Весь следующий день они провели вместе. Занимались сексом, разговаривали, пили вино, слушали Тупака, танцевали, смеялись. Даже поспать успели.
Даша рассказала, что работает моделью, что год назад вернулась из Парижа. Что вчера ей исполнилось тридцать.
Что ее бесит бывший.
Она вообще много о нем говорила. Артем слушал и понимал: «бывший» — это номинальный статус, фактически между ними ничего не закончилось. Она даже показала его соцсети, и Артем тогда подумал, что соперничать с ее «бывшим» будет сложно: колоритный парень. А еще подумал, что она удивительная.
Даша очень ему понравилась. С ней было хорошо. Легко. Несмотря на ее капризность, эгоистичность, избалованность — все это он заметил еще в первый час их знакомства, было в ней что-то пронзительно-настоящее, чистое. Она показалась ему испорченной и неиспорченной одновременно: Артем видел немало людей в своей жизни, но такое сочетание встречал впервые.
Она уехала ближе к вечеру. Он не хотел этого, но не показывал своих чувств. Вел себя так, будто ему безразлично. Понимал: они больше не увидятся. Их реальности были слишком разными — такие обычно не пересекаются. Даша оставила свой телеграм, но он не писал. (Зачем?) Она тоже не писала. (Естественно.)
Через пару недель после той ночи Артем нашел ее чокер — под тумбочкой возле кровати. Он решил, что это хороший повод написать, предложить встретиться.
«Привет. Тебя не унесло ветром?»
«Привет. Неожиданно. Да, ветер лютый!»
«Мне оторвало дверь машины, прикинь».
«Зато теперь сломанный зонт не кажется мне проблемой».
«Как умудрилась?»
«Дождь сильный был, а потом ветер начал дуть в разные стороны вообще! Я почувствовала себя девочкой Элли».
«Ты забыла у меня свою подвеску. Как живешь без нее?»
«Это не подвеска, а чокер. Даже не заметила! У меня чокеров этих…»
«Не сомневаюсь. Но все-таки, если поймешь, что без этого твоя жизнь стала невыносима, пиши. Я отдам только лично».
«Отправь курьером».
«С ума сошла?! Чтобы он по пути примерил его? Нет, только лично!»
«Я подумаю».
«И сколько мне ждать?»
«Всю осень».
Это было предсказуемо — Артем даже не удивился. Он не стал настаивать и постарался все забыть.
Сначала получалось плохо. Он постоянно вспоминал рыжие кудри, какие-то сказочные, нереальные, и то, как гладил их во время секса, голубые глаза, которые становились серо-синими от возбуждения и эмоций (оказалось, перемены в их цвете — не фокусы его воображения), мягкие губы, веселый, беззаботный, будто детский, смех. Магии этим воспоминаниям добавляла переписка, в которой Даша назвала себя девочкой Элли: Артему в детстве нравилась история о волшебнике из Изумрудного города. (И ее главная героиня, Элли Смит, конечно, тоже нравилась. Очень.)
Со временем случившееся стало казаться выдумкой. Артем забросил глупые — по крайней мере, такими они ему казались, мысли и стал жить своей обычной жизнью: допоздна работать, ночами что-нибудь писать, ходить в тренажерный зал, спать с соседкой этажом ниже.
В последний день года, в день его рождения, та, кого он уже почти забыл, написала сама.
«С днем рождения. Желаю, чтобы тебя понимали и любили. Просто так. Потому что ты есть».
«Спасибо, девочка Элли. Мне приятно. Ну как там погода?»
«Где?»
«В Изумрудном городе».
«Там дует сильный ветер. Но я справляюсь».
«Помощь нужна?»
«Как той ночью… Слово в слово».
«Ты помнишь…»
В какой-то момент их переписки Артему захотелось снова увидеть, как ее голубые глаза становятся серо-синими. Захотелось гладить ее кудри, целовать губы. Говорить с ней. Молчать с ней. И он решился предложить ей встретиться еще раз. Правда, не знал, как, но диалог неожиданно сложился крайне удачно.
«Что загадаешь на Новый год?»
«Чтобы кто-нибудь натворил ради меня самый трушный романтик».
«Например, подвигал звезды?»
«Дурак! Сам-то придумал, что загадаешь?»
«Натворить ради кого-нибудь самый трушный романтик».
«Тёма… У меня нет слов».
«Как думаешь, предложить малознакомой девушке встретить вместе Новый год, а заодно отметить мой день рождения — потянет на трушный романтик?»
«Еще как».
«Тогда приглашаю тебя, девочка Элли, напиться со мной сегодня ночью».
…Первого января они проснулись вместе, а в следующие три дня узнали друг о друге все. Узнали друг друга по-настоящему.
Артем влюбился. Потерял голову.
Даже дал ей прочитать черновик сборника своих сказок.
Писал его уже несколько лет; время от времени; исключительно для себя. Перекладывал проблемы современного человека на сказочные сюжеты — выстраивал их на аллегориях. В каждом было много личного: боли, опыта, размышлений. Артем никому не давал это читать — боялся насмешек, осуждения, непонимания. Ему тридцать два: какие сказки?
Несмотря на то что он с детства постоянно что-нибудь писал, не придавал этому значения — просто хобби. Глупое хобби. Его родители, друзья и знакомые тоже не придавали этому значения — просто хобби. Никто не придавал этому значения. А она прочитала и сказала, что это должны читать все. Сказала, это нужно отправлять в издательства.
Артем сопротивлялся, а Даша настаивала. Уговаривала. Поддерживала.
— Ну что тебе стоит? А вдруг станешь известным модным писателем? — возбужденно говорила она, сидя на диване в его черной футболке с плюшевым светло-бежевым медведем с оторванной головой. Точнее, в своей футболке: Артем подарил ей ее сразу же после того, как она призналась, что хотела такую же, но не успела купить.
— Брось, — смеялся он. — Затея провальная. Сейчас столько книг — кому нужна моя?
— Тебе в первую очередь! Мне! Верить надо, понимаешь? Верить в мечту, в себя. И жить так, как чувствуешь. — Серьезно смотрела она на него своими голубыми глазами, а потом трясла кудрями. — Какая разница — сколько сейчас книг? Если ты чувствуешь, что людям нужна твоя, значит, она нужна. Вот ты чувствуешь это?
Артем не чувствовал. Точнее, он не знал, чувствует или нет: она чувствовала за них обоих. Она вообще очень хорошо чувствовала этот мир. И всегда доверяла своим чувствам.
Вот именно это его в ней и восхищало: она всегда доверяла своим чувствам. И он тоже учился доверять ее чувствам. И своим. А после того, как два месяца назад три издательства написали ему, что готовы опубликовать его «сказки», понял: не зря учился.
Месяц назад Артем подписал договор с одним из них. Ей не рассказывал — хотел сделать сюрприз. Это и был его секрет. Секрет, которым он хотел поделиться с ней на свадьбе ее бывшего парня. Секрет, который она уже никогда не узнает. Который уже не имеет никакого значения.
Все эти воспоминания пронеслись в голове Артема Андреева за десять секунд, пока он смотрел на место, где год назад стояла Даша Меркулова. Пока представлял, что она прямо сейчас появится там и подойдет к его машине.
«До Саввинской набережной довезете?»
«Такую девушку — куда угодно».
Артем резко нажал на газ и вдруг подумал о том, что он плохой друг. Ей он был плохим другом. Стало стыдно. Больно.
Когда Даша пропала на сутки перед самой смертью, он занервничал. Во-первых, до этого они общались практически нон-стоп, постоянно переписывались и созванивались. Во-вторых, она была в депрессии: Артем видел это, чувствовал и очень беспокоился. В-третьих, в последнее время она часто рассказывала о проблемах подруги с мужем, об ужасах, которые у них творятся. Артем гадал, по какой из двух последних причин она не отвечает на его сообщения, но когда дозвонился до нее, понял: дело не в депрессии. И не в проблемах подруги.
«Папа уходит от мамы. Бросает меня».
«Ого! Почему?»
«Долгая история».
Артем уже в тот момент ощутил: случилось что-то серьезное. Он знал: у Даши сложные отношения с отцом. Она говорила, что тот ее обесценивает и мечтает, чтобы она была похожа на «серьезных», семейных дочерей его друзей. Он понимал, о чем это: его собственный отец не особенно церемонился с ним и не старался подобрать выражения мягче, если ему что-то не нравилось. Артема спасало только то, что он выбрал заниматься «нормальным мужским делом» — аналитикой, а не «бумагу без толку марать» — именно поэтому особых претензий со стороны отца не слышал. А она пошла другим путем: занималась, чем хотела сама, но, несмотря на это, переживала из-за недопонимания с отцом. А тут еще такое…
Он много раз прокручивал в голове тот их диалог.
«Мне так хреново».
«Ты только приезжай. Напьемся, врубим Тупака на полную и будем бесить соседей».
«Я поняла, почему мне плохо без причины».
«Ну и какая причина твоего плохо?»
«Он меня не любит».
«Дашенька, милая, мы во всем разберемся».
«Он меня не любит. Не любит, Тëм. Он сказал, я его достала. Сказал, живи, как хочешь! Он уходит к ней. Бросает меня. Маму».
«Давай подышим глубоко. Давай вместе?»
«Я назвала ее шалавой, а он сказал, чтобы я подбирала слова».
«Что на спидометре?»
«Сто двенадцать».
«А ты в чем? В платье? Без белья?»
«Я сказала, он семью из-за суки предал, а он мне — пошла вон. Тём, почему он меня не любит?»
Он помнил наизусть каждое ее предложение, каждый ее всхлип. А еще постоянно искал ошибку в своих словах. В формулировках. В реакциях. Что было не так? Какая фраза? Какая интонация?
Артем слышал, в каком она была состоянии, и очень боялся за нее. В тот момент он думал только об одном: «доехать» вместе с ней до своего дома. «Довезти» ее по телефону безопасно. И у него почти получилось.