Глава 11
– Фамилия, имя, звание… – особист уставился на меня немигающими, как у кобры, глазками.
Мы сидели у него в кабинете, если так можно назвать одно из слепых ответвлений бункера с земляными стенами. Из мебели – стол, связанный из бамбука, подобного пошиба табуреты и угловатый высокий черный сейф, больше похожий на гроб. Как они, мать его, в джунгли приперли только? Но сейф-то особисту, конечно, нужен. Как без него, где еще доносы хранить? И водку прятать. Хотя по такой жаре бить белую – это надо железную печень иметь.
– Вы что? – натянул я удивленную мину. – Товарищ майор, знаете же прекрасно, кто я. Гурьев уже сообщил.
– Я записываю показания сейчас с ваших слов, – едко заметил Федор Алексеевич, погладив острый подбородок.
Особист расположился в полумраке, стол стоял так, что лампа била мне в лицо. Прошаренный гад… Я видел лишь очертания его тощей фигуры с проблесками лысой макушки, на которой иногда бликовала лампа. В таком ракурсе особист напоминал Кощея.
– Орлов Николай Яковлевич 1931 года рождения, капитан, – четко проговорил я заученные анкетные данные.
Хвала местным богам, имя у погибшего Орлова мне сразу понравилось и привыкать к нему не пришлось. Вот отчество подкачало. Так себе отчество, а фамилия огонь. Я бы такую даже себе оставил.
– Откуда вы знаете, что я майор? – Особист так ни разу и не мигнул, вот змеюка, как у него глаза не слезятся?
– Мне Иван… Товарищ полковник рассказывал.
– Что он вам еще интересного рассказывал?
– Что, когда вернемся на базу, встретят нас с караваем как героев, не зря же мы столько по джунглям мотылялись, а живой силы противника на тот свет отправили столько, что кладбище небольшое заполнить можно было. Я не хвастаюсь, но чай, не в булочную сходили.
– Но задание вы так и не выполнили…
Я скрипнул зубами. Ну и где обещанный добрый особист?
– Это вопрос? Как-то несподручно вдвоем с полковником Ле Куанг Чунгом схрон искать, где «зеленых беретов» больше, чем змей на деревьях. И потом, командир наш – обуза та еще. С амуницией и прочей требухой под сотню кило весит. Это сейчас он живенький да гладенький, а неделю назад как покойник был. Лежал плашмя и не двигался почти, только что губами шевелил да ворчал на нас. Бабка из местных его на ноги поднимала. Но ее ранили и пришлось оставить ведьму партизанам, – я попытался перевести разговор немного в другое русло, сменить обвинительный уклон на диалог. – Такую бы целительницу нам в Союз в НИИ какой-нибудь определить. Глядишь, и по медицине весь мир бы за пояс заткнули. А то грустно как-то в поликлиниках наших.
Особист хрустнул пальцами.
– Я попрошу вас отвечать на вопросы коротко и по существу. Вы сказали, что Иван Григорьевич на вас ворчал. Почему? Чем был недоволен? Вы не исполняли его приказы?
Япона-матрена! Да ему слова не скажи, за все зацепится. Скажу, что стою – придерется, скажет, мол, почему не идешь. Скажу, что иду – спросит, куда и зачем. Как ни ответь, все неправильно, везде подвох.
– Должность у Гурьева такая, недовольным всем быть. Ответственность, опять же, за группу. С него же спросят в первую очередь за все неудачи.
– Какие неудачи? Что у вас там такого произошло?
– Как что, вы же сами, товарищ майор, сказали, что задание не выполнено. Но это как посмотреть. Груз мы не доставили, согласен, но и сами не погибли, и командира вытащили. Получается, что не совсем все провально.
– А это, товарищ Орлов, не вам решать. Без вас разберемся, кого казнить, а кого награждать.
Вот с-сука… Все бы ему казнить. В каждом антисоветчика видит. Ну да ладно, работа у него такая. Теоретически нас так-то и в плен могли взять, и завербовать. Вот паскуда и роет. Это хорошо, что еще про мильены Джимми ни хрена не знает. Надеюсь, тот не проболтается о разговоре со мной. Не должен, не дурак ведь. Он знает, что я у него единственная палочка-выручалочка.
– Расскажите подробно, как погибла ваша группа.
К этому Ваня меня хорошо подготовил. Ночью разбуди, расскажу во всех красках историю с запахом пороха, железным привкусом крови во рту и грохотом выстрелов. Тяжелее всего мне далось выучить назубок ФИО бойцов-соратников. Даже их краткие биографии дались гораздо легче. А вот имена пустые не привык я запоминать. Без образа, без характера. Руки они мне жали. Мертвые души, так сказать. Но все же я это вызубрил. Выдал повесть без запинки, не забыв плеснуть драматизма. Хотя последний был не наигранным. Жалко было своих. Сдохли на чужой земле, и родичи их могилки не увидят никогда. Как-то не по-людски это. Неправильно…
Так как мое повествование было клоном рассказ Ивана, в этот раз особист придраться не смог. Морщил лоб, пыхтел и кубатурил, как схватить меня за яйца. Потребовал все рассказать задом наперед, начиная со встречи с охраной базы. Прошаренный. С трудом, но справился и с этим заданием. Минут десять потом что-то корябал на листочке, затем протянул мне бумажку:
– Подпишите здесь и здесь. Поставьте сегодняшнюю дату.
Я бегло пробежал текст. Вроде все с моих слов написал. Ничего такого лишнего. Попали в засаду, отбились. Пробирались по джунглям. Дрались. Отбились. Дошли. Все норм, хотя кто знает, как все это можно повернуть. Я в таких провокационных тонкостях не силен. Закон, что дышло… Никогда не любил рапорта и прочую макулатуру строчить. Подписал бумажку и стал вырисовывать дату. Число месяц скоренько накорябал, а вот год как-то рука не поворачивалась написать. Так и хотелось двадцать двадцать два черкнуть. Но сейчас шестьдесят седьмой мать его. Я в принципе еще не родился. Год, когда в Союзе два выходных в неделю сделали и Андропов КГБ СССР возглавил. Я не историк, и такие «тонкости» тоже от Вани узнал. За что, конечно, ему спасибо.
На базе первые два дня мы просто тупо отсыпались. Адреналин ушел и усталость навалилась так, что глаза продрать невозможно было. Спать хотелось, как суркам в лютую зиму.
Расселили нас по подземелью, как крыс по норам. Нам с Иваном достались отдельные «апартаменты» с видом на мрачный коридор. Лиен подселили к девушкам. На базе, кроме докторши, была еще парочка шифровальщиц. Чунга и Бао присоседили к собратьям. Мой новый босс и по совместительству «директор» подземного заведения генерал Зорин Борис Александрович связался с руководством и ждал по нам решения.
– Как думаешь? – тихо спросил я Ивана, когда мы были одни. – Не прочухали подмену? Твой хваленый лысый друг пытался душу мне вывернуть. Зенки на меня пялил, будто я у него жену с любовницей увел. Не знаю, что там он себе надумал, но на карандаш точно меня взял… Чувствую, не отстанет, паскуда.
– Да… Федя поменялся. Даже не пойму, в чем дело. Что-то случилось, пока нас не было.
– И что теперь?
– Да не бери в голову, – отмахнулся Иван. – У особистов всегда под каждым кустом враг. А что дальше с тобой, Орлов, будет – одному только богу вьетнамскому известно. Ждем-с распоряжений сверху. – Иван многозначительно ткнул пальцем в небо. – Мне тоже никто ничего не говорит. Если что-то изменится, уверен, узнаем сразу. Только ты пойми, что бы ни случилось – ты теперь человек служивый. Куда Родина пошлет, туда и побежишь. Ну или поползешь… Это уж как получится. Документы сменить и рожу поправить – дело нехитрое, возможно, тьфу-тьфу, новую жизнь кровью заработать придется. Вот что страшно.
– Все понимаю, – кивнул я. – Только главное, чтобы эту самую кровь нам свои же не пустили. А то обидно будет. Мне так точно…
Каждый день я ходил на перевязки в медпункт. Старался улизнуть туда без Ивана. Ему тоже там надо было появляться, но мне хотелось попасть на прием в больничку без лишней «очереди». Как в платной поликлинике. Все для тебя, любимого.
Морда моя заживала на удивление быстро, хвала советской медицине, зараза на лице не прижилась. Но шрамики будут знатные. Оно и ладно, так и было задумано. Как говорится, маскировка – друг чекиста. То ли иммунитет мой не подкачал, то ли волшебные руки обворожительной Елены Станиславовны творили чудеса, но кожа нарастала быстро. В звании товарищ Калиновская оказалась капитанском. Как и Орлов. Но вела себя минимум как полковник. И даже генерал Зорин к ней прислушивался и лишний раз не перечил. Оно и правильно. Человек о нашем здоровье печется, мы на себя забили, а она нет…
Всякий раз, когда я ее видел, не мог сдержать лыбу Чеширского кота. Проявление сей эмоции выдавал, конечно, за благодарность, но медичка чувствовала, что подтекст был совсем иной. На третий визит к ней (о чудо) она даже улыбнулась мне в ответ. Скинула на несколько минут скорлупу, и мы так мило с ней побеседовали. Ни о чем, на отвлеченные темы. О сырости снаружи (дожди зарядили в последнее время) и о затхлости воздушных масс в помещениях бункера. Я как-то не особо разбирался, о чем нужно разговаривать с такими красотками. В жизни мне с бабами вроде везло, но так получалось, что они сами появлялись практически из ниоткуда. То знакомая друзей, то по работе пересекались, один раз как-то шиканул по пьяни и официантке оставил жирные чаевые, она приняла эту благодарность на свой личный сексуальный счет. Два года мы с ней провстречались. Так что с женщинами раньше само собой все срасталось. А тут что делать, хрен знает… Кафешек и кинотеатров нет, не предусмотрены они в джунглях. Водить на речку встречать рассвет и провожать закат? Охрана не выпустит. Да и крокодилы романтику легко порушат. Вот пристроился ты к девушке, гладишь ее по всяким приятным выпуклым местам, а тут бац, здравствуй, Гена.
На очередной перевязке, когда мы с блондинкой о чем-то беззаботно щебетали, в медпункт вдруг неожиданно заявилась Лиен. Ей хватило беглого взгляда, чтобы уловить поток взаимных флюидов, витавших плотным облаком вокруг нас с медичкой.
Черт! Как же она не вовремя! Ее послали за бинтами, чтобы пополнить походные резервные аптечки в бункере. Лиен взяла то, зачем пришла, что-то пофыркала, пошипела на своем и убежала.