Да он издевается! Кровь лишь сильнее прилила к моим щекам. Я быстро отвернулась, пытаясь спрятаться под покрывало, но не успела, пойманная сапфиром. Он развернул меня к себе и нежно впился в мои губы ласковым поцелуем, потом коснулся губами виска, подбородка… И начал спускаться ниже и ниже…
О не-е-ет… Не сейчас…
Я уперлась руками в его плечи, понимая, что с таким же успехом можно заставить подвинуться каменную стену, и едва ли не закричала:
– Хочу есть! Мне надо умыться и привести себя в порядок!
Какая-то из причин оказалась веской, раз сапфир остановился, но он тихо сказал, улыбаясь мне такой хитрой-прехитрой улыбочкой:
– И не надейся… надолго… от меня избавиться.
Я выскользнула из его объятий и быстро направилась в ванную. Охватив взглядом комнату, душевую кабину, вновь вспыхнула от смущения, вспоминая возвращение с океана. Вот это да-а, Евгения Лярина! Даже и представить себе не могла, что ждет тебя… В доме на море, в обществе самого Императора.
Закутанная в полотенце, гордо продефилировала мимо Фациеса на выход, отметив на себе его странный взгляд. Он следил за моими перемещениями, точно хищник, и, открыв дверь своей спальни, даже не удивилась, встретив Кауса и там. Пожалуй, если так будет продолжаться, на милые улыбки пусть не рассчитывает. Так ведь и мания преследования появится.
Я подошла к шкафу, открыла дверцу и остановилась в размышлениях.
– Еня, – сказал он, приобнимая меня. – Вот это надень… Голубые цветы замечательно оттенят твои глаза.
Легкий полупрозрачный, чуть выше колен сарафан с тонкими лямками прекрасно сел по фигуре. Я смотрела на себя в зеркало довольная. И честно говоря, не знала, чему радовалась больше – тому, как подошла вещь, или взгляду Кауса, полному восхищения. Он снова приобнял меня и переместил нас на кухню.
В холодильнике нашелся чудо-йогурт, который оказался очень кстати именно сейчас. Я надорвала фольгированную обертку и загребла ложечкой кремовую массу, отправила ее в рот, вдруг заметив на себе изучающий взгляд сапфира. Ой… Так ведь и поесть не даст. Недолго думая, быстро задала вопрос:
– Где живут сапфиры?
– На Альфераце… – Он продолжал следить за моими действиями. Не помогло…
– И какой он, ваш мир?
– Люди там жить не смогут. Условия не позволят.
Я уже доедала, когда заметила, как близко успел подойти ко мне Каус. Мужчина обхватил меня руками, поднял и посадил на стол, встав между ног. Он с жадностью смотрел на мои губы, а потом вдруг поцеловал, слизывая что-то языком.
– Сладкая, – прошептал он, плотоядно глядя на меня.
– Что?
– Капля… которую ты уронила… себе на подбородок…
В следующее мгновение он снова накрыл мой рот поцелуем, жгучим и настойчивым. Нахальный, он требовал ответа, обхватив мою голову руками и не разрешая вывернуться. В конце концов захватил мой язык в плен и начал нежно его истязать. Сейчас сапфир вел себя более грубо и нахраписто, выплескивая из себя какую-то животную страсть сродни игре дикого зверя, заражая меня неистовостью.
Я слышала, как на пол полетела какая-то посуда, чашки, ложки, оставшиеся еще со вчерашнего вечера, превращая кухню в черт знает что. Но все это было не важно в том порыве, который охватил нас неуправляемой стихией, заставляя искать на кухне наиболее удобное место.
Трусики оказались порванными и отброшенными в сторону, а платье задрано чуть ли не к груди. В этот раз он не стал дожидаться согласия, а просто взял меня стремительно и бесцеремонно. Я лишь удивилась тому, какой оказалась влажной к тому моменту, что не почувствовала дискомфорта от его мощных и сильных толчков. Наслаждение настигло быстро… как раз вместе с ним… Хотя меня он не дожидался, удовлетворяя себя в первую очередь.
Каус стоял молча и не спешил меня отпускать, с нежностью и благодарностью обнимая.
– Похоже, я становлюсь зависимым… – глухо прошептал мне на ухо, а в небе раздался гул двигателей реаплана. – Твои друзья прибыли, – хмыкнул Фациес. – Сразу пойдешь встречать или приведешь себя в порядок?
За это он получил увесистый звонкий шлепок по спине. Засмеялся и переместился со мной в комнату.
Я вышла на террасу, когда стихли двигатели военного летающего корабля. По дорожке к дому в сопровождении фомальгаутцев шли две знакомые фигуры, и сердце затрепетало от радости, возвращая к реальности, а на лице расцвела улыбка. Я почувствовала, как к спине прикоснулся Фациес.
– Мне нравится видеть тебя счастливой, – сказал он, решив встретить со мной тех, за кого я так просила.
– А как же защитное пространство?
– Защиты стоят, не переживай…
Знал бы ты, за что я по-настоящему переживаю, сидя здесь, как в золотой клетке…
Когда Лайн и Алейна приблизились и поняли, кто стоит перед ними, они сильно растерялись.
– Ваше императорское величество, – склонились они в поклоне. – Мы так благодарны…
– Не стоит, – произнес Фациес, жестом отпуская охрану, – благодарите Евгению. – И, перед тем как исчезнуть, добавил, весело глядя на меня: – Пожалуй, оставлю вас. Иначе они так и будут бояться слово сказать.
Мои друзья смотрели на меня как на редкостный экспонат, с удивлением и восторгом. И как только исчез Император, Алейна заключила меня в теплые, большие объятия.
– Милая, я так рада, что ты цела и невредима! – воскликнула она. – Когда за нами пришли на Шахривар, я думала, это шутка… этот приказ вернуться на старое место службы. А тут… ты!
– Как видишь, совсем нет, – улыбнулся Лайн, осматриваясь. – Это замечательное место… Я скучал по острову…
– А Император… – продолжала рассказывать дифдианка. – Он же появился сразу после твоего исчезновения. Думала, от страха с ума сойду. Он со светящимися глазами… Живой, настоящий, и стражники…
– Меня искал, – произнесла я, с удовольствием наблюдая за радостными лицами друзей.
– Пойду-ка, я к себе, – откланялся лягуд. – Нас все же вызвали на работу, а не болтать, – и сбежал в дом, пока через несколько минут оттуда не раздался дикий вопль Лайн Шаха:
– Это что тут такое с моей кухней произошло?
Я вспыхнула от стыда, потому что поняла какой там бедлам устроили мы с Каусом. Алейна хитро улыбнулась:
– Скорее всего, не только кухня пострадала?
– Алейна… – взмолилась я, на что дифдианка недоуменно пожала плечами:
– Девочка моя, ты еще такое дитя. Неужели думаешь, что Император просто за хлопанье ресничек изменил бы собственный приказ?
– Признаться, я думала, он понял, что оказался несправедлив к вам.
– Глупости. Это ты зацепила его как женщина, вот и старается тебе понравиться. – И тут же тень пробежала по ее лицу, отображая печаль. – Эльза… Император тебя так просто не отпустит теперь… Да еще и на Растабан.
– Уверена, что Каус выслушает и изменит свое решение насчет линеров, – твердо произнесла я. – Хотя бы насчет девочки.
Слова дифдианки о чувствах Фациеса ко мне обнадежили, но вот Алейна как-то странно покачала головой, отводя взгляд. Она ушла наводить порядок в доме, а я – готовиться к разговору с Каусом. Хотелось верить, что я, как любимая женщина, смогу изменить мир, были же прецеденты в нашей истории. Взять ту же Елену Троянскую. Ну, или хотя бы помогу Эльзе…
В задумчивости я качалась на качелях под пальмами недалеко от дома. Там же меня нашел Император.
– Ждешь?
Вокруг глаз сапфира появилась сеточка морщинок, а на губах расцвела ласковая улыбка. Я видела, он в хорошем настроении. Это было как раз на руку. Я посмотрела на него и недовольно пробурчала в ответ:
– Мне было стыдно…
– Это еще почему?
– Мои друзья увидели, что мы вели себя как… весенние зайцы, – буркнула я.
Каус громко рассмеялся, подхватив меня с качелей на руки, а спустя мгновение прижался к щеке носом, с наслаждением вдыхая мой запах:
– Вкусная моя… Ничего страшного. Они взрослые люди… – заглянул мне в глаза. – А как бы ты хотела, чтобы у нас было? Скучно и без переживаний?
– Не знаю… – Я улыбнулась своим мыслям. – Но на кухне мы устроили тако-ой разгро-ом…
– Пусть привыкают. Это надолго.
– Что значит надолго? – Я вытаращилась на него в недоумении. – Ты собираешься меня здесь закрыть навсегда?
– Это место безопасно.
– Но… – Мне совсем не понравился ход его мыслей. – А как же мои друзья, занятия в жизни, развитие?
– Придется об этом на какое-то время забыть.
– На какое? – Я надеялась на хороший ответ.
– Не знаю. Может быть, и надолго.
– Каус, это даже хуже, чем тюрьма!
– Ты ведешь себя как молодая ослица, девочка, – поморщился Фациес.
– Опусти меня на землю, – потребовала я и, оказавшись на твердой земле, возмутилась: – Как ты меня только что назвал? Ослицей?
– Ты – упрямая и несносная!
– Ослица?
– Ничего не понимаю, почему ты считаешь это определение как нечто ругательное?
Вот тут началась ситуация, которая случается, когда кобыле или, правильнее, ослице попадает шлея под хвост. Больше я не сдерживалась, решив высказать ему все, что думаю, выплескивая из себя негодование своей судьбой:
– Ты разрушил мою жизнь, лишил общения с людьми и перспективы. Ты и твои жестокие законы! А теперь запираешь меня здесь, как куклу, игрушку, чтобы с ней играться в свободное время!
– Замолчи, Евгения. – Я заметила, как Каус начал злиться. – Ты не понимаешь, о чем сейчас говоришь.
– Куда уж мне, малолетней дуре! Я лишь знаю, что запер ты меня здесь, и нет никакой разницы, остров это или Растабан.
– Не сравнивай. – Глаза Фациеса потемнели от недовольства.
– Рас Фард хотя бы держал себя в руках, – вырвалось прежде, чем я поняла, что только что произнесла.
– Что ты сказала? В каких таких руках?
Я замолчала, но мужчина схватил меня за плечи, приблизился. На лице играли желваки, глаза потемнели от гнева.
– Он к тебе приставал? – негодовал сапфир.
– Не собираюсь ни в чем перед тобой оправдываться.
Фациес выдохнул, выпустил меня и отошел на несколько шагов, что-то обдумывая, а затем вернулся более спокойным.