Выждав несколько секунд, я убедилась, что он закончил, и теперь смотрит на меня так, словно я должна решить судьбу целого народа. Вместо того, чтобы что-либо ответить на его предложение, я вновь зажмурилась и похлопала себя по щекам.
– Кажется, я все еще сплю.
Гектор усмехнулся в кулак. Он был растроган и смущен, как и я. Еще ни разу он мне так искренне не исповедовался, как сейчас. Лицо у меня горело.
– Ты хочешь бросить Формулу-1, оставить Гранж Пул Драйв и уехать в Канаду, чтобы открыть там собственную ферму? Нет, я просто уточняю, ты не подумай.
– Все именно так.
– Гектор, но… Пойми… Нет, не смотри на меня так. Я не верю своему счастью, но мне кажется, что ты… делаешь все это только из-за меня, при этом в ущерб себе. Я ведь лучше других знаю, как ты привязан к Гранж Пул Драйв, как твоя душа нуждается в скорости. Не будет ли тебе плохо, если ты уйдешь из Формулы-1?..
– Если ты последуешь за мной – точно не будет плохо. Я так решил. Да, мы с тобою любим Гранж Пул Драйв. Мы провели там счастливое время и уже навсегда носим в себе частицу любимого стадиона. Он будет внутри нас, куда бы мы ни поехали. Пойми, меньше всего мне хотелось бы сделать тебя несчастной и одинокой. А если я продолжу пилотировать, вероятность такого исхода останется высока. В последнее время многое случилось. И я больше не вижу смысла в любом занятии, если в моей жизни не будет тебя. Ты – главное.
– Гектор, я… могла только мечтать обо всем этом, – дрожащим голосом призналась я, и вдруг решила взять себя в руки, стать прежней Сарой, которую так любит Соулрайд – язвительной и ироничной. – Значит, ферма в Канаде?
– Да. Ферма. В Канаде.
– Черт знает где отсюда.
– Именно. Черт знает где.
– Сделаем там ремонт и начнем разводить овец? Или лошадей?
– Неважно, кого. Главное – вместе, вдали от мира, в полном умиротворении.
– И никаких стадионов.
– Да.
Я помолчала, пытливо глядя в зеленые глаза напротив моего лица.
– А мне нравится эта чертова идея. Почему бы и нет, в конце концов?!
Жизнь заиграла новыми красками. Она не стала лучше и не стала хуже. Просто она стала совершенно другой, оставив нас с Гектором прежними – воскресшим фениксом и едущей душой, что влюблены друг в друга неизвестно почему.
Уже три недели спустя мы решили все дела с недвижимостью, продали ненужные вещи, взяли с собой только необходимое, распрощались с друзьями, Гранж Пул Драйв и всем Уотербери, покидать который мне все же оказалось тяжелее, чем я думала. Здесь началась моя невероятная история, здесь навсегда осталось биться мое огненное сердце. Мне будет очень не хватать тяжелых и долгих ливней, которые омывают город, превращая его в дремучий темный лес с руинами зданий, насыщая краски и увеличивая контраст всего, к чему прикоснется его кристальная влага.
Я уже пережила эту тоску – во сне, словно пробную версию реальных событий. Поэтому в жизни, наверное, мне будет не так тяжело снова расставаться с Уотербери, несмотря на то, что здесь останутся мои хорошие друзья, а также мать, которую я, должно быть, все-таки люблю где-то в глубине души, пусть она этого и не заслуживает. Я утешала себя тем, что уезжаю не навсегда, хотя понимала, что подвожу длинную черту определенному периоду своей жизни, и после точки невозврата снова приехать в этот маленький американский городок будет невозможно. Но надо было как-то успокоить сердце, пока разум оставался чист и ясен.
Уотербери стал действительно важным периодом моей жизни. Я попала туда не просто так. Я выжала город, как грубое полотно, исцарапав себе пальцы, до последней дождевой капли, чтобы получить лучшее, что было в нем – Гектора Соулрайда, и забрать себе этот концентрат, возвратив полотно на место.
Мы выехали ближе к вечеру, едва солнце стало крениться к горизонту, и вскоре свернули на шоссе, чтобы догонять бледнеющее с каждой минутой светило. Дорога была пустой и тихой, встречный ветер бил в окна, освежая лицо и играя с волосами, а наш автомобиль стремительно уносился с закат.
Мы с Гектором одарили друг друга влюбленными взглядами и нелепо улыбнулись. Он потянулся и включил радио, зная, как я люблю слушать хорошую музыку, особенно в долгих поездках. Сквозь шум ветра и двигателя я расслышала потрясающую «Ballad Of The Mighty» в исполнении Noel Gallagher's High Flying Birds, и сердце мое окончательно растаяло от осознания важности текущего момента. Закат старой жизни. И восход новой.
– Сделай-ка погромче, – попросила я, сдерживая подступившие слезы.
Эпилог
– Здесь так много людей!
– А то! Это еще не все пришли. Гонка начнется через полчаса, лучше прийти заранее, чтобы места занять.
Двое подростков примерно одинакового возраста разместились на стадионе с колой и хот-догами в руках. Один из них разглядывал все вокруг с нескрываемым восхищением и интересом, а второй явно пришел сюда уже не в первый раз.
– Никогда не был на Формуле-1, – признался первый, его звали Джош.
– У нас в Уотербери это главный вид спорта, – покровительственным тоном заговорил другой, Макс. – Гранж Пул Драйв – самое важное место в городе. Здесь должен побывать каждый приезжий.
– Почему?
– Сам все увидишь. Я сразу решил, что если мы подружимся, то обязательно приведу тебя сюда.
– Смотри! Что они делают?
– Выводят болиды из парк-сервиса на стартовую решетку, – Макс чувствовал превосходство над новоиспеченным другом и старался как можно чаще употреблять гоночные термины, хорошо ему известные.
– Черт, все это так интересно… А ты знаешь кого-нибудь из гонщиков?
– Лично еще ни с кем не знаком… – тут Максу пришлось признать свое поражение, склонив голову, однако он сразу оживился и добавил: – Но по именам знаю всех пилотов!
– Расскажи еще что-нибудь! – попросил Джош и даже отложил хот-дог. – Пока гонка не началась. А то будет слишком шумно.
Макс с удовольствием принялся рассказывать все, что знал сам, удивляя своего нового соседа загадочными терминами. Важные слова из большого спорта отзывались в умах подростков некоторой магией и потому будоражили воображение. Граунд-эффект, стинт, бамп-драфтинг, сплитстрим, слики, споттер – иными словами, Максу было, чем произвести впечатление. Но вдруг он заметил недалеко на трибунах молодую женщину, лицо которой показалось ему знакомым.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что в детстве попал в аварию вместе с мамой и сестрой?
– Помню. А что случилось?
– Я же говорил, что машина загорелась, и нас из огня вытащила девушка, которая проезжала мимо на велосипеде?
– Кажется, нет, – задумался Джош. – Ты просто сказал, что была авария. И все.
– Эта девушка попала вместе с нами в больницу. С тяжелыми ожогами. Ее звали Сара. Сара Фрай.
– Так, а к чему ты это сейчас рассказываешь?
– Да потому что вон она сидит, – Макс протянул руку, но этого было недостаточно, чтобы указать на конкретного человека в такой толпе. – В джинсовой рубашке. Темные распущенные волосы. Видишь?
– Кажется, вижу. Да.
– Я не видел ее много лет. Раньше они жила в Уотербери, потом уехала. Все думали, что навсегда. Странно. Что она делает здесь теперь? – Макс помолчал, все еще глядя в сторону Фрай.
– Хочешь к ней подойти?
– Да нет, нет… Черт, я тупица. Посмотри! Рядом с нею – рыжий мужчина. Провалиться мне под землю, если это не легендарный Гектор Соулрайд!
– Что еще за Гектор?
– Лучший пилот Нью-Хейвен за все время существования Гранж Пул Драйв! Второй Дарт Хауэлл! Знаменитый восемьдесят пятый! К тому моменту, когда я увлекся Формулой-1, он уже бросил гонки, внезапно отказавшись от важнейшего чемпионата. Я многое слышал об этом, много статей прочитал. До сих пор спорят, почему он ушел, если был лучшим. Черт, неужели спустя столько лет он решил вернуться в спорт?
– Так они с этой Сарой – вместе? – уточнил Джош на всякий случай.
– Я слышал, что да. О них говорил весь Уотербери, когда они сошлись. А спустя некоторое время просто уехали вдвоем. Кажется, в Канаду.
– Может, они соскучились по Гранж Пул Драйв? – предположил Джош.
– Очевидно, – кивнул Макс. – Столько лет прошло.
Некоторое время взволнованные подростки продолжали общаться на эту тему, рассматривая Сару – все еще такую молодую и красивую, Гектора – все еще темно-рыжего, без единого седого волоса, по-прежнему источающего силу и уверенность, а также мальчика лет пяти, что сидел на руках у легендарного пилота, улыбался и был так неуловимо похож и на отца, и на мать.
А потом на треке взмахнули черно-белыми флагами; взвыли двигатели, комментаторы объявили о старте, и Джош с Максом, учуяв запах бензина и выхлопных газов, показавшийся им обоим таким родным, переключили все свое внимание туда, где десятки болидов сорвались с места и, повизгивая гладкой резиной, устремились прочь.
3.01.2018