Катя. Клава, молчи, не тревожь душу. Нельзя нам назад, понимаешь, ну нельзя! Там Иосиф Джугашвили и его братья, понимаешь? Спой лучше, Клавка, когда ты поешь, ты больше на человека похожа.
Клава. А тебя уже и песня не спасет.
Катя. Ладно-ладно, давай!
Клава. Ну чего я одна буду? Подтягивайте. Я всё северные знаю, а вы харьковские — южанки. Давайте про «девчонку»?
Лена. Кого-нибудь зарезали у нее?
Клава. Это веселая, строевая. (Поет.)
Как будто ветры с гор,
Трубят солдаты «сбор».
Дорога от порога далека.
И уронив платок,
Чтоб не видал никто,
Слезу смахнула девичья рука.
Не плачь, девчонка…
Надо было вас с восемнадцати лет в армию брать — вы бы тут подолы не задирали! Раз! Раз! В ногу пошли! В ногу!
С хохотом строем направляются к двери.
Входят Рубцоваи Потаповский.
Нина Михайловна, поем хором — идем строем.
Рубцова. Куда ты направилась?
Клава. Продолжаем в том же духе пропагандировать советскую строевую песню.
Рубцова. Останься здесь!
Клава. Нина Михайловна, и днем уже и ночью ты не отпускаешь! Дай хоть продохнуть! Что я такого нарушу, если с русскими пойду по Венеции с песней? Пусть советские песни тоже зазвучат.
Рубцова. Я, по-моему, ясно тебе сказала!
Клава. А чего я нарушу, объясни! Они наши, русские, правда, девки?
Рубцова. Не в меру ты расслабилась, Клавдия!
Клава. Так такая ночь! Такая ночь! Карнавал, веселье… Такая сумасшедшая ночь! А чего ты весь вечер такая, у тебя умер, что ли, кто-нибудь? Нина Михайловна, мы тебя все не то что уважаем, мы тебя боимся. Дай поцелую тебя, Нина Михайловна! Может, ты растаешь, как снежная королева!
Рубцова. Не надо целовать. Не забывай только…
Клава. Я помню, все помню! Девчонки хотят письма родным передать. Пусти до ихней «Лагуны» и обратно.
Рубцова. Останься, Клава, ты мне нужна.
Клава. Я быстро обернусь туда-сюда!
Лена. Клав, вот докажи, что ты свободный человек, пойди, раз хочешь! Пойди, и всё!
Молчание.
Катя. Тогда мы поверим.
Молчание.
Клава. Слышь, как вопрос поставлен, Нина Михайловна? Надо идти. Правильное решение, товарищ консул?
Потаповский. Правильное.
Клава. Нина Михайловна, меня консул отпустил. Эх, консул! Почему вы один приехали? Были бы вы помоложе, я бы плечом вас задела. Смотрите, сколько нас, красивых! Где парни? Где они? Что мы, этих птиц перелетных не можем назад приманить? Да-а-авайте их назад! Посадим в клетку! Жалко: таких на сторону отдаем! Даю план-задание: поручить собрать сборную мужскую команду из самых отборных богатырей. Вспомнить нашу историю, как выбирали их для императрицы, например. Привезти сюда, устроить «Игры доброй воли». Примануть их — и они вернутся, девки! А то в России скоро одни водолазы останутся, вроде меня. Консул, проработай идею.
Потаповский. Будем прорабатывать.
Клава. Ленка, действительно, ну зачем тебе туземец, Лумумба, когда у нас сейчас столько космонавтов скопилось. У нас прибалты есть, пожалуйста, — будешь иметь с акцентом! Как план, Кать?
Катя. План хороший. Только местного разлива дамы могут мимо богатырей не пройти. У них с недвижимостью получше… Придется потом вслед за богатырями вам женскую сборную сооружать, чтобы их назад приманивать. Господин консул, а где миссис Браун, по-моему, вы плыли втроем за нами? Икскьюз ми, сёор…
Рубцова. Хозяйка ваша внизу, букет выбирает.
Катя. Она себе хозяйка, мы — ее спутницы! (Потаповскому.) Икскьюз ми, сёор…
Потаповский. Вы ко мне?
Катя. Других тут сэров не вижу. Вы нам сегодня вернете миссис Браун? Нам как свое время рассчитывать? Встреча ваша подошла к концу?
Потаповский. Пока нет. Но мы вас не держим, так сказать.
Катя. И на том сэнк ю. (Лене.) Надо с ней проститься. Мелькнем еще раз в кадре. Она сегодня в духе! Я ее вообще такой никогда не видела! Она деньгами сыпет — никак от нее не ожидала.
Выходят. Клава задержалась в дверях.
Рубцова. Клавдия, ты когда придешь в гостиницу?
Клава. Да чего мне там делать, в гостинице? Хлоры нет, она будет гулять до утра, остальные спят, как убитые, после Мэстрэ.
Рубцова. Подожди, послушай, что я тебе скажу! Утром вы поедете в Рим без меня.
Клава. Не поняла.
Рубцова. Слушай и запоминай: завтра вы поедете в Рим без меня. В посольстве вас будут встречать. Не волнуйся, все купишь.
Клава. А чего волноваться? Мы хорошо погуляли, пожили хорошо — вот так вот! Ну, так я пошла?
Рубцова. Подожди. Так, что-то я еще должна тебе сказать? Ты все запомнила?
Клава. Запомнила-запомнила. Нина Михайловна (достает коробку с драгоценностями), возьми-ка подарочек. Я ведь это для тебя прихватила. Как какая поездка у тебя наклюнется, ты обо мне-то вспомни.
Рубцова. Оставь себе.
Клава. Товарищ консул, у нас на севере такое опасно носить — убить могут. Продать это я не могу — прицепятся, спросят: откуда? Что я буду объяснять: «блистательная» подарила? За что — спросят. Ну я им и скажу: за утюг. Поверят они? (Пауза.) Товарищ консул, а можете вы мне справку выдать, что это действительно подарок.
Потаповский. Давайте-ка это сюда.
Рубцова. Оставь! Не смей! Не надо, Алексей Николаевич! Спрячь, Клава, спрячь! Пойди и выброси в канал! Уйди ты наконец! Уйди!
Клава. То останься, то уйди! Ну пойду я, Нина Михайловна. Пойду. Так мы увидимся еще, чего прощаться-то? Ладно? Побежала. (Выходит.)
Рубцова. Хорошую ты мне встречу организовал! Знаешь, что за миссис такая?
Потаповский. Да все я про нее знаю. Утром после завтрака едем с ней на аэродром. В Рим полетим на ее самолете — посмотришь, что такое собственный самолет.
Рубцова. Мне эта поездка не в радость, Алексей Николаевич! И тебе от меня проку не будет.
Потаповский. Переступи… ничего.
Рубцова. Не могу! Противно мне, что она — как на витрине, а я должна на нее смотреть! Ты понял, кто ее здесь окружает и почему? Она же специально таких сюда взяла, чтобы нас побольше унизить! Ты — мужчина, ты этих тонкостей не понимаешь. И потом, ты подумай, под какой удар ты меня ставишь! Жену отправил, едешь со мной по карнавалам. Тебе-то что!
Потаповский. Ты пенсионер теперь, да? Договаривай-договаривай — я не обижусь!
Молчание.
Рубцова. Дело не в тебе, а в ней. Полетим в Москву?
Потаповский. Что ты заладила про Москву? Не торопись, никуда она не денется, Москва твоя. Я с сыном говорил утром, там сейчас снег с дождем, все обледенело — народ падает, ноги ломает. Ну, сядешь одна у телевизора — паек жевать… А мне теперь куда торопиться? Другие теперь правят… Люто их ненавижу! Тут хоть легче… Дела сдам. Останусь сам по себе — Лешка Потаповский. Сниму маску консула! Сыграл под старость комедию — прикинулся дипломатом! Кинули синекуру под старость. Еще я должен, видишь ли, быть им благодарен: могли заслать в африканскую Сахару. Сними с себя, Нинка, легче будет!
Рубцова. Что снять, господи?
Потаповский. Ну какой ты руководитель? Я тебя тащил по службе за что? За задницу… за морду, за гладкость твою…Была бы хуже — до конца дней оставалась бы комсомолкой, доросла бы замполита ПТУ! А ты тут насупленная какая — куда там! Ты природой не обиженная баба — пользуйся этим, пока есть возможность!
Рубцова. Ты что, меня на одну доску с ними поставил? Алексей Николаевич, я так не могу, и тебе нельзя!
Потаповский. Будешь еще меня учить! Кто сказал, что мне нельзя, когда другим можно?
Рубцова. Дети, внуки тебя там ждут!
Потаповский (тихо). Дура! Здесь, лишнюю неделю здесь на свободе я им больше сгожусь, чем там в тюрьме!
Рубцова(тихо). Да какая тюрьма? Про что ты все время думаешь?
Потаповский. Найдут, найдут за что! Много чего на мне. Если не при жизни, то после смерти судить будут! Кровь невинную могут вспомнить.
Рубцова. Кровь? Ты что? Опомнись, Алексей! Это бывает к старости: ум, затемнение рассудка. Бросай все к чертовой матери — уезжай домой! Уезжай-уезжай. Ты тут бредишь, бредишь уже!
Потаповский. Ну чего нам себя-то обманывать?
Рубцова. Это работа была, служба, долг. Ты присягу давал, выполнял приказ.
Потаповский. Нинка… ты вперед посмотри! Просят показать палачей? А вот он стоит, палач! Смотри! Как в войну в СМЕРШе начал, так после косил направо и налево. Я помню, как ты ждала мать после работы, — а знаешь, как она женщин за волосы таскала, ногами их била! Не хочешь слушать?.. Нинка, у меня другого такого случая не будет! Устроим напоследок карнавал!
Рубцова. Алексей, давай так… ты не волнуйся. Ты заболел, раз кровь видишь! Сколько еще твоих сослуживцев живет — никому из них ничего не чудится! Тебе надо отдыхать. Ты ихней пропаганды наслушался, книжек поганых начитался. Ты не читай ничего. Я специально ничего не читаю, и ты не читай! Смотри, у тебя руки-то дрожат.
Потаповский. Жить хочу, Нинка!
Рубцова. Ну хорошо-хорошо. Ты же видишь, я ж согласилась… Через силу, но согласилась. Не хотела даже говорить, но чтоб ты знал: в Москве у меня муж появился.
Потаповский. Врешь! Какой он муж?
Рубцова. Обыкновенный муж — какой положено.
Потаповский. Молодой? Жеребец, наверно? Везешь ему отсюда, оденешь?
Молчание.
Рубцова. Фамилия у тебя медвежья, а на волка прямо стал похож.