— Это кто тебе такую глупость сказал? Очень даже можно. Я покажу, как.
Он развернул ее к себе спиной. Его левая рука начала гладить грудь, правая — слегка сжала шею. Аня задышала чаще и закрыла глаза. Она прижалась к Кириллу всем телом и стала непроизвольно двигаться. Как хорошо. Как же с ним хорошо…
— Хочу, чтобы ты увидела, какая ты красивая, — тихо сказал Кирилл и взял ее на руки.
Она улыбнулась: сейчас он понесет ее в спальню — к большому зеркалу на стене.
— Смотри. Смотри на себя, — Кирилл дошел до спальни, остановился возле зеркала и осторожно поставил Аню на пол. — Смотри на себя моими глазами.
Аня разглядывала свое отражение.
Неужели это она? Неужели она может быть такой красивой? Волосы растрепаны — как-то по-особенному. (Только рядом с ним ее волосы растрепываются так восхитительно.) В глазах — свет. Чистый, неяркий. (Только рядом с ним они так светятся.) Тело — совершенно. Каждая ямочка, складочка на нем, каждый изгиб — все совершенно. (Только рядом с ним ее тело выглядит таким.)
Кирилл поцеловал ее в лопатку, а потом лег на кровать.
— Постой так. Буду фотографировать тебя глазами. Хочу запомнить этот момент навсегда.
Аня смотрела на него, медленно дышала и чуть раскачивалась из стороны в сторону — как будто двигалась под одной ей слышную музыку. Через минуту она почувствовала, что возбуждена — до предела. Невероятно: он умеет возбуждать ее на расстоянии.
Она села на кровать рядом с Кириллом и поцеловала его в губы. Он притянул ее к себе, а потом лег сверху и накрыл собой. Аня застонала. Как приятно чувствовать себя женщиной. Настоящей, живой. Не стесняться себя, своих чувств…
Кирилл целовал ее тело и чувствовал исходящее от него желание. Он чувствовал, как сильно она возбуждена. Как приятно… Такая настоящая. Такая живая. Такая его.
— Анита, — прошептал он и прижал ее к себе, — я люблю тебя.
— Я не верю, что все это происходит на самом деле, — тихо сказала она. — Я думала, с кем угодно — только не со мной… Это сказка.
— А ты думаешь, откуда берутся сказки? Из реальности и берутся, — уверенно произнес Кирилл и снова поцеловал ее.
В этот момент Аня забыла обо всем. Она, наконец, позволила себе не думать, не бояться, не переживать — просто быть рядом с любимым мужчиной. Принадлежать ему. Сливаться с ним. Растворяться в нем. Она, наконец, позволила своей душе остаться дома. Снять неудобную одежду. Двигаться, как хочется. Свободно дышать. Наслаждаться собой.
Кириллу было хорошо — впервые за долгое время. Он не гонял по кругу мысли в голове, не ждал чего-то — просто был рядом с любимой женщиной. Принадлежал ей. Сливался с ней. Растворялся в ней.
Это была их реальность — только их. В ней не существовало никого, кроме них — в ней не могло существовать никого, кроме них.
Через открытое окно и открытую дверь балкона в квартиру пробирался ветер. Он медленно отодвинул занавеску и заглянул в гостиную. Пусто. По полу растеклись прохладные воздушные потоки. Несильный порыв — они поднялись выше. Спустя минуту их стало больше.
Еще один порыв — приоткрытая дверь спальни распахнулась настежь. Двое спящих людей на кровати.
Легкий свист — ветер заполнял собой комнату. Сначала медленно, осторожно. Потом он задвигался быстрее, хаотичнее. Шумел. Бился о стены. Вихрил мечты. Делал, что хотел.
В какой-то момент ветер понял, что пора улетать: здесь ему больше нечем заняться. Он поднял мощный поток воздуха к потолку, обрушил его на пол и исчез.
— Кир, закрой, пожалуйста, балкон, — прошептала Аня сквозь сон. — Мне очень холодно.
— А как мы вообще уснули-то? — пробормотал он.
Его слова разбудили окончательно.
Она резко открыла глаза и… Ничего не увидела. Кругом была темнота.
— Вк… Включи свет, а, — напряженно сказала она, споткнувшись на первом слове. — Сколько времени?
В комнате стало светло.
— Два.
— Офигеть, — без каких-либо интонаций произнесла Аня. — А можешь мой телефон принести? Он, кажется, на балконе.
Она сказала это и закуталась в одеяло — ее била дрожь.
Кирилл молча встал с кровати и вышел из комнаты.
— На, — протянул он ей телефон через несколько секунд.
Быстрые движения пальца.
Один пропущенный от Даши. Четыре часа назад. Тринадцать — от Пати. Два часа назад.
— Что за черт, — пробормотала Аня, нажимая на красные буквы «моя» в «недавних вызовах».
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
— Что такое? — Кирилл зевнул и поцеловал ее в плечо.
— Дашка не берет, — растерянно сказала она, чувствуя, как внутри закипает тревога.
— Это… Нормально, — усмехнулся он и добавил тону иронии. — Когда человек в два ночи не берет трубку.
— Не знаю, — еще растеряннее сказала она. — Она вроде к Тёме хотела ехать…
— Ну так они с Тёмой спят, наверное, — пожал плечами Кирилл.
Аня облизнула неожиданно пересохшие губы.
— Кир, — хриплым голосом произнесла она его имя. — Мне неспокойно.
— Ани-ита, — ласково протянул он и прижал ее к себе. — Никогда не думал, что скажу это, но ты себя накручиваешь.
Она чувствовала, как начинает сбиваться дыхание.
— Ты на нервах в последнее время, — убедительно продолжил Кирилл. — Вот и думаешь про плохое. Уверен, там все ок.
Аня тяжело дышала.
— А если нет? — Это прозвучало странно — что-то вроде «аеие»: гласные были слышны отчетливо, согласные, напротив, почти неразличимо.
Кирилл отстранился и внимательно посмотрел на нее.
— Хорошо, — серьезно сказал он. — Если ты чувствуешь, что так надо, давай прямо сейчас поедем к ней. Вот что ты чувствуешь?
Аня сглотнула. Вопрос запустил в ней тревогу — она боялась своих чувств. Сейчас — особенно.
— Не знаю, — прошептала она и закрыла лицо руками. — Может, я и правда накручиваю себя?
Кирилл снова обнял ее.
— Все хорошо, правда. Набери еще раз.
Она набрала.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
— Хочешь, поищем этого Тёму? Контакты его, — предложил он и взял свой телефон.
— Нет, — выдохнула она. — Ты прав — я просто очень напряжена в эти дни. Мысли всякие в голову лезут.
— Я знаю, что с этим делать, — подмигнул ей Кирилл.
Через пару минут они сидели на диване, пили вино и слушали Шаде.
— Легче? — спросил он.
— Легче, — улыбнулась она и выдохнула: ей и правда стало легче.
— Кстати, Анита, ты мне так и не ответила, — с деланным возмущением произнес Кирилл.
Она в недоумении посмотрела на него.
Он поставил свой бокал на пол, подошел к невысокому стеллажу с пластинками, взял одну из них, а потом встал на одно колено.
— Будь моей женой.
Аня закрыла глаза — запомнить момент. Душой запомнить.
По венам текло счастье. Было тепло, спокойно. Хорошо.
Она сделала глубокий вдох — воздух показался сладким, мягким — задержала дыхание и открыла глаза.
В следующую секунду по комнате разлетелись десять бесконечных звуков.
— Я согласна.
Четвертая четверть
Глава 1
Дашу Меркулову хоронили в понедельник.
Три дня назад ее машина влетела под фуру — ушла под нее наполовину.
Даша погибла на месте.
В ее крови нашли алкоголь. Ноль целых тридцать восемь сотых промилле: именно такие показатели обычно бывают в крови человека где-то через полчаса после того, как он выпьет бокал вина.
Расчеты произвели по формуле Эрика Видмарка, шведского химика, который в тысяча девятьсот двадцать втором году разработал уникальный метод определения концентрации алкоголя в крови — это он придумал окислять этиловый спирт, полученный при эмпирическом исследовании трупного материала, дихроматом или перманганатом калия.
Да… Эрик Видмарк был гениальным ученым и, если бы он задался такой целью, наверняка изобрел бы еще один уникальный метод — метод определения концентрации страданий в крови. И в этом бы случае судмедэксперт, исследовавший кровь Даши Меркуловой на предмет наличия в ней страданий, не поверил бы полученным результатам, решив, что допустил ошибку в расчетах, потому что при таких высоких показателях, согласно тому же методу Эрика Видмарка, человек был не то что не в состоянии сесть за руль, но и даже двигаться.
Именно об этом — о концентрации страданий в крови — думала Аня Тальникова, когда сидела за длинным деревянным столом. Впрочем, она не видела, из чего был сделан стол, за которым сидела. Не видела, что лежало в ее тарелке и лежало ли там что-то — была ли вообще эта тарелка. Она не видела, что на нее смотрит Кирилл Романов. Что не смотрит Глеб Ивлев.
Она ничего не видела.
Ничего, кроме вины. Бесконечной, невыносимой — своей.
В ту ночь она так и не дозвонилась до Даши. Пропущенные от Пати проигнорировала: не хотела говорить с ней. Несмотря на то что Кирилл старался отвлечь, нервничала. Чувствовала как будто: случилось непоправимое. Вместе с тем убеждала себя, что все в порядке. Что Даша, как всегда, забыла зарядить телефон.
Кирилл попытался найти Артема в социальных сетях — не получилось.
Они уснули под утро, проспали до обеда. Аня сразу же поехала к Даше, время от времени набирая ей. Тревога нарастала с каждым новым «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». В какой-то момент ее стало так много, что Аня все-таки перезвонила Пати. Та сказала, ей кажется, с Дашей что-то случилось. Сказала, что звонила ей вчера. Что у них был тяжелый разговор. Что не могла дозвониться всю ночь и все утро. Аня не придала этому значения: подруга не хотела говорить с Пати — ясно, почему та не может до нее дозвониться.
Когда Аня вошла в квартиру Даши, в коридоре стояла Алена Меркулова.
— Ань, Даша погибла, — посмотрела она на нее своими серо-синими глазами и закрыла их.
После этого Аня перестала видеть, смутно помнила, что было дальше.
Кажется, она плакала. Кажется, поехала домой. К Глебу. Кажется, пила. Кажется, звонил Кирилл. Кажется, она не брала трубку.