торый только можно вообразить.
Время раскрывать карты
– Смотри, я кое-что набросал для Генри.
Соулрайд приблизился, едва я вышла из ванной, где переоделась и привела себя в порядок. В руках у него была маленькая записка, и держал он ее с какой-то наивной гордостью, будто ребенок, который сочинил своей первый стишок.
– Хочешь оставить послание?
– Чего ты так долго? – Гектор коснулся моего плеча, лицо его сделалось встревоженным. – Я уж было решил, ты снова сбежала.
– Ну и каково тебе стало от такого предположения? – усмехнулась я, обвивая его руками так, что касалась ладонями лопаток.
– Мягко говоря, не очень. На самом деле не оставляет чувство, что с наступлением утра ночные события рассеются. Знаешь, как счастливый сон. Который забывается очень быстро, в отличие от кошмаров.
Еще как знаю, подумала я, а вслух спросила:
– А который час?
Он вскинул запястье, прищурился, выпятил нижнюю губу. Так естественны и оттого красивы были его эмоции, его мимика, что я невольно улыбалась, наблюдая за ним.
– Без двадцати пять.
– Самое время, чтобы покинуть этот дом, – кивнула я сама себе. – Так что у тебя там?
– Где? Ах, ты про записку. Я успел о ней забыть. Хотя держал в руках. Ну надо же. Никогда не был таким рассеянным.
– Еще скажи, что я тому виной.
Как нравилась мне пестрая ироничность, которой мы негласно принялись удобрять большую часть разговоров.
– Вполне вероятно, ведь все мое внимание теперь сосредоточено на тебе. Так вот. Пока ты прихорашивалась, Сара, – мое имя он произнес с особой интонацией, якобы был крайне недоволен тем, что я задержалась, – я решил, что мы не можем уйти, ничего не сказав хозяину дома, который так любезно позволил нам остаться на ночь.
– Ну-ну, зачитывай уже. Чего ты, стесняешься?
– Да ну тебя. На. Сама читай.
Гектор сделал вид, что обиделся, и протянул мне листик. Ровные строки, геометрически красивый почерк, на который приятно смотреть. С улыбкой на лице я прочла:
«Генри! Мы с Сарой очень тебе благодарны. Не только за крышу над головой и одежду, но и за нечто большее, о чем ты, наверное, уже догадываешься, если не был слишком пьян, когда направлялся спать. В любом случае, надеюсь, когда ты проснешься, то найдешь это письмо. Мы ушли ближе к пяти утра. Спасибо и еще раз с днем рождения! Гектор и Сара».
– Гектор и Сара, – повторила я вслух, задумавшись. – Как много значит эта короткая фраза. Скоро она станет достоянием общественности. Учитывая твою известность, многие начнут говорить о нас.
– И пусть. Я ничего не хочу скрывать. Мне все равно, как они отреагируют. В конце концов, взаимная неприязнь зачастую так и оканчивается. Не думаю, что кто-то сильно удивится. По-моему, к этому все и шло.
– Выходит, мы с тобой чертовски тривиальны.
– Это меня не заботит. Ты готова? Я зверски голоден.
Оказалось, что и я тоже. Оставив записку на самом видном месте, мы отправились на поиски ближайшего круглосуточного кафе. К счастью, Соулрайд знал Уотербери куда лучше, чем я, а потому наш путь был недолгим.
Мы с ним никак не могли наговориться, насытиться друг другом. Мириады тем для разговора всплывали одна за другой, и неловкому молчанию здесь не было места. Мой новый миропорядок явно не должен был включать в себя сон или отдых. Все свободное время хотелось тратить на Гектора.
Даже во время приема пищи трудно было молчать. Накупив еды, мы стали искать подходящее место, где можно позавтракать в столь раннее время, когда большая часть заведений закрыта. Гектору сразу приглянулись широкие ступени перед мостом через пруд Джона Диса. Уотербери был пуст и безлюден, среди бетонных стен в этой части города сновал прохладный ветер, но будущий день обещал быть теплым.
Совершенно одни, мы сидели на просторной площади, ели и разговаривали обо всем. Ветер ворошил нам волосы, трепал одежду, а мы переглядывались и загадочно улыбались. Это было самое необычное, что я делала за последнее время, но рядом с Гектором невозможно было чувствовать дискомфорт.
– Скажи, зачем ты тогда приехал к больнице? Откуда ты знал, что я сбегу оттуда?
– Я не знал. Я просто приезжал туда каждый день после той аварии. И вот – мне повезло. Ты появилась снаружи.
– Ты приезжал, чтобы увидеть меня? Каждый день?
– Хотя бы взглянуть со стороны. Я ведь понимал: ты не захочешь со мной общаться. И на беседу не очень надеялся. Но одно я знал точно. Мне нужно увидеть тебя. Вживую, а не обгоревшее тело без сознания на экране телевизора. Ты смотрела тот репортаж?
– Нет. Мне было не до того. Да и не хотелось снова видеть себя в том состоянии, в каком меня доставили в госпиталь.
– Признаться, когда я увидел это, мне так поплохело, что я присел, – поведя бровью, Гектор с содроганием закатил глаза, вспоминая свои впечатления.
– Это было не слишком приятно, – пережевывая хрустящие наггетсы, я уставилась вдаль. – А кстати, ты что, каждый день привозил с собой еду на случай, если удастся заманить меня в машину?
– Только последние два дня.
– То мясо было самым вкусным в моей жизни. А я тебя так и не поблагодарила за него. Только наговорила всяких глупостей.
– Да и я хорош. Недомолвки до добра не доводят.
Мы помолчали, и в этом молчании было больше смысла, чем в любых словах.
– Знаешь… До аварии я не представлял, как многое ты для меня значишь. Слышал разное о тебе. Часто наблюдал за тобой на Гранж Пул Драйв. Незаметно, как мне казалось. Пытался понять, кто ты. Зачем приходишь на тренировки. Почему я тебе ненавистен. Какие у тебя могут быть цели. То есть, я думал, что в любой момент могу просто забыть о тебе, будто тебя и не было, например, если ты покинешь Уотербери. Я был уверен, что ничем к тебе не привязан и особого интереса не испытываю. Но этот сюжет в новостях… спасенные дети, твое обгоревшее лицо, дымящаяся груда металла, бывшая автомобилем… Все это испугало меня. Но и расставило приоритеты. Один твой поступок оказался куда более весомым и… показательным, нежели все гадости, которые я о тебе слышал на протяжении многих дней. И тогда я понял, что, вне всяких сомнений, ты достойный человек. И, что еще важнее, ты – личность. Как бы плохо ты ко мне ни относилась. И еще я понял, что обязан произвести на тебя благое впечатление. Уладить, исправить тот неизвестный мне факт, из-за которого я был тебе неприятен. Мне не давала покоя мысль, что между нами произошло какое-то недоразумение, а я его даже не заметил. И в этом вся причина.
– Ты прав. Причина была. Я ненавидела тебя за то, что ты не замечаешь меня и никогда не заметишь. За толпы девушек вокруг тебя. За славу, из-за которой к тебе не пробиться. Я ревновала. Это чувство пожирало меня. Было трудно вынести то, как относится к тебе Уотербери. Особенно женская половина. Меня раздражала твоя харизматичность, недоступность. Все, что так нравилось мне. Я злилась на себя, не веря, что мое сердце выбрало такого неподходящего человека, чтобы так сильно полюбить. Я имею в виду, такие как ты никогда не обращают внимание на девушек вроде меня. Мешает слишком плотная стена стройных красоток. Загораживает, знаешь, обзор. Иными словами, я отдавала себе отчет, что шансов у меня нет. И потому еще больше злилась.
– В тот день, когда ты впервые пришла на Гранж Пул Драйв… ради кого ты пришла?
– Меня пригласил Хартингтон. Но механик предупредил меня, что его не будет. И я осталась. Мазохистское желание посмотреть на тебя было сильнее.
– Тебе было так больно видеть меня?
– Не больно, но… хотя в какой-то степени и больно, да. Я теряла контроль над собой. Очень этого не люблю. К тому же был один раз, когда я видела тебя, а ты меня не заметил. Вот тогда я и напиталась истинным отвращением к пресловутому восемьдесят пятому.
– Когда это было? Что такого я делал? – забеспокоился Гектор, прекратив жевать; зеленый взгляд стал тревожным.
– Мне до сих пор противно вспоминать. Это было поздним вечером на Перл-Лейк-Роуд…
– О, нет…
Соулрайд сразу же понял, о чем я говорю, так что продолжать не имело смысла, и я умолкла, наблюдая за его реакцией. Он скривился, будто припомнил нечто постыдное, отложил еду в сторону и спрятал лицо в ладонях. Взъерошил рыжие волосы, виноватым взглядом посмотрел на меня в просвет между пальцами.
– Я, кажется, понял, о чем ты. Боже. Ты не представляешь, как мне стыдно. Я в тот вечер надрался так, что будь здоров. И вел себя соответственно. Сара, я… вот же идиотское совпадение. Ты, должно быть, в это не поверишь, и я тебя пойму. Обычно я так себя не веду. Но почему-то именно в тот вечер… именно тогда. М-да. Просто как назло. То, что я вытворял там, вовсе не похоже на меня в естественном состоянии. Как многое ты видела?
– Достаточно, чтобы понять, как и с кем ты проведешь ночь, – с отвращением ответила я, припомнив события того вечера.
– Ох, черт… Мне так жаль. Какое невыносимое чувство. Еще никогда прежде я не был столь мерзок сам себе, как сейчас. Теперь я понимаю, почему ты меня невзлюбила. Наверное, решила, что это мой привычный стиль жизни.
– Это вполне соответствовало твоему статусу. Поэтому да, так я и решила.
– Но как ты оказалась там? Ты тоже была на вечеринке? Я не видел тебя.
– Я работаю в службе доставки и привезла туда пиццу. Пока искала хозяина, наткнулась на Билла. Он просил меня остаться, я хотела уйти, а потом… мне стало плохо. Что-то вроде панической атаки.
Гектор нахмурился, серьезно глядя мне в лицо. Пришлось рассказать ему, откуда у меня страх оставаться в закрытом помещении с выпившими людьми. Соулрайд выслушал меня внимательно, не перебивая.
– … и вот я лежу у ступенек соседского дома, с вывихнутой лодыжкой, с чужой кровью на лице, – дрожащим голосом заканчивала я, чувствуя, как мелко дергается веко над левым глазом, – и слышу, что они совсем близко. Но тут на пороге появляется Джим, смотрит на меня и выдает нечто вроде: какого черта тут происходит?.. а потом увидел тех троих и догадался.