Я сотворила себе кумира и вовсе не жалею об этом. Плевать, что в нем довольно негативных качеств. Я сама ведь не идеал. Да и не нужен мне идеал. В конце концов, это слишком скучно. Я люблю его и даже из жалости к отцу не покину Уотербери. Отныне здесь мой дом.
Подходила к концу «Jump» в исполнении Van Halen, когда отец спросил:
– Что это за мужик снаружи, с которым ты переглядываешься?
Я не ответила.
– Это у него ты сейчас живешь? А не староват ли?
– Ты знал, что в Уотербери есть автодром и трасса, где проходят гонки?
– Нет, – недовольно ответил отец.
– Вот и я не знала.
– Он гонщик?
– Да.
– Ты счастлива с ним?
– Я люблю его.
– Ясно.
– Я и тебя люблю, пап. Но возвращаться к тебе не буду. И не проси. Можем созваниваться иногда.
– Ты меня с ним не познакомишь?
– Нет. Не думаю. Нет. Это плохая идея. Как-нибудь в другой раз.
Я допила свой лимонад и хотела уже позвать официантку. Но отец сказал:
– Иди. Я оплачу.
Он смотрел в окно, когда я садилась в автомобиль Гектора. Смотрел безо всяких эмоций, будто отпустил меня навсегда.
Смеются надо мной
– Как все прошло?
– Дерьмово.
Хлопнули дверцы, мы оказались в салоне. Я вкратце поведала Гектору суть моего с отцом диалога, на что мужчина недовольно фыркнул и завел двигатель.
– Вот поэтому я и поехал с тобой. Отцы обычно имеют сильное ментальное влияние на своих дочерей. Так уж заведено в этом мире.
– Боялся, что он увезет меня без моего согласия?
– Скорее, догадывался, что такой вариант возможен. Ведь он возможен?
– Еще как… Сначала давил на жалость, затем настаивал. Не знаю, как мне удалось выстоять. Не будь тебя за окном, я бы, наверное, сдалась.
– Я так понял, твой отец меня заметил, – кивнул Соулрайд.
– О, да. Поинтересовался, не староват ли ты для меня.
Гектор усмехнулся, бросил на меня лукавый зеленый взгляд. Его насмешливые губы напрашивались на укус, заросшие темно-рыжей щетиной щеки и скулы умоляли, чтобы мои руки коснулись их. По крайней мере, мне так казалось и хотелось.
– Ну и что же ты ответила, Фрай?
– Что люблю тебя. Чтобы он уезжал. Что у меня тут все в порядке. Теперь. Он ведь даже ничего не знал. Совсем. Думал, я все еще живу у Гвен.
– Восхитительно, – выдавил Гектор, и длинные костлявые пальцы его сжались на руле, взгляд снова устремился строго на дорогу.
Я поняла, что он вспомнил о поведении Патрика, но ничего не сказала. В конечном счете, я больше не собираюсь возвращаться к этой теме и заострять на ней внимание. Патрик не успел мне навредить, а сейчас уже нечего бояться. Пусть только повод даст, и Соулрайд разорвет его, как бойцовский пес кусок тряпки.
От этих мыслей стало спокойно, и я вдруг вспомнила о спасенных детях, что подошли ко мне в кафе.
– Отец был шокирован, узнав о моих здешних приключениях, – добавила я, показывая две маленькие фигурки журавлей. – Подобного он точно не мог предположить. И как дети оказались именно в этом кафе в то самое время, когда мы с отцом решили встретиться там?
– Уотербери – город случайностей, – усмехнулся рыжий мужчина и хитро взглянул на меня. – Мы с тобой тоже встретились случайно. И вот, что из этого вышло.
– Есть теория, что случайностей не бывает, все закономерно и происходит именно в то время, когда мы к этому созрели. Ты так не считаешь?
– Все возможно, – нахмурился Гектор. – Но я не сторонник фатализма. Как бы там ни было, я готов благодарить кого угодно за нашу встречу. Людей, обстоятельства, бога, судьбу. Неважно.
– Представь только. Если бы я погибла тогда, чисто гипотетически? Автомобиль мог рвануть немного раньше, и в таком случае… Отец приезжает сюда, чтобы забрать меня домой, а его отправляют на кладбище. Ведь он совершенно ничего не знал и только что вынырнул из информационного вакуума.
– Считаешь, что строить такие предположения – забавно? – слегка рассердился Соулрайд. – Послушай-ка, Сара. Я запрещаю тебе думать и говорить о своей смерти. Гипотетически или нет. Что за декадентские настроения? Может, я тебе настолько надоел, что ты мечтаешь уйти из жизни и намекаешь мне на это?
– Ты мне никогда не надоешь. И не мечтай о том, что я оставлю тебя одного на съедение множеству твоих поклонниц, – усмехнулась я. – А на счет суицидальных мотивов не беспокойся. В подростковом возрасте я часто об этом думала, как и многие молодые люди. Но потом переросла убеждение в том, что могу сама себе навредить. Чем дольше живешь, тем крепче цепляешься за жизнь. И тем меньше тебе хочется ее покидать, как бы паршиво тут ни было.
– Значит, все-таки паршиво, – засмеялся Соулрайд.
– Было, – поправила я. – До встречи с тобой. Куда мы направляемся?
– На Гранж Пул Драйв. Я должен кое-что обговорить с Хэнком на счет моего болида. Затем отвезу тебя на работу, идет?
Я согласилась. Вскоре мы достигли пункта назначения. Гектор припарковал машину на стоянке поблизости. Я обратила внимание на бежевый кабриолет, принадлежащий Биллу, и вяло отметила про себя, что сынок Хартингтонов, очевидно, сейчас на тренировке.
Со стадиона доносились надрывные взвизгивания гоночных каров, столь привычные и родные слуху. И этот запах жженой резины, бензина, дыма и новеньких пластиковых сидений, этот неподражаемый запах азарта и скорости, который я так люблю, он наполнял собою Гранж Пул Драйв. Мы с Гектором в который раз вместе поднялись по широкой лестнице, с которой на первых ступенях открывается простор неба над стадионом, а стоит взойти чуть выше – становится виден и сам автодром, причудливо изогнутая трасса, пит-лейн, боксы, ворота… Словно входишь в другой мир.
Поднявшись, мы на мгновение замерли, рассматривая все это великолепие, открывающееся глазу лишь на последних ступенях. И каждый, кто приходит сюда, замирает, прежде чем пройти дальше. Потому что на одно мгновение внутри что-то защемит, захлебнется, попросит больше воздуха, и ты, вздохнув, почувствуешь себя на своем месте в этой жизни.
Я взглянула Гектору в глаза и сразу же увидела в них чувства, идентичные собственным. Словно посмотрела в зеркало. Те же восхищение и трепет, что и во мне. То же самое желание любить мир и людей – просто так. Наверное, это и есть любовь, смотреть на своего мужчину, как в отражение. Гранж Пул Драйв одаривал нас энергией. Здесь мы чувствовали себя как дома.
– Присядь, я скоро вернусь, – попросил Соулрайд и стал спускаться к боксам, где орудовали механики в синих и черных комбинезонах.
По треку изредка проносились болиды, но не так быстро, как обычно. Я даже рассмотрела несколько номеров, подсознательно желая увидеть среди них сакральное 85, хоть и понимала, что сейчас это невозможно.
Соулрайда не было довольно долго. От скуки я стала оглядывать просторы стадиона, и тут мой взгляд зацепился за парочку девушек в первых рядах, которых я не заметила изначально. Они были похожи друг на друга, словно двойняшки. Роскошные пшеничные волосы колосились на небольшом ветру, короткие джинсовые шорты открывали длинные стройные ножки в белых кедах. Свободные майки, сумки через плечо. Кажется, все же двойняшки. А может, даже близнецы.
Я рассматривала девушек до тех пор, пока одна из них не заметила этого. И когда наши взгляды пересеклись, меня осенило. Ну конечно! Это ведь те самые девицы с вечеринки на Перл-Лейк-Роуд. Именно они сидели рядом с Гектором и кормили его, обещая незабываемую ночь движениями своих тел – горячих и раскрепощенных. О, я уверена, у них тогда сложился замечательный тройничок. В этом нет никаких сомнений.
Я действительно обещала себе, что не стану злиться по этому поводу. Не буду даже нервничать. Ну и что, что здесь сидят бывшие пассии Соулрайда? Должно быть, на Гранж Пул Драйв таких бывает очень много. Дело ведь в том, что сейчас он со мной, а не с кем-то из них. И я, в отличие от них, с Гектором не на одну ночь. Мы живем вместе. Мы не представляем жизни друг без друга. Но какое это имеет значение, если девушки, с которыми мой мужчина предавался разврату со всей возможной прытью, переглядываются, оборачиваются и смеются? Я обещала себе не злиться. Я обещала. Я так люблю не выполнять своих обещаний.
О чем они могут перешептываться? Что такого смешного для себя они нашли в нынешнем положении вещей? Неужели они полагают, что если когда-то провели с Соулрайдом ночь, это привязало его к ним навсегда? Глупо, если они мнят себя куда более значимыми персонами на Гранж Пул Драйв, нежели я. Я не должна обращать на них внимания. Не должна. Но, черт возьми, ведь он трахался с ними, он же с ними трахался, и это единственная мысль, занозой засевшая в моей голове. Ни о чем другом я не могу думать, глядя, как эти две девушки хихикают надо мной.
Да, все былое не играет роли, ведь оно прошло. Умом я это понимаю. Но сейчас во мне преобладают эмоции. В особенности гнев. Гектор спал с ними. С обеими. Одновременно. Он трогал меня точно так же, как трогал их. Целовал точно так же. Стискивал в пылких объятиях. Возможно, даже кусал. Вставлял между прекрасных длинных ножек сначала одной, затем другой. И так всю ночь напролет. Он трахался с ними. В пьяном угаре отдавался похоти с двумя красотками. А теперь они сидят там и смеются надо мной, показывая пальцами. И с этим ничего не сделать. Никак не изменить. Невыносимо.
Я вспоминала нашу с Гектором незабываемую ночь, а воображение переносило все его ласки на других девушек. Должно быть, многочисленных. Это было омерзительно, но остановиться я не могла. Дошло до того, что я вдруг поняла: с этого дня я не смогу лечь с любимым мужчиной в одну постель. Едва он будет касаться меня, перед глазами будет стоять совсем другая картина.
– Сара?
Знакомый голос взрезал пространство, до отказа заполненное моими дурными домыслами и готовое взорваться. Я коротко осмотрелась и увидела Хартингтона. Мы оба скорчили такие лица, словно нам положили слишком много горчицы. Признаться, с того самого момента, когда Билл решил больше со мной не общаться, мы с ним так и не встречались один на один. Виделись, конечно, очень часто, ведь я, как и он, проводила на Гранж Пул Драйв все с