA-2 вероятность рака снижается на 62 %, то есть ваш 80 %-ный риск развития рака груди в течение жизни уменьшается примерно до 30 %[532]. Проблема с этой информацией только одна: вывод был сделан по выборке всего из 19 женщин, но есть и другое исследование, подтверждающее эффективность тамоксифена. Угадайте, что происходит с опасностью злокачественной опухоли для другой груди, когда носительницы мутации BRCA заболевают, не удаляют груди и принимают тамоксифен? Данные о 2464 пациентках показали, что с мутацией BRCA-1 риск снижается на 62 %, а с мутацией BRCA-2 – на 67 %[533]. Если уж тамоксифен настолько хорошо предотвращает повторное развитие рака, то, скорее всего, снижает вероятность и первичного для обоих вариантов мутации BRCA. В этих данных прячется и еще одна очень странная вещь, которую я вам сейчас объясню. Тамоксифен значительно снизил заболеваемость эстроген-негативным раком груди (ЭНРГ) у носительниц BRCA-1, но все, что делает тамоксифен, – оккупирует эстрогеновые рецепторы; как такое может быть? Кроме того, тамоксифен никогда, ни в одном другом исследовании не останавливал ЭНРГ. В общем, я к чему все это веду: тамоксифен может остановить ЭНРГ, но только если у пациентки мутация BRCA. И что же это значит? Тамоксифен может обратить вспять мутацию? Ну да, примерно так, но ему требуется помощь. Эту помощь он получает в форме однонуклеотидного полиморфизма (ОНП) – «опечаток», появляющихся, когда клетки копируют себя (не забывайте, у вас в день обновляются около 50 млрд клеток), после чего в них закрепляются неправильно написанные «слова». Судя по всему, «печатают» клетки довольно паршиво, потому что у вас этих ОНП примерно 10 млн, и большинство из них ничего не значат. Однако ученые нашли более 90 ОНП, повышающих риск развития рака груди[534]. Иногда, когда ОНП появляются в области, контролирующей расположенный неподалеку ген, они непосредственно влияют на функцию этого гена. Ученые обнаружили, что у носителей BRCA-1 неподалеку от эстрогеновых рецепторов располагаются ОНП, так что вполне вероятно, что тамоксифен и ОНП вместе как-то влияют на неспособность носителей BRCA-1 восстанавливать поврежденную ДНК[535]. В общем, женщинам с мутациями BRCA-1 и BRCA-2 стоит подумать о приеме тамоксифена в качестве профилактической терапии.
Ралоксифен (Evista)
Если вы ищете более привлекательный СМЭР, у которого не так много побочных эффектов, то в «Исследовании тамоксифена и ралоксифена» (STAR) два этих лекарства соревновались в эксперименте, проведенном на 19 747 женщинах с повышенным риском[536]. Оба лекарства одинаково эффективно снижали риск инвазивного рака груди. Впрочем, ралоксифен показал следующие преимущества над тамоксифеном: меньше выделений из влагалища, меньше тромбов, меньше катаракт и меньше случаев рака матки. Тамоксифен же уменьшал риск развития рака нулевой стадии (протоковой карциномы in situ) на 50 % эффективнее, чем ралоксифен, и не вызывал бессонницу. Если вы не можете принимать тамоксифен, допустим, из-за того, что у вас уже бывали тромбы, тогда ралоксифен – для вас. Но я лично предпочитаю тамоксифен, в том числе и потому, что он заодно уменьшает и риск протоковой карциномы.
Кому что принимать?
Если вы задумались над любой из перечисленных видов профилактической терапии, не забывайте, что ралоксифен и ИА предназначены только для женщин, у которых уже наступила менопауза. Тамоксифен могут принимать все женщины, так что это единственный вариант до прихода менопаузы. Эти лекарства обычно принимают в течение пяти лет, но мы знаем, что СМЭР (тамоксифен и ралоксифен) уменьшают риск развития рака в течение еще примерно пяти лет после прекращения терапии[537]. Несмотря на то что все эти лекарства приносят куда больше пользы, чем вреда, большинство женщин считают, что верно обратное, и отказываются от профилактической терапии. FDA одобрило для профилактической терапии только экземестан, тамоксифен и ралоксифен. Вместе с врачом взвесьте все за и против и решите, какое из этих средств стоит принимать вам – если вообще стоит принимать.
Другие виды профилактической терапии и способы снижения риска
Иногда, когда люди принимают лекарство для борьбы с одной болезнью, внезапно выясняется, что это же лекарство улучшает состояние еще и при другом заболевании, совершенно не связанном с первым. Нижеперечисленные лекарства преподнесли нам приятный сюрприз: они не только выполняли свою исходную миссию, но и заодно снижали риск разития рака груди.
Бисфосфонаты
Первым в нашем списке идет класс лекарств, которые успешно применяются при лечении остеопороза, – бисфосфонаты (самый популярный из них – алендронат). Они помогают справиться с метастазами рака груди в кости и потерей костной массы, вызванной ИА или химиотерапией, но еще бисфосфонаты могут и предотвратить ваш «визит на Раковую улицу». В рамках большого исследования Women’s Health Initiative более 2,8 тысяч женщин после наступления менопаузы принимали перорально бисфосфонаты для лечения остеопороза. После примерно восьми лет наблюдений те, кто принимал бисфосфонаты, реже страдали от переломов (естественно, именно их и должно предотвращать лекарство), но еще у них на 32 % реже развивался инвазивный рак груди, чем у женщин, не принимавших лекарство[538]. Эти данные подтвердились в израильском исследовании с участием 4039 пациенток: заболеваемость раком груди среди принимавших бисфосфонаты была ниже на 28 %[539]. Другие исследования указывают на прямые противоопухолевые эффекты: антиангиогенез (формирование новых кровеносных сосудов), антипролиферацию (рост клеток) и проапоптоз (стимулирование клеточного самоубийства)[540].
Метформин
Метформин – еще одно лекарство, которое известно уже давно. Оно контролирует сахар в крови при диабете второго типа, но также обладает антипролиферативным и противовоспалительным эффектом, то есть в лучшую для вас сторону изменяет микросреду опухолей, о которой я постоянно говорю. В одном исследовании в Великобритании наблюдали за 22 621 женщиной, принимавшей пероральные противодиабетические средства, и обнаружили, что при долгосрочном (более пяти лет) приеме метформина риск рака груди уменьшается на 56 % в сравнении с диабетиками, принимавшими любые другие лекарства[541]. Тиазолидиндионы – лекарства с похожим на метформин действием – тоже снижают риск примерно на 33 %[542]. Сахар и углеводы не вызывают диабет (хотя могут усугубить его); насыщенные жиры – жиры в диете, где в основном употребляются мясо, молоко и яйца, – забивают инсулиновые рецепторы на мышечных клетках. Когда это происходит, инсулин не может сказать вашим мышцам, чтобы они открыли глюкозные ворота, чтобы сахар попал в клетки для хранения там в виде гликогена, так что глюкоза остается в крови, и из-за этого все думают, что сахар – это проблема; мы называем это инсулинорезистентностью, потому что клетки сопротивляются указаниям инсулина. В ответ организм вырабатывает больше инсулина – это называется гиперинсулинемией, – словно говорит: «Эй, рецептор, ты чего вообще? Открывай уже глюкозные ворота!» А рецептор не слышит, потому что забит жиром. Исследования показывают, что инсулинорезистентность и гиперинсулинемия повышают риск как возникновения заболевания, так и смерти от него[543]. Так что кажется вполне понятным, что если нормализовать поведение сахара и инсулина в организме с помощью метформина, это будет эффективной профилактической стратегией, но не все исследования демонстрируют пользу, а другие противодиабетические лекарства, в том числе инъекции инсулина, от рака не защищают[544]. С другой стороны, диабет второго типа можно полностью обратить вспять в течение 22 недель – да, я имею в виду, что вам вообще больше не понадобится инсулин, – если питаться только цельной растительной пищей, так что можете попробовать вылечить свой диабет и спасти грудь с помощью растений[545]. Доктору Нилу Барнарду и его коллегам удалось успешно вылечить тысячи диабетиков с помощью одной только диеты. Больше советов и информации вы сможете найти на сайте Physicians Committee for Responsible Medicine: pcrm.org.
Нормализовав уровень инсулина и сахара в крови, мы снижаем вероятность развития опухоли груди.
Ретиноевая кислота
Новейшие научные данные о ретиноевой кислоте довольно многообещающие в плане снижения риска возникновения рака груди. Производная витамина A, которая в изобилии содержится в батате и моркови, этот метаболит играет особенно важную роль в процессе роста, деления и смерти клеток. Полностью транс-ретиноевая кислота (третиноин) превращает предраковые клетки обратно в нормальные в лабораторных исследованиях и в небольших клинических испытаниях на людях. Представьте три чашки Петри: в одной – нормальные клетки железистой ткани груди, во второй – предраковые или инвазивные раковые клетки (атипичные или in situ), в третьей – инвазивные раковые клетки. А теперь давайте накапаем в каждую чашку третиноин в различных концентрациях и посмотрим, что произойдет. Как ни удивительно, предраковые атипичные и неинвазивные in situ-клетки вернулись в нормальное состояние с точки зрения формы; более того, их связь с 443 различными генами тоже пришла в норму[546]. Таким образом, выходит, что даже генетические сигнальные пути могут меняться с «хороших» на «плохие», а потом обратно. Инвазивные клетки нормальными не стали, и это объясняет, почему одного только изменения диеты после того, как рак перейдет в инвазивную стадию, уже не хватит для лечения.
В исследованиях на людях, когда пациенткам с раком груди давали синтетический третиноин (фенретинид) в течение пяти лет после диагноза, отмечалось 50 %-ное снижение риска повторной опухоли молочной железы у женщин моложе 40 лет и 38 %-ное снижение – в любом возрасте до менопаузы, причем вся эта польза держалась еще несколько лет после прекращения лечения[547]. Женщинам старше 55 лет препарат никак не помог. Объяснение, похоже, заключается в работе нашего заклятого друга – ИФР-1. Фенретинид уменьшает уровень ИФР-1 и повышает уровень главного связывающего его белка, IGFBP-3. Мы ожидаем результатов клинических испытаний как для профилактической терапии, так и для лечения[548].
Нестероидные противовоспалительные средства (НСПВС)
Вот еще одна простая рекомендация – скорее всего, эти средства даже уже есть в вашей аптечке: аспирин и нестероидные противовоспалительные средства (НСПВС). У «Адвила», который вы, возможно, принимаете от головной боли или менструальных спазмов, есть положительный побочный эффект. Превентивная терапия с помощью этих противовоспалительных средств – на самом деле довольно понятная мера, потому что и ацетилсалициловая кислота (АСК – «Байер», «Буферин», «Экседрин», дженерики аспирина), и НСПВС («Адвил», «Мотрин», «Алев», дженерики ибупрофена) блокируют работу фермента COX-2 (циклооксигеназы-2), которая повышает производство эстрогена, усиливает экспрессию генов, вызываемую эстрогеном и, соответственно, рост раковых опухолей. Проанализировав применение АСК и НСПВС 80 741 женщиной после наступления менопаузы, ученые узнали, что прием двух или более таблеток в неделю в течение 5–9 лет снижает риск на 21 %, а в течение 10 лет и более – на 28 %[549]. Многие другие исследования подтверждают этот эффект; среднее снижение опасности составляет около 25 %. Регулярное применение ацетаминофена («Тайленола») или низких доз аспирина (<100 мг) практически не имеет противовоспалительного действия и не имеет никакого профилактического. Рекомендуемые дозы нестероидных противовоспалительных средств – 200 мг/таблетка, а ацетилсалициловой кислоты – 325 мг/таблетка. Если у вас нет кровоточащих язв, инсультов или каких-либо других причин полностью избегать этих лекарств, принимайте по две-три таблетки в неделю. Кстати, они защищают еще и от заболеваний сердца и рака толстой кишки.
Анджелина Джоли является носительницей мутации BRCA. Риск заболеть раком у нее невероятно высок. Вот почему она удалила грудь и яичники превентивно.
Хирургическое вмешательство: грудь и яичники
Шокирующая колонка Анджелины Джоли под названием «Мой медицинский выбор», вышедшая 14 мая 2013 года в The New York Times, рассказала всему миру о существовании какой-то штуки под названием BRCA. Прочитав, что невероятно красивая женщина, которой восхищаются во всем мире за филантропию и активность, известная своим несравненным влиянием среди знаменитостей, добровольно удалила две совершенно здоровые внешние части тела, которые символизируют женственность и сексуальность, нельзя не задуматься: «Зачем она это сделала?», а узнав ответ, придется спросить себя: «А у меня этого гена нет?» Буквально за день Анджелина рассказала более чем миллиарду людей о генетической мутации, которая убивает ни о чем не подозревающие семьи поколение за поколением. Если у вас есть мутация генов BRCA, то вы можете удалить органы, подверженные наибольшему риску – груди и яичники, – еще до того, как рак вообще начнется.
Двусторонняя профилактическая мастэктомия (ДПМ)
Чтобы максимально снизить риск развития рака груди, Энджи сделала так называемую двустороннюю профилактическую мастэктомию (ДПМ): удалила груди, в которых нет раковых опухолей, просто для того, чтобы не дать раку когда-либо в них развиться. После современных операций мастэктомии, в которых либо сохраняют кожу, но удаляют сосок, либо сохраняют сосок, но удаляют кожу, риск рака груди остается в пределах 3 %, а при отличной технике мастэктомии риск вообще сводится к нулю даже при сохранении сосков[550].
Стоит задуматься о профилактическом удалении груди всем носительницам генов BRCA и сделать операцию до 40 лет или в возрасте на 10 лет меньше, чем самый младший возраст диагностирования рака у родственниц, чтобы исключить возможность развития болезни до того, как она начнется.
Существуют два обстоятельства, которые достаточно сильно повышают риск, чтобы серьезно задуматься о ДПМ:
1) наследственные генетические мутации;
2) повышенный риск с маркерными повреждениями и/или семейной историей онкологических заболеваний.
ДПМ снижает смертность от рака груди[551], и я рекомендую соглашаться на эту операцию всем женщинам, которые хотят ее сделать, после 21 года. Носительницам генов BRCA я рекомендую делать ДПМ до 40 лет (средний возраст диагностирования – 45 лет) или когда они на 10 лет младше минимального возраста диагностированного рака среди родственниц). Почему 10 лет? Исследование MD Anderson показало, что у нынешнего поколения носительниц мутации BRCA рак груди появляется на 7,9 года раньше, чем у предыдущего поколения[552]. Кроме того, раковые клетки мутируют за много лет до того, как мы их впервые обнаруживаем. Десять лет – достаточный срок, чтобы подавить рак в зародыше. Некоторые женщины узнают о том, что у них мутация BRCA, довольно поздно; например в 70 лет вам уже, самим того не зная, удалось избежать такого количества риска, что оставшийся риск не превышает 12 %, так что вместо операции вам может вполне подойти режим тщательного наблюдения.
Контралатеральный рак молочной железы (КРМЖ)
Если у вас рак одной груди, и вы раздумываете над мастэктомией, возникает вопрос, нужно ли удалять и другую, здоровую молочную железу? Операция на здоровой груди в такой ситуации называется контралатеральной профилактической мастэктомией (КПМ). Чтобы ответить на вопрос о КПМ, нужно сначала разобраться с риском контралатерального рака молочной железы (КРМЖ) – вероятностью развития вторичной опухоли в другой груди, в которой ее первоначально не было. Заболеваемость эстроген-позитивным КРМЖ, к счастью, снижается на 3 % в год с тех самых пор, как в 1985 году стали широко применять тамоксифен[553]. Химиотерапия также снижает заболеваемость КРМЖ примерно на 20 % в течение примерно 10 лет после окончания курса лечения[554]. С другой стороны, мы знаем, что именно повышает риск КРМЖ: диагностированный первичный рак в молодом возрасте[555], эстроген-негативный первичный рак[556], развитие первичного рака в молочных долях[557], семейная история[558], генетические мутации[559], ранний возраст менархе[560], отсутствие беременностей[561] и ожирение[562]. За исключением носительниц мутации BRCA, у которых риск развития КРМЖ за всю жизнь составляет 40–65 %, наибольшую предсказательную силу для определения опасности КРМЖ имеют ваш текущий возраст и эстрогеновый статус вашего первичного рака. Вот полезная таблица, которую я составила для пациенток, размышляющих, стоит ли сделать КПМ; она основана на анализе американских онкологических баз данных за 2001–2005 годы[563]. Цифры предполагают применение химиотерапии и антиэстрогенных препаратов. Если посмотреть на риск КРМЖ в течение следующих трех десятилетий и для эстроген-позитивных, и для эстроген-негативных опухолей, цифры на самом деле не такие уж астрономические.
РИСК ВОЗНИКНОВЕНИЯ КОНТРАЛАТЕРАЛЬНОГО РАКА МОЛОЧНОЙ ЖЕЛЕЗЫ (КРМЖ) ПОСЛЕ ЭСТРОГЕН-ПОЗИТИВНОГО (ЭП) И ЭСТРОГЕН-НЕГАТИВНОГО (ЭН) РАКА ГРУДИ ЧЕРЕЗ 10, 20 И 30 ЛЕТ ПОСЛЕ ПЕРВИЧНОЙ ПОСТАНОВКИ ДИАГНОЗА
Контралатеральная профилактическая мастэктомия (КПМ)
Как вы уже поняли по сравнительно низким цифрам в большинстве ячеек этой таблицы, ни одно исследование не дало убедительных данных по выживаемости тех, кто решил удалить грудь, в которой нет рака, решившись на контралатеральную профилактическую мастэктомию (КПМ). Конечно, я в любом случае поддерживаю настрой «Я готова на все, чтобы выжить», но вы выживете одинаково и с КПМ, и без нее[564]. И это большое облегчение для женщин, которые не хотят лишаться обеих грудей, но при этом не хотят и умирать. Я знаю, что многие из вас не очень доверяют цифрам; вы прислушиваетесь к интуиции, а интуиция говорит вам: «Удали эту грудь, подруга. Другая грудь попыталась тебя убить». Другим не хочется соблюдать тщательный режим наблюдения и, возможно, проходить биопсию, чтобы сохранить здоровую грудь. Для них КПМ – это освобождающая процедура, которая позволяет им не оглядываться через плечо, опасаясь возвращения рака.
Опрос 81 хирурга-маммолога из Австралии и Новой Зеландии показал, что после мутации генов и семейной истории третьей причиной, заставлявшей женщин идти на КПМ, стали просто «страх и тревога»[565]. Может быть, именно спокойствием можно объяснить, что в США количество КПМ у женщин моложе 45 лет утроилось – с 9,3 % в 2003 году до 26,4 % в 2010-м[566]. 11,2 % женщин всех возрастов, перенесших рак груди, сделали КПМ[567]. Что интересно, пациентки втрое чаще выбирали КПМ, если их маммологом была женщина[568]. Возможно, они готовы более открыто или подробно обсуждать этот вариант с другой женщиной. Или же, например, спрашивали ее, как бы она поступила на их месте, и она отвечала: «Сделала бы КПМ». Неформальный опрос на ежегодном собрании Американского общества хирургов-маммологов в 2015 году показал, что лишь 5 % хирургов-мужчин рекомендовали бы КПМ своим женам, но более 20 % хирургов-женщин решились бы на процедуру сами. В Европе процент КПМ вообще не изменился. Это связывают с иным общественным восприятием рака груди и пластической хирургии[569].
Порой страх и тревога толкают женщин на контралатеральную профилактическую мастэктомию. Операция помогает добиться и чисто косметического эффекта: избежать заметной асимметрии, ведь с помощью КПМ можно сделать новую грудь практически равного размера.
Я могу вам назвать еще одну причину, по которой пациентки могут выбрать КПМ – это заметная асимметрия после удаления больной груди. С помощью КПМ можно сделать новую грудь более-менее равного размера. С другой стороны, такие процедуры, как уменьшение, подтяжка или имплантация, тоже могут обеспечить симметрию и не требуют мастэктомии, так что здесь опять-таки главное – подробное обсуждение. Если вас вообще ничего не беспокоит, то просто оставьте здоровую грудь себе – она ваша!
Трудные решения
Существуют лишь очень маленькие исследования, посвященные настроению пациенток после двусторонней профилактической мастэктомии (ДПМ), и мне очень грустно о них писать, но вы должны знать правду. В среднем через 29 месяцев после ДПМ 55 пациенток заполнили анкету; 87 % сообщили о дискомфорте или боли в грудных мышцах; 36 % сказали, что боль мешает спать; 22 % отмечали отрицательный эффект в повседневной жизни; 75 % жаловались на снизившееся сексуальное удовольствие. Впрочем, был в этом темном царстве один очень яркий луч света: ни одна пациентка не согласилась с утверждением «Я жалею о принятом решении»[570]. С другой стороны, в большинстве опубликованных исследований говорится, что пациентки практически всегда довольны КПМ[571]. В отличие от женщин, сделавших ДПМ (у них был повышенный риск, но не болезнь), все женщины, делавшие КПМ, уже пережили рак груди, так что, возможно, радость от того, что они живы, перевесила неприятные, нежелательные и даже долгосрочные последствия хирургической операции.
Профилактическая мастэктомия – необратимая и довольно болезненная операция, но она почти полностью избавляет от угрозы развития опухоли, постоянных анализов и страха. И впоследствии многие пациентки не жалели о своем решении.
Делать ли двустороннюю или контралатеральную профилактическую мастэктомию – очень серьезный выбор. Вы должны принять полностью взвешенное решение, в котором оценивается ваш реальный риск заболеть, ваш предполагаемый риск, ваше желание и способность переносить этот риск, прогноз вашего текущего заболевания раком, косметические ожидания и возможные хирургические осложнения от других заболеваний или факторов риска, таких как ожирение или курение, не говоря уже о физических, эмоциональных и финансовых последствиях всего этого. Профилактическая мастэктомия практически полностью избавляет вас от угрозы развития опухоли: никаких частых снимков, никаких ежемесячных осмотров груди – нет ни рака, ни химиотерапии, ни страха. Это привлекательный вариант для многих, но, конечно, далеко не для всех женщин, которых я консультирую. Я хочу выразиться предельно ясно: профилактическая хирургия – это очень личный, необратимый выбор, который женщина должна продумать предельно тщательно. Узнав все об этих процедурах, одни женщины говорят: «Давайте сделаем!», другие – «Может быть, потом», третьи – «Никогда в жизни!» Я поддерживаю пациенток вне зависимости от того, что они выбирают, и вы должны ожидать такого же понимания и от своего врача.
У нынешнего поколения с мутацией BRCA рак груди появится на 7,9 года раньше, чем у предыдущего.
Пока-пока, яичники
Теперь поговорим о прощании с яичниками. Их можно удалить хирургически; процедура называется двусторонней профилактической сальпингофорэктомией (ДПС). Поскольку риск развития рака яичников у носительниц генов BRCA может достигать 54 % и быстро повышается после 40 лет, избавление от этого риска путем удаления яичников может спасти вам жизнь, а что еще приятнее, принести пользу в том числе и груди.
Современная медицина дает возможность носительницам генов BRCA, решившимся на операцию по удалению яичников, предварительно заморозить яйцеклетки или эмбрионы. Если у вас останется матка, то вы сможете в любой момент имплантировать эти эмбрионы и выносить ребенка, не опасаясь развития рака яичников.
Перспективное исследование с участием почти 2,5 тысяч носительниц BRCA показало, что ДПС в возрасте до 50 лет снижает риск рака груди на 37 % у носительниц BRCA-1 и на 64 % – у носительниц BRCA-2; однако ДПС после 50 лет почти никак не влияет на риск заболеть раком груди[572]. Даже при удалении яичников и фаллопиевых труб остается примерно 2 %-ная вероятность развития первичного перитонеального рака – опухоли в тонкой мембране, которая покрывает внутреннюю часть вашей брюшной полости и органы[573]. Национальные организации в США рекомендуют ДПС к 35–40 годам для носительниц BRCA-1 и BRCA-2, а после окончания деторождения носительницы BRCA-2, уже сделавшие мастэктомию, могут отложить ДПС до 40–45 лет[574]. И вам не обязательно страдать в менопаузу. Прием гормонозаместительной терапии после ДПС не увеличивает риск у носительниц BRCA-1 и BRCA-2; кроме того, краткосрочный прием этих лекарств не сводит на нет уменьшение риска при ДПС до 50 лет, о котором я упоминала чуть выше[575]. Следует помнить, что прием гормонов в течение всей жизни после ДПС снижает ожидаемую продолжительность жизни примерно на год, так что стоит задуматься о том, чтобы прекратить прием лекарств ко времени ожидаемой естественной менопаузы, то есть примерно в 50 лет[576].
Принимая решение, необходимо учитывать не только настоящую ситуацию, но и будущее. Некоторые пациентки просят удалить только фаллопиевы трубы, оставив яичники, потому что знают, что рак по большей части развивается именно в фаллопиевых трубах, и, соответственно, гормоны в яичниках продолжают вырабатываться. Это сейчас не рекомендуется. Если у вас высокая вероятность развития злокачественной опухоли, вам уже почти 35 лет и вы не готовы рожать детей сейчас, но, возможно, когда-нибудь захотите, то советую вам заморозить яйцеклетки или эмбрионы и удалить яичники. Если матка останется у вас, то вы сможете в любой момент имплантировать эти эмбрионы и выносить ребенка, не опасаясь развития рака яичников. К сожалению, такой вариант, возможно, не покрывается страховкой, как и преимплантационная генетическая диагностика – противоречивая процедура, которая дает носительнице генов BRCA возможность не передать поврежденный ген по наследству, используя экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО), чтобы получить эмбрионы без этой мутации для заморозки и/или имплантации в матку.
Идеальная картинка
Мы рассмотрели уже немало информации. Теперь, когда вы понимаете, насколько сложным бывает взаимодействие между всеми факторами риска – от питания до семейной истории, – какую лучше избрать стратегию наблюдения за вашими «малышками», чтобы убедиться, что никто не ведет себя плохо? В восьмой главе я расскажу вам о самых современных и стандартных средствах раннего обнаружения и диагностирования всех доброкачественных и злокачественных опухолей и уплотнений, которые могут появиться в груди.