– Проиграть? – нахмурилась я.
В моем представлении Гектор не мог иметь таких глупых страхов, неуверенности в себе и прочих атрибутов обыкновенных смертных. Ведь это – восемьдесят пятый, который никогда не проигрывает.
– Да. Это моя слабость. О которой никто не знает. Страх… разочаровать публику. Победа в гонках всегда была для меня средоточием всей жизни. Можешь считать меня тщеславным ублюдком, но я ни за что не откажусь от своего нынешнего положения. Гранж Пул Драйв – все для меня.
– Разве у тебя есть повод переживать на этот счет?
– Хартингтон. В прошлый раз он почти опередил меня. Билл быстро растет как пилот. На треке он как рыба в воде. Мне кажется, еще немного, и он меня вытеснит. Сбросит с пьедестала, как мусор. Он молод и талантлив, а я… уже всем приелся, наверное.
Выслушивать это было нелепо и немного страшно. По глазам я видела: если бы не алкоголь, у Гектора никогда бы настолько не развязался язык, чтобы рассказывать о своих тайных опасениях и слабостях. Передо мною вновь открылась его новая грань. Самоуверенный, славолюбивый, привыкший выигрывать, независимый, гордый Соулрайд вдруг с горечью в голосе говорил мне о каком-то проигрыше, о своей мнимой старости и смене поколений.
Ну вот как, как этого человека можно не любить? Даже учитывая все его недостатки, которых порядочно наберется? Как можно не видеть в нем добро, наивность и искренность, которые затмевают все остальное? Я люблю Соулрайда, люблю со всеми его минусами, и в тот момент поняла это так ясно, словно перед глазами встряхнули белую простынь.
– Боже, Гектор, какие глупости! – вспылила я, ощущая, что кровь приливает к щекам. – Как ты… как ТЫ можешь чего-то бояться?! Ты не можешь проиграть. Ты – восемьдесят пятый. Это просто невозможно. Ты самый талантливый и профессиональный пилот во всем Нью-Хейвен! Тебя обожают, в тебя верят, о тебе беспокоятся. Ты не можешь в себя не верить, ты не имеешь на это права. Я же видела, я видела, как ты водишь, скорость – это твоя кровь, трасса – это твои вены. Ты рожден быть гонщиком и не можешь проиграть, тем более какому-то Хартингтону.
– Если это случится, я стану пустым местом для Гранж Пул Драйв, для всего Нью-Хейвен. Но, самое страшное – для тебя тоже, – печально хмыкнул Гектор, будто все уже было предрешено.
– Нет! Нет! Хоть тысячу раз проиграй свои гонки, а я буду тебя любить! Я буду! Я клянусь!
– Ты любишь меня?
Я застыла, осознав, что сболтнула лишнего. Спасибо, алкоголь. Обратного пути не было.
– Я думала, это и так понятно.
– Ты не видишь моих недостатков, иначе бы…
– О, нет. Я их вижу, я знаю их, и я люблю их так же сильно, как и тебя самого. Мне не нужен Гектор без его недостатков. Это будет не мой Гектор. Не тот рыжий сукин сын, в которого я влюбилась с первого взгляда.
Благодаря выпитому разговор наш становился все менее связным, но все более пылким и искренним. Каждое слово шло прямо от сердца, и даже если язык заплетался, ты мог быть уверен, что собеседник тебя прекрасно понимает.
– Может быть, ты думаешь, что во мне слишком много отрицательных качеств… – задумчиво протянул Соулрайд, – но я хочу, я хочу, чтобы ты знала: они не мешают мне тебя любить, Сара, моя Сара. Мне так понравилось, что ты меня приревновала. Я знаю, что это нехорошо. Но мне очень льстит это ощущение, – покаялся мужчина, уронив голову на грудь. – Я так долго тебе этого сказать… не мог! Будто разучился за много лет. А теперь…
В тот миг он напоминал мне ребенка, готового сознаться во всех своих шалостях и понести за это соразмерное наказание. Я молчала, не отрывая от него взгляда. Глаза у меня уже пощипывало.
– Гонки и победа – моя жизнь. Но теперь у меня появилась ты. Я… я же помешался на тебе. Это как минимум. Я боюсь потерять свое положение, потому что боюсь потерять тебя… Ты не станешь любить неудачника, бывшего любимца публики, вчерашнюю знаменитость. Это сейчас тебе так кажется, а когда все произойдет… Такие никому не нужны. И я…
Тут я не выдержала и повалила Гектора на пол, а заодно и миску с ананасом ногой зацепила. Страсть вспыхнула между нами непредвиденно и губительно, словно взрыв на электростанции. Оказалось, для этого мы были достаточно трезвы. Сплетаясь языками, мы яростно срывали друг с друга одежду. Пуговицы отлетали в сторону.
Все произошло на полу, в животной грубости и горячности. Мужчина громко стонал, ни в чем себя не сдерживал, обзывал меня шлюхой и иными грязными словами, а я… мне нравилось все, что бы он ни делал со мной. Мне нравилось каждое его движение, каждый звук, запах, игра неяркого света на коже, рыжие волосы на груди и в паху…
Мы открыли новый мир, по которому то прогуливались без спешки, выцеживая эйфорию из каждого шага, то пускались бежать со всех ног, не представляя, какое блаженство принесет нам финиш, но предвкушая его. Задыхаясь и захлебываясь до хрипоты, замедляли темп, чтобы отдышаться, но ненадолго. Меня кусали, били, щипали, швыряли, таскали за волосы, но я в долгу не осталась. Зубы и ногти у меня тоже имеются, и почему бы не пустить их в ход во имя общего блага?
Неудивительно, что наутро, раскрыв глаза, я обнаружили на себе ссадины и желто-зеленые пятнышки гематом, щедро рассыпанные по телу. Спина болела. Попытавшись потянуться, я сипло вскрикнула от боли и сбросила с себя одеяло. В какой момент мы перебрались в постель? На полу не было никаких следов вчерашних посиделок, да и самого Соулрайда тоже.
– Ох, черт…
Голова ныла от тупой боли, я повернула голову, чтобы размять шею, и заметила поблизости листок, на котором лежала квадратная зеленая таблетка. «Выпей», – гласила надпись. Стакан с водой, как по волшебству, был тут же. Я послушалась своего неведомого спасителя, пригладила волосы, похлопала себя по щекам и подумала: «Прямо как Алиса в стране чудес. Сейчас я упаду в колодец?»
– Нужно прийти в себя. Какого черта ты так долго спишь? Давай, оклемайся уже. О, господи…
Мой взгляд застыл на коже у локтей, которая особенно пестрела темными пятнами. Скоро они нальются кровью, посинеют и будут выглядеть полноценно. Мелочи, подумала я и усмехнулась, вспоминая бессонную ночь. Оно того стоило, бесспорно. Это было настолько горячо и бурно, что я до сих пор заливаюсь краской, вспоминая, как этот рыжий мерзавец управлялся с моим телом, будто с личной собственностью. Какие же грязные ругательства летели в мой адрес… Даже с портовыми шлюхами обращаются более бережно.
Смущение заставило меня броситься обратно в подушки, издав глупый смешок. Уши горели. Я спрятала лицо в одеяле, ноги подтянула к подбородку. Пожалуйста, пусть сейчас никто не появляется. Прошу. Мне просто необходимо полежать вот так наедине со своими мыслями. Чтобы белая простынь охлаждала мои горящие щеки, чтобы каждую секунду заново осознавать и с новой силой радоваться, словно идиотка, одному и тому же факту.
Неужели это было? Мы с Гектором… невозможно. Но нет, вот же – постель пахнет его жесткими рыжими волосами, его потом, его грубой кожей… Значит, было. Не приснилось. Да и синяки говорят о том же. А в промежности ноет… Ну, ничего. Это женское, это пройдет. Тебе ведь самой нравилось, что с тобой грубо обращались? Теперь молчи и не вздумай жаловаться.
Господи, господи, господи, – быстро-быстро проносилось в моей голове, – Гектор Соулрайд, Гектор, этот рыжий стервец, господи, какая была ночь, сложно представить себе подобное между людьми, которые друг друга не любят, восемьдесят пятый и я, мы провели вместе ночь, лучшую ночь в моей жизни, и это только начало… чего ты боялась? Чего? Глупая. Очень глупая. Разве ТАКОГО бояться стоит? Гектор невероятный, немыслимый… да что там умалчивать – он просто охуенный, и все этим сказано.
Через несколько минут, сложив себя в единый организм, а мысли взяв в узду, я поняла, что готова отправиться на поиски Соулрайда. В голове прояснилось, но ноги дрожали при ходьбе из-за слабости в коленях, на которых мне долго пришлось простоять этой ночью…
И как же я посмотрю ему в глаза? Что мы скажем друг другу? Снова глупости… брось это. Просто найди его, а там все станет ясно. Накинув, что первое под руку попалось, я вышла из комнаты, отметив про себя, что Гектор, очевидно, проснулся уже давно и успел прибраться. Стало немного стыдно.
В отдалении звучала музыка, я замерла и прищурилась. Def Leppard – «Love Bites». Какая прелесть. Лучшего, что можно послушать этим утром, придумать просто невозможно. И, надо признать, я сильно растрогалась от неподражаемого голоса солиста, который и послужил мне ориентиром в поисках Гектора.
Не такая уж большая у него квартира, однако музыку он слушал очень тихо, дабы меня не разбудить. Я старалась ступать по паркету неслышно, насколько это возможно, однако обмануть мужскую бдительность не так-то просто. Соулрайд нашелся за журнальным столиком, на котором стоял крошечный приемник, кружка кофе, тюбик клея и причудливые щипцы.
– Сара! – мужчина вскинул рыжую голову, – это я тебя разбудил, да? Я старался потише.
– Нет, я сама встала. Что это там у тебя?
– Вот… собственно, хотел успеть к твоему пробуждению, сделать сюрприз… секунду.
Он вертел в пальцах что-то мелкое и неразличимое с того расстояния, на котором находилась я, но снова поднял голову и внимательно меня осмотрел.
– Ох, Сара… ну что я за чудовище?..
– О чем ты говоришь?
– Взгляни на свою кожу. Я мог бы и без этого. Прости.
– Не беспокойся.
– Неисправимое животное. Но… я иначе не сумел бы. В первый раз. Слишком снесло крышу.
Он улыбнулся уголком рта и подмигнул мне.
– Мне уже можно взглянуть?
– Иди сюда.
Гектор спрятал что-то в своей большой ладони, а другой рукой подозвал меня сесть. Я с радостью плюхнулась на диванчик рядом с ним. Солнце било в окно, позволив мне разглядеть, что кожа мужчины тоже покрыта отметинами. Я наполнилась злорадством, но пока что не стала ничего говорить. Мы покалечили друг друга, чтобы слаще стало блаженство, и без того удивительно сладкое.